«Я взял пять противогазов и пошёл к Ельцину»: Бизнесмены — об августе-1991

19 августа 1991 года за президента России не было стыдно. Около 9 часов утра охрана сообщила Борису Ельцину, что у правительственного посёлка Архангельское-2, где он тогда находился, замечены вооружённые сотрудники КГБ, а к Москве идут танки. Ельцин не остался на даче, а надел бронежилет и сел в служебный автомобиль, чтобы открыто ехать к Дому Советов РСФСР, где собрались противники ГКЧП. По пути Ельцина никто не остановил, и через несколько часов он смог зачитать воззвание к народу, взобравшись на один из танков, окруживших здание. В толпе, которая его слушала, были люди разных возрастов, профессий и убеждений. Среди них было много советских предпринимателей, которые пришли к Белому дому защищать не столько демократию, сколько рынок. По случаю очередной годовщины поражения путча «Секрет» публикует воспоминания этих людей.

Владислав Тетюхин, меценат

Августовский путч 1991 года круто изменил жизнь Владислава Тетюхина. С конца 1970-х он возглавлял титановую лабораторию во Всероссийском НИИ авиационных материалов в Москве и не собирался оттуда уходить. Однако через полгода после поражения ГКЧП сотрудники Верхнесалдинского металлургического производственного объединения (ВСМПО), на котором он работал с конца 1950-х, попросили его вернуться на предприятие, чтобы спасти его от разорения. Через несколько лет учёный Тетюхин превратился в олигарха. О том, как его судьба сложилась дальше, «Секрет» рассказывал в очерке «Советский святой».

Я и мои сыновья в дни путча ГКЧП стояли у Белого дома. Мы были не за Ельцина, а против того, чтобы что-то делали, не спрашивая нашего мнения. Я простоял там два дня, события развивались интересно.

Когда нас выстраивали вокруг Белого дома, чтобы мы держали друг друга за руки, подошёл товарищ, который прошёл Афганистан. Он сказал: «Если на вас будут идти, не сопротивляйтесь, просто стойте и терпите. Будет страшно, но старайтесь себя убедить». Мы так и не поняли, как можно себя убедить, но «Альфа» в итоге проявила мудрость и на людей не пошла.

Боялись в те дни только «Альфу». Мы беседовали с танкистами, и они были настроены мирно. Эпизод с гибелью людей на Садовом... Непонятно, что там произошло. Думаю, танкисты просто заблудились. Среди зрителей было много пьяных. Они могли начать их провоцировать, кидать бутылки.

Ельцина я, конечно, тогда уже знал. В первую очередь как первого секретаря Свердловского обкома КПСС. В то время по его инициативе наконец построили дорогу из Екатеринбурга в Нижний Тагил. До этого она была просто кошмарная. Только воля и диктат Ельцина заставили её отремонтировать. Эта дорога до сих пор в порядке.

Но роль Ельцина в целом я оцениваю не очень позитивно. Однажды я был на переговорах в Париже, и там на площади Согласия ко мне подошёл чернокожий. Когда он узнал, что я русский, тут же похлопал указательным пальцем по шее, изобразив нашего выпивающего президента. Такая у него была характеристика для русского лидера. Это было не очень приятно.

С другой стороны, если мне нужно было связаться с Ельциным, достаточно было просто отнести письмо к Боровицким воротам в его приёмную — и оно до него доходило. Сейчас подобное невозможно представить, а вот Ельцин не забывал земляков.

К советскому прошлому я, несмотря ни на что, отношусь позитивно. Вы говорите, что я бы свой медицинский центр при Советах не построил? Вспомните Евгения Мешалкина. Ему дали переехать в Новосибирск и открыть там великолепные центры: кардиологический, ортопедический и нейрохирургический.

Конечно, к распаду Союза система деградировала. Заключительный период той эпохи (со второй половины власти Брежнева) — время снижения интеллектуального потенциала, эпоха поцелуев и наград. Андропов мог бы изменить ситуацию, но он быстро угас.

Но и точка предельной деградации советских лет для современной России — пик развития.

Аркадий Борисов, индивидуальный предприниматель

После путча медали «Защитнику свободной России» получили около 2000 человек. Большинство — ещё в 90-е, из рук Ельцина. Только один человек получил награду спустя многие годы по указу Путина — ИП из деревни в Костромской области Аркадий Борисов. В то время он, ветеран Афганистана, жил в Москве и владел небольшой торговой фирмой. Для этого материала Борисов рассказал свою историю впервые.

Я родился на Волге, в маленькой деревеньке на границе Костромской и Ярославской областей. Мечтал стать морским лётчиком, но не прошёл по здоровью: у меня врождённое сужение лобных пазух. В Костроме было химучилище, я отправил вместо себя друга сфотографировать эти лобные пазухи — и поступил. Когда закончил, захотелось романтики, пошёл в ВДВ.

Химиком-десантником прослужил восемь лет. Побывал в Афгане. Не стремился туда, но и отказываться не стал. 20 месяцев там пробыл. Много всего было... Вот маленький эпизод. Я был начальником автомобильной колонны: перевозили продукты, боеприпасы и прочее. У меня солдат взял с духов денег за два мешка муки, а отдал один. Звонят мне: народ недоволен. Это значит, что в следующий раз обстреляют. Заставил солдата отнести второй мешок муки. Духи сказали, что вопросов нет. Своим детям я много об Афгане не рассказываю — тех, других историй оттуда...

