Михаил Абызов останется под стражей на два месяца. Как прошёл первый суд над бывшим министром

27 марта Басманный суд оставил под арестом бывшего министра по делам «Открытого правительства» Михаила Абызова. Ему предстоит провести два месяца в СИЗО. Суд не учёл ходатайство адвокатов, которые предлагали залог за Абызова в размере 1 млрд рублей, не помогли поручительства от бывшего пресс-секретаря премьер-министра Дмитрия Медведева Натальи Тимаковой, бывшего вице-премьера Аркадия Дворковича, актрисы и главы благотворительного фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой, учредителя благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Нюты Федермессер и других влиятельных людей. «Секрет» рассказывает, как проходило заседание и что известно о деле Абызова на данный момент.

Цитаты приводятся по прямой трансляции сайта «Медиазона».

Что стало известно через сутки после задержания

Задержание бывшего министра оказалось связано не с его работой в правительстве, которой Абызов был занят с 2012 по 2018 год, а с коммерческой деятельностью. СК в своём заявлении указал, что Абызов в период с 2011 по 2014 год создал и возглавил преступное сообщество. Позднее «Коммерсантъ» со ссылкой на адвокатов пояснил, что следствие сочло подозрительной сделку, в ходе которой активы Абызова были проданы за 4 млрд рублей.

Речь идёт о продаже четырёх энергетических компаний: АСС, ПРиС, ПЭСК, РЭМиС. Следствие уверено, что их рыночная стоимость составляет всего 186 млн рублей.

Forbes рассказал историю появления этих активов у Абызова. Бывший министр начал предпринимательскую карьеру в начале 90-х — он торговал всякой всячиной, пока в 1993 году не получил от партнёров акции Новосибирского завода химконцентратов. Бумаги достались ему в счёт оплаты долга. Так юный Абызов стал заниматься сырьём.

В 1997 году Объединённая российская топливно-энергетическая компания, принадлежавшая Абызову (ему тогда было 25 лет), получила 19% компании «Новосибирскэнерго» от руководства Новосибирской области в счёт оплаты долга по поставкам электроэнергии. Эта сделка в начале нулевых вызвала вопросы у прокуратуры — в 2003 году ФСБ обыскивала офис «Новосибирскэнерго», на бывшего губернатора области Виталия Муху завели уголовное дело, но скоро отпустили по амнистии. Абызов проходил по делу свидетелем.

В то время Абызову уже принадлежали 90% спорной компании. «Новосибирскэнерго» пережила несколько реорганизаций — непрофильные бизнесы то выводили в отдельные юрлица, то снова объединяли в одну структуру.

В 2011 году после очередной реорганизации она распалась на СИБЭКО и РЭС. Обе эти компании фигурируют в новом деле как потерпевшие стороны — по мнению следствия, Абызов и его сообщники (их пятеро) обманули акционеров этих компаний и, благодаря этому, смогли вывести деньги в офшоры.

Четыре компании, о продаже которых идёт речь в материалах дела (АСС, ПРиС, ПЭСК, РЭМиС), тоже выросли из «Новосибирскэнерго». Они, как отмечает Meduza, были созданы 2 октября 2012 года на основе бывших подразделений «Новосибирскэнерго». Владельцем 99% всех четырёх компаний стал кипрский офшор Blacksiris Trading Limited, созданный летом 2012 года. А в конце 2013 года этот офшор продал свои активы компаниям СИБЭКО и РЭС, предположительно, за те самые 4 млрд рублей.

В деле есть ещё одна потерпевшая сторона — ФГУП «Алмазювелирэкспорт». Адвокаты Абызова рассказывали «Коммерсанту», что именно эта структура купила четыре энергокомпании у Абызова и затем обнаружила, что цена активов была сильно завышена. Сегодня в суде выяснилось, что госкомпания — миноритарий «Новосибирскэнерго» с 1996 года, ей принадлежало 0,06% компании. Миноритарный акционер, безусловно, мог пострадать от ряда реструктуризаций, проведённых за несколько лет.

Как проходило заседание

Адвокат Абызова Александр Аснис заявил, что слухи о том, что оперативники выманили бывшего министра в Россию на празднование дня рождения Аркадия Дворковича, не верны. Аснис рассказал журналистам, что Абызов живёт в России и задержан был у себя дома.

Адвокаты ходатайствовали о домашнем аресте, ссылаясь на мнение Владимира Путина о том, что обвиняемых по экономическим статьям не нужно держать в СИЗО, объясняя суду, что Абызов ухаживает за престарелой матерью и помогает гражданской жене с ребёнком, родившимся в 2018 году. Адвокаты указали, что летом, в жаркую погоду, Абызов мог бы находиться под домашним арестом на даче в Барвихе.

Следователь и прокурор попросили суд о помещении Абызова под стражу на два месяца — держать его под домашним арестом, по мнению обвинения, рискованно, ведь у бывшего министра много влиятельных друзей, недвижимость за границей, несколько заграничных паспортов.

Что сказал Абызов

Правильно было сказано, что вчера для меня начался новый этап жизни, новая система координат. Заседание для меня необычно, и я не могу ориентироваться, но я быстро учусь. Спасибо, что дали возможность высказаться.

Я хотел бы поблагодарить своих друзей, родных, поручителей. Это большая честь и приятно, что такие люди обратились к суду с просьбой об избрании меры пресечения, отличной от содержания под стражей.

Здесь говорилось, что у нас со следствием разные цели: я вчера при первой встрече руководителю следственной группы Степанову сказал, что у нас цель одна — установить истину.

Я понимаю, что следствием при предъявлении обвинения выбрана логика характеристики деяний по двум уголовным статьям: 159-й и 210-й. 159-я — это экономическая статья, мошенничество, 210-я — предъявленное мне обвинение характеризует меня как человека, который организовал преступное сообщество и руководил им. На тяжесть этой статьи следствие упирает, наказание от 15 до 20 лет лишения свободы. Очевидно, что следствие использует тяжесть, чтобы оказать давление на рассмотрение ходатайства в суде.

Я понимаю, что сейчас решается вопрос исключительно процессуальный, тем не менее хотел бы обратиться к содержанию. Следствие утверждает, что я стал лидером и организатором преступного сообщества на основании оперативной разработки, в рамках которой зафиксирован мой звонок (другому обвиняемому Николаю) Степанову, и даже не ему, а охраннику. Он мой друг, друг моей семьи, и факт контакта с ним не подтверждает мои действия по созданию преступного сообщества. Иных доказательств в деле нет.

Потерпевшие и пострадавшие, которые обратились с заявлениями, владеют десятыми, тысячными долями собственности. То есть любой миноритарный акционер может обвинить в мошенничестве руководителя — а я там ошибочно указан как гендиректором RU-COM, хотя я был председателем совета директоров. Любой человек, который купил одну акцию, может обвинить руководителя в руководстве преступным сообществом на основании того, с кем он контактирует?

До июня 2018 года я находился на госслужбе, в рамках которой запрещено заниматься предпринимательской деятельностью, что я неукоснительно соблюдал. Моё рабочее место находилось в Белом доме, в правительстве Российской Федерации. С девяти утра и до поздней ночи ежедневно я находился на работе. Легко проверить, где я находился: я работал в формате режимного объекта, что могут подтвердить представители правоохранительных органов.

Я обязуюсь взаимодействовать со следствием, чтобы найти истинные обстоятельства, чтобы защитить своё честное имя. Спасибо.

Подписывайтесь на «Секрет фирмы» в «Яндекс.Дзене»!

Фотография на обложке: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