Чеканенная свобода: Зачем государства отказываются от бумажных денег

В США идёт кампания за отмену стодолларовых купюр. В ней участвуют видные экономисты, включая бывшего главу Федеральной резервной системы Ларри Саммерса. Европейский центробанк объявил весной, что постепенно отказывается от выпуска 500-евровых банкнот. Австралийский министр финансов выступил в декабре с предложением запретить хождение купюр в 100 австралийских долларов. В Венесуэле со 2 января нельзя принимать к оплате самую крупную деноминацию — 100 боливаров. Но это только начало войны, которую ведут финансовые регуляторы, банкиры и операторы платёжных систем по всему миру. Настоящая их цель — уничтожение наличных денег.

В Испании с 1 января порог допустимых наличных платежей опустился с 2500 до 1000 евро. Председатель центробанка Аргентины попросил своего шведского коллегу проконсультировать его, как безболезненно перевести экономику на безналичные расчёты — скандинавские страны в этом отношении обогнали весь мир. Deutsche Bank проводит в апреле конференцию «Смерть наличных» (гендиректор банка призывал в прошлом году к отказу от кэша). Платёжная система Visa довольно ожидаемо провела рекламную кампанию под лозунгом «Не пользуюсь наличными и горжусь этим». Руководители государственных и частных банков десятками высказываются в том духе, что наличные неэффективны, используются для финансирования преступной деятельности и ухода от налогов и, наконец, не позволяют правительствам лепить макроэкономические показатели как из пластилина.

Прагматичный расчёт

Самым активным проповедником идеи отказа от наличности уже давно является известный американский экономист и публицист, профессор Гарварда Кеннет Рогофф. Он вёл свою войну 20 лет, а прошлой осенью опубликовал книгу «Проклятие наличных» — 300 страниц аргументов в пользу отказа от всех крупных купюр в обращении. У него два главных довода: борьба с преступностью и серой экономикой, а также новые возможности государственного регулирования экономики. Строго говоря, он призывает не к полному отказу от бумажных денег, а к постепенному: десятидолларовые купюры, с его точки зрения, имеют право на жизнь ещё пару десятков лет и только потом будут заменены на тяжёлые, неудобные в обращении монеты. Когда-то китайцы придумали бумажные деньги, потому что большие суммы золотом и серебром неудобно носить с собой. Рогофф мечтает вернуть эти благословенные времена.

На среднего американца, пишет Рогофф, приходится $4200 наличными, 80% из них — купюры с Бенджамином Франклином. Японец хранит в кубышке $7000 — 90% в купюрах по 10 000 йен, примерно соответствующих $100. Эти деньги, уверяет экономист, питают серую, а не легальную экономику. Если отменить крупные купюры (начиная с двадцаток), террористы и наркоторговцы не смогут вести дела, а лавочники — уходить от налогов, у каждого доллара будет известная история. Честному человеку незачем прятать свои финансовые транзакции. Цена ухода от налогов и теневой экономики только в США превышает триллион долларов, посчитал Рогофф, и, если даже долю этих денег удастся вернуть за счёт отказа от наличных, это с лихвой перекроет выпадающие доходы государства, которое сейчас фактически зарабатывает на эмиссии.

Кроме того, — и в этом состоит главный экономический аргумент Рогоффа, — отказ от наличных позволит вводить отрицательные ставки по депозитам. Идея эта на бумаге выглядит очень притягательной, естественно, с точки зрения государства, а не частного лица. Работает она так. Если сделать ставки по депозитам отрицательными — то есть фактически заставить людей приплачивать за хранение своих сбережений, вместо того чтобы зарабатывать на них проценты, — им станет невыгодно нести деньги в банк. Значит, они будут меньше сберегать и больше тратить и инвестировать. Растущий потребительский спрос и инвестиции разгонят экономику. Рост экономики приведёт к инфляции, которая, в свою очередь, будет оказывать давление на ставку. Таким образом, у центробанков появится удобная возможность провоцировать спрос и инвестиции.

Есть, впрочем, одна маленькая проблема. В нынешних обстоятельствах у людей есть не два, а три варианта действий: оставить деньги в банке и терять понемногу на отрицательных ставках, потратить или проинвестировать свои сбережения и, наконец, просто закрыть счёт и сложить наличные в бабушкин матрас. Неудивительно, что все предпочитают третий вариант — поэтому стимулировать спрос и инвестиции можно будет только в том случае, если выбора не останется. Рогофф вполне сознаёт, что его идея не слишком очевидна с точки зрения уважения к праву распоряжаться собственной жизнью; он прямо говорит, что движим «прагматическими, а не этическими» соображениями.

