Конец прекрасной эпохе: Как убивают бизнес в России

Сколько ей осталось жить, Елена Болдырева не знает сама. У неё инвалидность второй группы, каждые шесть месяцев она должна проводить неделю в больнице, но не была там уже четыре года — сначала следователь из прокуратуры Армавира не отпускал из-под домашнего ареста, а теперь Болдырева вообще в СИЗО. Все эти годы её, жену индивидуального предпринимателя, торговавшего бакалеей, обвиняют в «распространении наркотиков через продажу кондитерского мака», хотя ни одного обвинительного приговора не вынесено. Лишь два оправдательных.

Болдырева — одна из миллионов предпринимателей, которые отказались от ведения бизнеса в России. Только с 2013 года их количество, по подсчётам Ассоциации российских банков и Института социологии РАН, сократилось с 4,3 млн до 2,8 млн человек. В такой ситуации государство, желающее, чтобы больше граждан слезло с его шеи и открыло своё дело, должно максимально облегчать жизнь бизнесу и стимулировать рост стартапов. Но Россия идёт своим путём: силовики продолжают сажать предпринимателей — за последние три года количество «экономических» арестантов в СИЗО почти удвоилось.

Прекрасная эпоха, когда можно было открыть своё дело, зарабатывать миллионы и иметь какую-никакую уверенность, что без веских причин к тебе не докопаются, кончилась. «Секрет» расследовал три знаковые истории предпринимателей — разного масштаба и взглядов, — разочаровавшихся в бизнесе в России.

Клубная жизнь

В нулевые россияне начинали бизнес охотнее, чем десятилетием раньше. Их воодушевлял рост потребления, последовавший за взлётом цены на нефть — она добивала до $143 за баррель. Однако чем дальше, тем безнаказаннее себя чувствовали силовики и другие чиновники. После дела ЮКОСа предприниматели начали догадываться, что без независимого суда нет легальной защиты для компании любого калибра: если бизнес понравился чиновнику или его родственнику — либо с ним можно прощаться, либо надо идти договариваться.

Медведевская «оттепель» и слоган президента с айфоном «хватит кошмарить бизнес» никого не обманули — ходатайств об аресте предпринимателей меньше не стало, и их удовлетворяют в 96% случаев. Именно в конце нулевых появился знаменитый «Бутырка-блог» Ольги Романовой и Алексея Козлова, а Яна Яковлева после заключения по «делу химиков» учредила правозащитную организацию «Бизнес-солидарность» и стала помогать предпринимателям, которых преследуют по уголовным статьям.

Москвичке Наталье Малиновской все эти коллизии казались далёкими, нездешними. У неё был только позитивный бизнес-опыт. Сейчас ей 32 года, она кутается в чёрное меховое манто, носит четыре золотых кольца и ездит на чёрном представительском Nissan. А в 2009 году они с бывшим мужем руководили компанией «Новый город», устанавливали рекламные конструкции и оформляли, в частности, горнолыжный комплекс «Снеж.ком», волейбольный центр в Одинцове, ледовый дворец «Арена Балашиха». Контракт на оформление заправок ЛУКОЙЛ приносил полсотни миллионов рублей в год.

Молодые миллионеры спускали деньги в клубах, затем остепенились, но мечта открыть ночное заведение у Малиновской осталась. В 2009 году она нашла помещение в Балашихе, на бывшей трикотажной фабрике. Оно принадлежало «Компании "Русский трикотаж"», выпускающей одежду под брендом «Твоё». От компании договор заключал Илья Усольцев, гендиректор ООО «Балашихинская хлопкопрядильная фабрика» и по совместительству местный депутат от «Единой России». Малиновская запомнила, что в его кабинете висел портрет рукопожатия Усольцева с Владимиром Путиным, а во время первого, довольно дружелюбного разговора депутат вскользь упоминал о связях в силовых ведомствах.

