На любителя. Как и почему россияне инвестируют в роскошь

Алкоголь: не заработать, так выпить

Номер один среди всех альтернативных направлений инвестиций — это виски. Согласно отчёту Knight Frank 2020 Wealth Report, цена редкого шотландского виски за десять лет выросла более чем в пять раз, во многом благодаря интересу со стороны Азии. Эта динамика намного выше, чем для любого другого вида элитного алкоголя. Да и не только алкоголя.

Только за 2018 год стоимость редкого виски на аукционах выросла на 40%. В 2021 году с молотка на аукционе Sotheby’s может уйти самый дорогой виски в истории — стартовая цена за бутылку составит более чем за 1,2 млн фунтов стерлингов (около 125 млн рублей).

Обычный виски в бутылках (если это не раритетный коллекционный вариант) не подходит для инвестирования, рассказал основатель компании Glen Clyde Whisky Ltd Андрей Романов. По его словам, с 2016–2017 годов инвесторы обратили внимание на инвестирование в бочки: напиток в них становится более выдержанным со временем, а следовательно, возрастает в цене.

«Бутилированный виски не созревает с возрастом; его характеристики будут оставаться неизменными, и любое повышение стоимости будет продиктовано исключительно изменениями спроса на конкретный выпуск», — объяснил Романов.

Чтобы вложиться в хороший алкоголь, в нём нужно разбираться. Сориентироваться помогают индексы Лондонской международной биржи вина. Наиболее известный — Liv-ex 100 Fine Wine Index — в него входит сотня наиболее популярных и пользующихся спросом вин.

Кроме экспертизы требуется соблюдение условий хранения и транспортировки: влажности, температуры, освещенности, шума (вибрации) и других факторов.

«Обычно для этого владелец строит погреб с специализированными винными шкафами. Стоимость такого шкафа известного производителя на 100–120 бутылок может начинаться от €4000–5000. Добавьте к этому обслуживание оборудования, обеспечение бесперебойного питания, и затраты на каждые 100 бутылок будут составлять €10 000 — 15 000 в течение трёх-пяти лет», — говорит директор по управлению частным капиталом General Invest Егор Изварин.

Есть и другие сложности с инвестированием в алкоголь. Например, чтобы ввести в Россию партию коллекционного вина, нужно получить специальную лицензию и заплатить пошлины.

«Вино, как и любой товар, требуется декларировать, если партия в цене больше $10 000, — говорит адвокат адвокатских палат Москвы и Берлина Рубен Маркарьян. — Есть специальные винные дилеры, покупающие акцизную марку для масштабного импорта, но она стоит недёшево, поэтому себестоимость каждой бутылки взлетает вверх, как ракета Илона Маска, так что в России можно купить коллекционное вино, но по цене, в разы превышающей аукционную цену в Европе».

Автомобили как роскошь

Рынок классических автомобилей за последнее десятилетие по доходности преуспел больше, чем фондовый индекс. Международная историческая автомобильная группа (HAGI) оценивает рынок коллекционных автомобилей с помощью ряда индексов. Самый широкий из них — это индекс HAGI Top Index, который отслеживает цены на винтажные коллекционные автомобили от Porsche, Ferrari, Bugatti, Alfa Romeo и других марок.

Top Index вырос на 33,78% за 2019 год и более чем на 500% за предыдущие 10 лет. Американский индекс S&P 500, в который входят акции 505 крупнейших компаний США, вырос за тот же период на 30,5%.

Но инвестирование в автомобили сложно. Причина не только в затратах на транспортный налог и страховки, но и в необходимости правильно сохранить актив. Реставрация по необходимости, помещение с необходимыми температурными условиями — всё это дороже условной ячейки в сейфе для бриллиантового колье.

Из россиян самая дорогая автомобильная коллекция — у Романа Абрамовича. Он вообще входит в топ-200 крупнейших мировых коллекционеров, а его собрание машин, по оценке The Telegraph, в 2016 году стоило 8,5 млн футов стерлинга (более свежих данных нет). В рубля по сегодняшнему курсу это около 888 млн.

В коллекции Абрамовича Bentley Brooklands, выпускавшийся всего четыре года, и Porshe 911 Carrera GT, выпускавшийся серией из 1500 экземпляров и продававшийся по предзаказу. Также в его гараже были Ferrari, Bugatti и редкий Pagani Zonda R, который при цене около $3 млн выпущен тиражом всего в 15 штук.

Предметы искусства

Управляющий партнёр Legal Intelligence Group Максим Викторов знает толк в хороших коллекциях: не первое десятилетие он собирает скрипки. В 2005 году на аукционе Sotheby`s он приобрёл инструмент работы Карло Бергонци, датированный 1720 годом и известный тем, что на нём играл Паганини. Цена вопроса — $1,1 млн. Судя по динамике роста цен на такие предметы в девяностые и нулевые, сегодня её можно продать раза в четыре дороже.

Впрочем, для российских миллиардеров более характерна покупка картин, не считая коллекции императорских яиц Фаберже Виктора Вексельберга — приобретение 2004 года стало резонансным, потому что до этого никто не скупал на аукционе сразу все лоты. Коллекция обошлась олигарху в $100 млн.