Для финансовых организаций и правительств идея отказа от наличных практически лишена недостатков. А государственные органы вдвойне заинтересованы в переводе всех транзакций в безналичную форму, потому что, помимо широких возможностей регулирования, это позволяет ещё и поставить финансовые отношения под полный контроль Большого брата.

Непредвиденные последствия

Хорошие идеи экономистов наталкиваются, к их сожалению, на сопротивление не знающих экономики людей. Например, отрицательная ставка, которую пропагандирует Рогофф, несколько лет поддерживалась в Дании (которая, наряду со Швецией, является чемпионом мира по отказу от наличных). За четыре года естественного эксперимента выяснилось, что инвестиции в частный сектор упали на 2 п. п. (с 18,1% до 16,1% ВВП), а уровень сбережений вырос почти на пять (с 21,3% до 25%) по сравнению с временем, когда ставка была выше нуля. Граждане понимали, что теряют на депозитах, но боялись тратить, потому что начали терять уверенность в долговременной устойчивости финансовой системы и сохранности своих сбережений. Если государство начинает странные эксперименты с чужими деньгами, лучше затянуть пояс и переждать, а не пускаться во все тяжкие.

С уходом от налогов тоже выходит непросто. После кризиса весь мир знает, кто в Европе исправно платит налоги (немцы), а кто уходит от них всеми правдами и неправдами (в первую очередь греки). При этом в Греции вводят неработающие ограничения на наличный расчёт суммой больше 1000 евро, а Германия — чемпион мира по использованию наличных. Подавляющее большинство сделок (82%), включая и довольно крупные, проходит за наличные. Для сравнения, в США больше половины транзакций проходят по безналичному расчёту, в Швеции — 80%. Толерантнее всего к наличным относятся в ещё одной фискально ответственной стране — Швейцарии: покупки до 100 000 франков можно оплачивать кэшем, не предъявляя удостоверения личности.

С борьбой против нелегальных секторов экономики тоже не всё очевидно. В прошлом году правительство Великобритании, не понаслышке знакомое с проблемами прачечных, проводило специальное исследование, чтобы выяснить, какие институты особенно повышают риски отмывания денег. Первые два места заняли обычные международные банки и офшорные регистраторы вроде известного по панамским бумагам Mossack Fonseca. Наличные заняли в этом медальном зачёте почётное третье место. Да и сами владельцы крупных купюр не производят впечатление преступников. Согласно исследованию, проведённому в Федеральном резервном банке Бостона, типичный обладатель бумажника со стодолларовыми банкнотами — это человек старше 55 лет с высшим образованием. Не самая ходовая демографическая группа, например, для торговли наркотиками.

Есть и совсем предсказуемые проблемы. Отказ от наличных станет для многих правительств удобным способом национализации частных накоплений. В Венесуэле, например, президент Мадуро запретил обращение купюр в 100 боливаров, самой крупной деноминации, несмотря на то, что эта сумма эквивалентна нескольким американским центам (не долларам). Одновременно с этим банки в стране не выдают на руки суммы, превосходящие примерно $4. Получается, что скопить наличные нельзя, а безналичные накопления существуют только в виртуальной реальности — их никак не снимешь и не потратишь. Ограничения вступили в силу как раз под Новый год, и жители страны по несколько дней стояли в очередях к банкоматам, чтобы просто купить детям подарки. Пока граждане не могут потратить свои накопления, многозначная инфляция превращает их в пыль.

Бесценное доверие

Одна из причин, по которой деньги хранят в матрасах, а не в банках, — общее недоверие к финансовой системе. Запрет бумажных купюр, очевидно, не решает эту самую главную проблему: люди не проникнутся доверием к финансовым институтам только потому, что их заставят отнести туда все свои деньги. Кроме того, в государстве массовой слежки бумажные деньги имеют совершенно бесценное свойство, которого лишены безналичные расчёты, — они анонимны.

Теоретически можно отказаться от наличных денег, сохранив их главное достоинство. Эту возможность сулит, например, биткоин, и потому его так ценят анархисты по всему миру. Но идея «безналичного общества», которая набирает сейчас популярность, не предполагает конкуренции государственным деньгам. Рогофф специально оговаривается, что в его идеальном обществе государство должно будет побороть хождение криптовалют.

В «Мёртвом доме» Достоевский, описывая каторжный быт, формулирует главный аргумент в пользу хождения наличных, который перевешивает любые прагматические соображения: «Деньги есть чеканенная свобода, а потому для человека, лишённого совершенно свободы, они дороже вдесятеро».

Фотография на обложке: Carlos Eduardo Ramirez / Reuters