Клуб «Завод» должен был открыться перед 31 декабря 2009 года. За несколько дней до назначенной даты владельцы здания вдруг взялись обрабатывать лестницы пескоструем. В воздухе повисла взвесь кирпичной пыли и песка, приглашать в такое место гостей было стыдно. Когда закончился ремонт, сгорела «Хромая лошадь». В «Завод» несколько раз приходили проверяющие. Претензий у них не нашлось, но открытие снова перенесли — уже на конец января.

Старт оказался успешным. Тусовщики приезжали в Балашиху из Москвы, на сцене выступали группа «Винтаж» и хитмейкеры 1990-х, мероприятия регулярно и бесплатно анонсировало радио Energy. В будни клуб использовали для банкетов, корпоративов и дней рождения. Как уверяет Малиновская, мэр Балашихи регулярно советовал место высокопоставленным гостям.

Но это не помогло. В августе помощник Усольцева вызвал Малиновскую к себе и, по её словам, предложил поставить собственную охрану, которая будет не столько охранять, сколько продавать посетителям наркотики. «Тогда у меня ещё не было привычки записывать на диктофон всё, что мне говорят», — сетует предпринимательница, которая теперь не может подтвердить эти слова. Усольцев на запрос «Секрета» не ответил.

Малиновская отказалась — и через месяц наступила расплата: владельцы здания отключили электричество. Усольцев потребовал у неё сначала 30 000 рублей (она заплатила, свет не включили), потом 70 000 (отказалась), потом 300 000 (отказалась).

Утром 25 октября Малиновская перечислила на счёт «Русского трикотажа» очередной арендный платёж. Через несколько часов ей позвонили сотрудники: «Наталья, тут какие-то люди в масках требуют, чтобы мы покинули помещение». Малиновская, уверенная в том, что это какая-то ошибка, попросила не оказывать сопротивления и пустить всех желающих. Больше «Завод» для посетителей не открывался.

В тот день она приехала к клубу и получила акт об опломбировании и уведомление о нарушении сроков оплаты. Малиновская тут же позвонила в банк и уточнила, дошли ли деньги. Там ответили, что уже зачислили их на счёт контрагента.

Малиновская проплакала четыре дня. На пятый сорвала печати и проникла в клуб. Внутри ничего не тронули. Алкоголь на 800 000 рублей, закупленный к Хеллоуину, стоял в ящиках целёхонький. После её визита двери заварили электросваркой.

Тогда же Малиновская встретилась с Усольцевым. Она рассказывает, что депутат говорил, будто знает, где учится её ребёнок, что «найти у неё килограмм героина не проблема», что за ним партия и т. д. Владельцы «Русского трикотажа» эффективно уклонялись от разговора. Принимать заявление на Усольцева в милиции отказывались, называя конфликт «спором хозяйствующих субъектов». Тогда Малиновская написала заявление на «неизвестных лиц» с просьбой выяснить, кто заварил двери клуба, в котором хранится её имущество. Регистрация документа стала отдельной проблемой — участковые брали однодневные отпуска, заболевали, отсутствовали на рабочем месте. Но в какой-то момент Малиновской повезло: один балашихинский участковый собирался увольняться, ему было нечего терять — и он принял заявление и даже взял объяснения у Усольцева.

Гендиректор фабрики утверждал, что с «Заводом» расторгли договор в одностороннем порядке из-за долга за аренду. Долга, которого не было, так как аренду Малиновская оплачивала, даже несмотря на отключение электричества. Дело отказались возбуждать, забыв про показания, взятые участковым. Это мотивировали наличием иска «Русского трикотажа» к Малиновской о взыскании долга за хранение имущества.

В июле 2012 года суд отклонил требование компании, так как хранение имущества не было добровольным. Кроме того, с декабря помещение за более высокую цену, чем была у Малиновской, уже сдали в аренду под другой клуб, который частично использовал оборудование и мебель, купленные предпринимательницей для «Завода».