Самое крупное приобретение картины, ожидаемо, совершил Роман Абрамович — полотно Фрэнсиса Бэкона, «Триптих». Сумма сделки в 2008 году на Sotheby's составила $86,1 млн. А всё арт-собрание Абрамовича в 2017 году оценивали в $1 млрд.

Но не нужно ворочать миллиардами, чтобы инвестировать в картины. Например, генеральный директор хостинг-провайдера и регистратора доменов REG.RU Алексей Королюк покупает картины российского художника Вовы Перкина. За год они выросли в цене вдвое, самая дорогая работа — с €7000 до €15 000. «Выгодным может стать вложение, если угадать художника, который пока малоизвестен, но в будущем обязательно “выстрелит”», — говорит он.

Но всё же портфель стоит формировать не только из готовых «выстрелить» художников: 50% эксперты советуют отдать признанным мастерам, 20% — молодым и престижным, участвующим в крупных выставках. А 30% можно выделить для потенциально успешных и модных: это активы с очень высоким риском. И составлять портфель лучше с профессионалом в этой области. Зато на хранение таких активов нужно меньше ресурсов, чем на вино или машину.

Шмотки не для носки

«В 2010 году я купила сумку Louis Vuitton ALMA за 60 000 рублей, а сегодня её цена превышает 200 000 рублей. В 2011 я решила купить еще одну аналогичную модель, но уже лимитированной расцветки: тогда её цена составляла около 75 000 рублей, оценочная стоимость сейчас — около 230 000 рублей. В 2013 году я решила купить дорожную классику Keepall 55, которая обошлась мне в 55 000 рублей. Сейчас она стоит около 150 000 рублей. Таким образом, мой совокупный доход от этих покупок за 10 лет составил почти 400 000 рублей, и это только три культовых вещи», — делится основательница салона для животных PetCut и коллекционер модных аксессуаров Мария Орлова.

Если сумки не использовались, хранились в пыльниках как часть коллекции, спустя условные десять лет их можно перепродать — как минимум по текущей рыночной цене. Люди купят с рук тяжёлый люкс, особенно если это что-то, что сложно достать: например, Hermès Birkin, для покупок которых приходится вставать в «лист ожидания», в который ещё и не так легко попасть — нужно доказать преданность модному дому.

Искусственный дефицит вместе с долговечностью люксовых сумок и лёгкостью реставрации рождает спрос на рынке ресейла (перепродажи вещей новых с бирками и бывших в употреблении, но сохранивших высокое качество). А когда речь заходит о лимитированных экземплярах, прибыль владельца вырастает в разы.

«Согласно докладу портала Baghunter, за последние 35 лет классическая модель Birkin подорожала на 500%, обогнав биржевой индекс S&P 500 и золото, — говорит владелица бренда женской одежды Spary Дарья Ненашева. — Но в России тренд на инвестиции в сумки, конечно, менее выражен, чем за рубежом. Спрос концентрируется в основном вокруг новых предметов роскоши. Что касается вторичного рынка, то бесспорным хитом много лет являются сумки Hermès. Закономерно, что основными инвесторами выступают женщины, которые собирают домашние коллекции сумок этого бренда. Нужно признать, что во многом такие инвестиции — результат эмоциональных порывов, нежели взвешенных экономических решений».

Кроссовки постепенно становятся такой же интересной инвестиций, как и люксовые сумки: по крайней мере, это актуально для лимитированных коллабораций. В цене такие вещи вырастают порой в 10 раз и более. «К примеру, кроссовки Nike Off-White Air Jordan 1 White в 2018 году можно было купить за $190, а сейчас их перепродают в среднем за $2000», — подтверждает креативный продюсер fashion, tech и media проектов Александра Бессонова.

Профессиональным инвесторам этот сегмент не столь интересен. Сложность для них заключается в критериях оценки. «Конечно, можно покупать вещи из гардероба знаменитостей, но это уже скорее фетишизм, — рассуждает ведущий аналитик инвесткомпании QBF Олег Богданов. — Есть коллекционеры сумок Birkin и Louis Vuitton, но мне сложно сказать, как меняется со временем цена на женские сумки. С таким же успехом можно заняться “инвестированием” в гномиков из “Киндер-сюрпризов”».

Альтернативные инвестиции — это вообще для кого?

Последний тезис опровергает свежий опрос Knight Frank россиян с состоянием от $30 млн. Он показывает: в 2020 году 17% из них нарастили свои траты на предметы роскоши. Россияне предпочитают инвестировать в искусство, украшения и часы, гораздо меньше — в виски, мебель и сумки. Для сравнения: на недвижимость (главным образом, заграничную) потратились почти столько же — 18%.

Материал не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией. Упомянутые финансовые инструменты или операции могут не соответствовать вашему инвестиционному профилю и инвестиционным целям/ожиданиям. Определение соответствия финансового инструмента/операции/продукта вашим интересам, целям, инвестиционному горизонту и уровню допустимого риска исключительно ваша задача.

Коллаж: «Секрет Фирмы», depositphotos.com/kalinovsky