Добиться возбуждения уголовного дела против своего обидчика Малиновской удалось лишь спустя три года. Всё это время балашихинская прокуратура отказывала в возбуждении, Малиновская подавала жалобу, Московская областная прокуратура направляла дело на дополнительную проверку, балашихинская теряла материалы — и так до бесконечности. В какой-то момент предпринимательница продала всё имущество: «Чтобы судиться, нужно быть небедным человеком».

Пройдя все круги бюрократического ада, Малиновская отправилась в Генпрокуратуру и только с её помощью добилась желаемого. И то не сразу: сначала балашихинская прокуратура возбудила дело не по той статье, потом его закрыли и открыли новое. До суда дело не дошло до сих пор, но, по словам Малиновской, сейчас шансов на то, что это всё же случится, гораздо больше.

Бывшая предпринимательница на фоне этой истории превратилась в правозащитника. Помогает подмосковным предпринимателям и обычным жителям, учится на адвоката и посещает Школу общественного защитника организации Ольги Романовой «Русь сидящая». Бизнесом в России она заниматься больше не хочет никогда, а виноватой в подобных историях считает коррумпированных чиновников. По её мнению, спасти ситуацию могли бы честные выборы, как федеральные, так и региональные.

Мочить до конца

Мы созваниваемся по скайпу с Алексеем Зорькиным — он живёт в Испании. Я начинаю задавать вопросы, но Зорькин обрывает разговор: «Я не очень доверяю скайпу — давайте перейдём в Viber». Два года назад он уехал из России, опасаясь за свою жизнь, и боится до сих пор.

46-летний Зорькин окончил военно-строительный институт в Санкт-Петербурге, но отслужить в армии отказался. Шли 90-е, военные бедствовали, и он устроился экспедитором в концерн «Орими». К 2000 году дорос до руководителя направления, но компания после убийства владельца Дмитрия Варварина распалась.

Зорькин пустился в одиночное плавание и открыл фирму «Петро-Сорб-Комплектация». Сначала поставлял на российский рынок системы управления двигателем, позволяющие экономно расходовать топливо, но продукт оказался не слишком востребованным. Тогда он задумал организовать производство анализаторов взрывчатых веществ. Идея пришла после взрывов жилых домов в Москве — Зорькину показалось, что расследование велось не слишком тщательно. Во взрывчатке он разбирался со времён вуза, организовывать производства умел благодаря предыдущей работе. Не хватало только связей в МВД — предполагаемом главном потребителе продукта.

Зорькин отправил несколько писем — и они сработали, так как, по его словам, анализаторов такого уровня и простоты использования ни у кого не было. Предприниматель уверен, что тогда силовики ещё были заинтересованы в улучшении работы, а не только в «распилах», а потому положительно отреагировали на предложение. Вскоре он стал поставщиком анализаторов и завсегдатаем различных совещаний, на которых узнавал о потребностях МВД в технологичных продуктах.

К 2011 году Зорькин стал крупнейшим поставщиком алкометров, производил те же анализаторы, стационарные системы видеофиксации, видеорегистраторы с программным обеспечением. Оборот компании достиг $3,5 млн, она работала в 60 регионах России. В том году «Петро-Сорб-Комплектация» выиграла первый тендер на поставку всех видеорегистраторов в московской ГИБДД. При изначальной цене контракта в 30 млн рублей Зорькин согласился выполнить его за 18,5 млн — хотел застолбить за собой нишу. С такой визитной карточкой он был уверен, что легко добьётся побед и на региональных конкурсах. Но что-то пошло не так.

С 2009 года компанию стали снимать с конкурсов по странным причинам: то вес прибора не подходит, то цвет одной кнопки, то её расположение (документы, подтверждающие снятие компании с конкурсов, есть в распоряжении редакции). С 2011-го техзадания для конкурсов в регионы стали отправлять из главка МВД. Все они, по словам Зорькина, писались в интересах определённых компаний, подконтрольных руководству министерства. В офис стали заходить проверяющие. Самым серьёзным ударом по бизнесу Зорькина стала дисквалификация на конкурсе на поставку алкометров в Татарстан — уже после победы. Организатор торгов посчитал, что «Петро-Сорб-Комплектация» не успеет выполнить поставки в срок, и перезаключил контракт с другой компанией без судебного решения. Вскоре знакомые чиновники передали предпринимателю слова одного из начальников МВД: «Компанию Зорькина мочить до конца».

Весной 2013 года Зорькин вышел из петербургского офиса «Петро-Сорб-Комплектации». Ему сразу бросилась в глаза серая «Шкода», которую он уже где-то видел. В ней курили двое, издалека опознать их предпринимателю не удалось. Он выключил сигнализацию своего автомобиля, не приближаясь к нему. Подойдя, на всякий случай проверил днище машины. Ничего не было, он сел за руль и поехал по своим делам.

«Шкода» держалась чуть позади, но Зорькин всё равно догадался, что за ним следят. На одном из светофоров он разглядел в машине своего бывшего сотрудника Евгения Курышева. Вместе с несколькими другими подчинёнными он не так давно перешёл к конкурентам из «Алкотектора». Зорькин уверен, что эта компания связана с высшими начальниками МВД, и даже называет конкретные имена: заместитель министра внутренних дел (до декабря 2015 года) Виктор Кирьянов и начальник ГИБДД Татарстана, брат президента республики Рифкат Минниханов. По словам бизнесмена, он судился с ними из-за результатов одного из конкурсов, а они увели у него сотрудников, чтобы получить доступ к документации фирмы, и сами сотрудники потом создали идентичную компанию — поставщика алкометров и видеорегистраторов. За год «Алкотектор» выиграл конкурсы, инициированные МВД, на 120 млн рублей, а поставляемые приборы, по словам Зорькина, тупо украли с его склада бывшие сотрудники.

Представитель «Алкотектора», подошедший к телефону, сообщила «Секрету», что руководство компании в командировке и времени на разговоры у него нет. К тому же «о Зорькине генеральный директор разговаривать не захочет». На вопрос «почему», представитель компании ответила: «Если вы понимаете ситуацию в целом, то мне нет нужды вам объяснять». Пояснить это высказывание она отказалась.

Осознав, что за ним следят, Зорькин поехал в Центральное РОВД по Санкт-Петербургу и подал заявление. Ему ответили: «Ну вас же не убили» — и в возбуждении дела отказали. Предприниматель по-настоящему испугался. Он неплохо знал руководителей МВД и был уверен, что они могут пойти на всё, а потому в начале 2014 года уехал в Испанию, где давно приобрёл дом. Зорькин уверяет, что изначально хотел купить землю в Ломоносовском районе Ленинградской области, но присмотренный и забронированный им участок отдали какому-то полицейскому начальнику.

Зорькин прожил за границей чуть больше года. Открыл новый бизнес с двумя офисами в Санкт-Петербурге и Испании — продавал местную недвижимость россиянам. По признанию самого предпринимателя, его компания пока не стала коммерчески успешной, но это лучше, чем не заниматься ничем.

За это время его лишили 50% в компании «Петро-Сорб-Комплектация», назначили туда нового директора, сняли деньги со счёта и фактически разорили. Но Зорькин всё ещё рассчитывает её вернуть, подаёт иски в Арбитражный суд Санкт-Петербурга.

Ещё один способ борьбы для него — помощь оппозиции. После убийства Бориса Немцова предприниматель вернулся в Россию, чтобы помогать Демократической коалиции на выборах в Костроме. Он проработал всю кампанию, а в октябре ненадолго вернулся в Испанию, чтобы спустя пару недель снова приехать в Россию. Пока Зорькин был в Испании, в офисе его новой фирмы прошёл обыск — вроде бы ничего страшного, просто изъяли документы, касающиеся «Петро-Сорб-Комплектации». Но он воспринял это как знак, что его присутствие в России нежелательно. Поэтому пока посещать родину не планирует.

Зорькин мечтает вернуться, когда «падёт режим Путина». Он убеждён, что этот момент не за горами, и надеется, что новые власти люстрируют всех силовиков и создадут независимую судебную систему, а он сам возродит славное имя своей компании. Пока этого не произошло, бизнесом в России он заниматься не будет. Зорькин уверен, что Путин и организованная им структура взаимоотношений с бизнесом — корень всех предпринимательских бед. Вероятно, к такому мнению его подтолкнуло среди прочего то, что он четырежды писал президенту письма с жалобами на свои проблемы (в каждом предупреждая, что это письмо последнее), но ответа не получил.

Маковое дело

В июне 2011 года Елена Болдырева — торговец бакалеей, в том числе маком — приехала из налоговой на оптовую базу Армавира. Серые одноэтажные складские постройки, наваленные друг на друга палеты, обёртки, упаковки, бумажки на разогретом солнцем асфальте. Обойдя прилавок, она просунулась в крохотную комнатку для персонала. Там её ждал муж Дмитрий.

— Тут из «Сета» заходили. Я ему заказал вермишель быстрого приготовления и макароны. Они сказали, что если ещё чуть-чуть дозакажем, то сделают нам скидку на 9%.

— Да у нас вроде всё есть, — не сразу сообразила Болдырева.

— Ну я подумал, что можно чего-нибудь новенькое взять, ассортимент расширить. Они предложили специи там, мак, ну я и согласился.

«Вот больше и не о чем разговаривать. Взяли и стали торговать», — вспоминает Болдырева. Я приехал к ней в Армавир в прошлом сентябре. Мне открыла дверь женщина за 40, с растрёпанными волосами неопределённого цвета, в ярких лосинах и красном балахоне. Интервью Болдырева давала, жаря картошку: «Магазин приносил до 100 000 рублей прибыли в месяц, перед новым годом получалось даже больше. А сейчас продали наш Porsche Cayenne, живём на мою и мамину пенсию в 9000 рублей и подработки сына. Питаемся в основном макаронами, которые ещё со склада остались».

Через пару месяцев после первой закупки мака на склад к Болдыревой зашли работники ФСКН. «Вели себя культурно», пригласили посетить их на следующий день с документами. Болдыревы не очень понимали, в чём дело, но они занимались бизнесом давно, к общению с проверяющими привыкли. Единственное, что их удивило, — их вызвали в ФСКН в субботу.

Опасения подтвердились. В ФСКН Болдыревой сначала объяснили, что в маке могут содержаться наркотические примеси, а потому торговать им нельзя, дали предостережение, а потом, по её словам, предложили «откупиться». Она отказалась, и её отпустили.

До февраля 2012 года Болдыревы продолжали работать как ни в чём не бывало, только сменили поставщика мака — на всякий случай, ведь продажа кондитерского мака в России не запрещена. По армавирским меркам семья жила шикарно и собиралась диверсифицировать бизнес — заложила фундамент под гостиницу на трассе к Краснодару. Всё разрушилось в один момент.

Между первым посещением ФСКН и февралём Болдыревы стали замечать, что в их магазин на базе регулярно заходят четыре странноватых посетителя — «выглядели бледно, вели себя как-то лениво, говорили медленно». Предпринимательница догадывалась, что, скорее всего, это наркоманы, тем более что они покупали мак, но не понимала, что с ними делать: «Что мне — у них анализы просить? Или кричать: "Ты наркоман, иди отсюда!"?»

6 февраля поставщики из Ростова-на-Дону везли Болдыревым самую большую партию мака в истории их торговли — 147 кг. Это как три больших сахарных мешка. По дороге у поставщиков сломалась машина, они задержались, поэтому выгрузили партию на месте будущей гостиницы, не доехав до оптовой базы. Утром Болдыревы отвезли часть мака на базу, продали первые пять пакетиков местному грузчику-алкоголику и увидели, как в их магазин врываются вооружённые люди. «Руки на стол, телефоны выключить, нашего сотрудника за шкирку затащили в комнату», — вспоминает Болдырева.

До пяти часов вечера описывали склад. Потом поехали к Болдыревым домой, где с утра дежурил один оперативник. 19-летнего сына Богдана, который проснулся только с приходом милиции, всё это время не выпускали в туалет, не давали одеться. Что происходит, не объясняли. Из дома Болдыревых отправили в обезьянник, Богдану без анализов написали справку, что задержали его в состоянии наркотического опьянения, и оставили в КПЗ до утра.

На следующий день суд назначил Болдыревым, охраннику склада Молоткову и водителю Гаджиеву мерой пресечения содержание под стражей. Правда, через три недели Болдыреву отпустили под домашний арест из-за инвалидности. В июне Апелляционная коллегия Краснодарского края признала дело незаконно возбуждённым, а в декабре такой же приговор вынес Армавирский суд. Там посчитали, что Болдыревы продавали официально купленный у поставщиков кондитерский мак в пакетиках, на которых отсутствуют следы вскрытия, а потому не могли знать, что в них содержатся наркотические примеси. Обвиняемых освободили в зале суда.

Они отправились искать работу к родственникам в Москву. Болдырева просыпалась в шесть утра, садилась на «Тимирязевской» на монорельс и ехала на работу кассиром в «Ленту» на ВДНХ. Муж устроился туда же охранником. «Всю жизнь были предпринимателями, а теперь сами стали продавцами», — вздыхает она. После освобождения на возобновление бизнеса денег у них не было. В Москве они зарабатывали по 2000 рублей в день.

Однажды в мае у дверей магазина Болдыреву окликнули двое прохожих в штатском: «Здравствуйте, вы случайно не Елена?» В первую секунду она подумала, что её хотят оштрафовать за отсутствие столичной прописки, но ошиблась: «Мы бы хотели поговорить о вашем армавирском деле». Экс-предпринимательница выдохнула: «А, ну у меня оправдательный, всё в порядке, давайте после работы поговорим». — «Нет, к сожалению, мы должны проехать в отделение».

В ОВД Болдыревой сообщили, что оправдательный приговор отменил Краснодарский краевой суд. Тот же самый, который ранее признал дело незаконно возбуждённым. Самих Болдыревых объявили в федеральный розыск — а они и не знали, что должны скрываться. На следующий день их отправили по этапу в Армавир. Мужа снова закрыли в СИЗО, а Елену отправили под домашний арест...

Богдан Болдырев садится за руль старой «семёрки» с барахлящей коробкой передач, и мы едем с ним на армавирскую оптовую базу. У него нет прав, потому что за их получение надо платить. Но он знает всех гаишников — городок-то маленький. Точно так же все знают всё про прокуроров и следователей. Он пересказывает байки о том, что все четыре наркомана, которые участвовали в первом процессе по делу родителей, вскоре после оправдательного приговора погибли при загадочных обстоятельствах, о том, что несколько лет назад здание ФСКН в Армавире обнесли двухметровым забором, потому что слишком много желающих разделаться с сотрудниками по понятиям. По его словам, каждый третий армавирский парень отсидел по статье 228 (хранение наркотиков) — парней сажают, чтобы демонстрировать хорошие показатели.

Богдан уверен, что родителей освободят, только если они «дойдут до Москвы». Но до Верховного суда им нужно пройти ещё немало кругов судебно-бюрократического ада. После возвращения из Москвы в мае 2013 года Болдыревых оправдали ещё раз. Краснодарский суд вновь отменил решение и вернул дело в Армавирский. С тех пор тот пять раз возвращал его на доследование. Всё это время Болдырев-старший, Молотков и Гаджиев сидят в СИЗО.

Дело давно перешло грань абсурда. На последней экспертизе в маке, у которого давно истёк срок годности, нашли уже не кодеин с морфином, а 0,00146 г соломы опийного мака. Следователь ФСКН Елена Котляр в разговоре с корреспондентом «Секрета» объяснила это тем, что новая экспертиза проводилась на более совершенном оборудовании. В любом случае по ранее действовавшему ГОСТу мак имел допустимую сорность в 0,2%. Для 50-граммового пакетика это 0,1 г. Но тот ГОСТ пару лет назад отменили.

Болдырева считает, что дело идёт с процессуальными нарушениями — например, новые экспертизы, обнаружившие в маке солому, провели во время доследования, хотя осуществление подобных процедур на этом этапе запрещено. Следователь Котляр не соглашается со мной в том, что отсутствие на пакетах кондитерского мака следов вскрытия освобождает Болдыревых от ответственности. По её словам, они должны были знать, что в кондитерском маке содержатся наркосодержащие примеси. То есть фактически следователь объявляет вне закона торговлю кондитерским маком на территории России. Это подтверждают многочисленные «маковые» дела по всей России.

В разговоре со мной Болдырева буднично сообщает, что жизнь её семьи, если посмотреть со стороны, разрушена, но она продолжит бороться, потому что ничего другого ей всё равно не остаётся. В личной катастрофе она, как и Зорькин, винит Путина и тот «беспредел, который он учинил».

В декабре 2015 года Болдыревой изменили меру пресечения на содержание под стражей. По словам её адвоката Эллы Пешной, медкомиссия не обнаружила у неё ранее диагностированной болезни, а инвалидность сняли, так как следователь не отпускал её на подтверждение. Кроме того, Болдырева несколько раз нарушила режим содержания под домашним арестом — в частности, пересекла на «семёрке» двойную сплошную и пользовалась телефоном.

Дело опять рассматривает суд Армавира.

Исход

Спустя месяц после своей второй инаугурации Владимир Путин учредил должность бизнес-омбудсмена и назначил на неё владельца винзавода «Абрау-Дюрсо» Бориса Титова. Правда, полномочия чиновника оказались сильно ограниченными. Его единственное оружие — письма в поддержку предпринимателей, равносильные депутатским запросам. Обращаться в суд о признании недействительными решений госорганов он может, только если это решения не прокуратуры, СК или суда.

Самой успешной инициативой Титова стала амнистия предпринимателей 2013 года. По ней тюрьмы досрочно покинули 2466 человек. Освободить предполагалось ещё больше арестантов, но несколько статей УК исключили из окончательной редакции законопроекта об амнистии.

По мнению Яны Яковлевой из «Бизнес-солидарности», омбудсмен должен не помогать конкретным предпринимателям, а выявлять преступные схемы, по которым их сажают, но для этого ему недостаёт полномочий. Так или иначе проблема решена не была — разбираться с раком административной системы позвали ещё одного бюрократа. Теперь Титов сфокусировался на политической карьере в партии «Правое дело».

Три героя этой статьи — люди из разных социальных страт, они сделали бизнес разного масштаба, но все их надежды сожрал один и тот же левиафан. Сохранившая прежний уровень жизни Малиновская защищает униженных и оскорблённых, оппозиционер Зорькин скромно живёт в Испании, а семья Болдыревых, когда-то наторговавшая себе на Porsche Cayenne, сидит уже четыре года, несмотря на оправдательные приговоры.

В послании Федеральному собранию Путин заметил, что в 2014 году на предпринимателей завели 200 000 уголовных дел, из которых до суда дошли только 30 000. Тренд, казалось бы, очевиден: дела используются для устрашения предпринимателей, и, судя по всему, вымогатели часто получают бизнес или откуп в досудебном порядке. Но президент сделал из этого тренда какого-то свой вывод и создал группу для разбора конфликтов между бизнесом и силовиками — по сути, официальную структуру для «решения вопросов».

Экономист Андрей Мовчан назвал такую систему отношений «позднефеодальной». Грубо говоря, бизнес — это нечто, чем можно пользоваться, но нельзя безоговорочно владеть. И если он приглянётся влиятельному персонажу, легальных методов защиты у вас не будет. Глядя на последние события в диапазоне от ареста владельца Домодедова Каменщика до массового сноса торговых павильонов, а также — шире — на ухудшение инвестклимата и отсутствие реформ, предприниматели всё менее охотно начинают бизнес в России.

Иллюстрации: Роман Вечтомов / «Секрет Фирмы»