После службы приехал в Москву. Открыл свою фирму — производственно-коммерческое объединение «Новокосинское». Продавали лес, деревообрабатывающее оборудование, кабели для телевизоров и много всего другого. Крутились как могли. Ещё я возглавлял Новокосинский союз ветеранов Афганистана, ну и был депутатом райсовета.

После Афганистана у меня был боевой настрой: хотелось что-то изменить. Так что к Ельцину я относился положительно. Нормальный сибирский мужик, который хочет сделать добро для народа. Когда на площадь засобирался мой сосед, тоже афганец, пошёл и я. О бизнесе или о партийной карьере мыслей в тот момент не было ни задних, ни передних. После Афганистана я и за свою жизнь перестал опасаться — не то, что за бизнес.

На площадь я в итоге пришёл одним из первых. Кто-то крикнул, что нужно размножить листовки. А у меня в офисе были два компьютера с принтерами — мне их как афганцу со скидкой продали. Распечатал 500 приглашений на митинг и вместе с детьми развесил у себя в Новокосино по подъездам. Потом снова пошёл к Белому дому.

Собралась уже приличная толпа – тысяч пять или шесть. Какие-то коммерсанты привезли еду. Водки или вина не видел. Я стоял недалеко от подъезда №9. Кто-то спросил, есть ли химики. Тогда все боялись применения если не химического оружия, то по крайней мере ядовитых веществ. Я отозвался.

Спросили, умею ли надевать противогазы, сказал, что умею. Меня провели в Белый дом. А там — хоромы! Двери красивые, паркет роскошный, ковровые дорожки повсюду. Меня провели в штаб, его тогда возглавлял генерал Кобец. Он говорит: будешь начальником химвойск России.

В Белом доме нашлись четыре ящика противогазов, нужно было раздать их защитникам. Противогазы надеваются по специальной размерной таблице. Измеряешь обхват головы, обхват подбородка и подгоняешь противогаз. Многие, конечно, на глаз подгоняют. Но это не по уставу.

Конечно, у меня таблицы подгонки с собой не было. Ну, думаю, позвоню своим ребятам в академию химзащиты. Первые двое ребят сказали: как мы тебе будем помогать, если ты на одной стороне, мы — на другой? Решили, наверно, что линия прослушивалась. Третьему знакомому я уже домой позвонил, и он мне помог.

Взял пять противогазов и пошёл в кабинет к Борису Николаевичу. Он как раз в этот момент выходил оттуда с Хасбулатовым. Ельцин оказался выше, чем я думал. Сказал только: «Мне сейчас некогда. Ты оставь мне самый большой противогаз и Хасбулатову такой же, потом разберёмся». Оставил им противогазы и пошёл к министрам.

20 августа в десять часов вечера меня вызвал начштаба Кобец. Оказалось, на Белый дом наступает десантная дивизия. 90 самолётов приземлились где-то в районе Можайки, в 60 км от Кремля. Как только я услышал номер дивизии, сразу понял: это мои ребята. Мы вместе служили. Не скажу, что испугался в этот момент. Сто два удара о землю (у меня столько прыжков с парашютом) ума не прибавляют. Но к страху привыкаешь.

Мы взяли чёрную служебную «Волгу» и поехали с ещё парой депутатов встречать колонну. Когда подъезжали, начался дождь. Колонна шла прямо по шоссе. Открыли лобовое стекло и высунули полосатую палочку, призывая колонну остановиться. Она не остановилась.

После Афганистана у меня была чёткая уверенность: войну нужно вести честно и лучше в неё не вступать, а попробовать договориться. Так что поехали искать того, кто согласился бы с нами поговорить.

Доехали до конца колонны. У них там в конце сломалась машина, её чинили командир подразделения с прапорщиком. Говорить с нами отказались. Поехали обратно. Видим в уазике едет красивый молодой генерал, герой Советского Союза Валерий Востротин. Хороший мужик, я потом под его началом в МЧС служил.

Востротин вышел из уазика под дождь: я, говорит, вам ничего сказать не могу, у меня свои цели и начальники. А рядом с ним стоит такой большой дядька. Полковник. Смотрю у него лицо какое-то знакомое. «Слушай, — говорит, — Аркадий, ты меня не узнал что ли?» Оказалось, мы с ним в Литве вместе служили. «Командир, ну надо этих парламентариев принять».

Командир принял. Велел дать сухой паёк, принести банку молдавского виноградного сока. Всю ночь стеной шёл дождь. А мы сидели и разговаривали до трёх утра, вспоминали прошлое. Когда стало светать, поняли, что колонна на Белый дом не пойдёт. В восемь утра генерал Грачёв передал по спецсвязи, что десантники москвичей давить не будут. Неплохой он был командир, конкретный. Через несколько лет его прозвали Пашей-мерседесом, но у нас все не без греха.

Позже мы на каком-то каблучке доехали до Моссовета. Там уже по случаю победы был сабантуйчик. Я в нём участвовать не стал и пошёл к Белому дому. Выяснилось, все списки на награды уже отдали и меня в них не занесли. Узнал, что у начальника штаба осталась печать. Так что он выписал мне справку о том, что я, действительно, защищал Белый дом. Но номер в справке не поставил, так как книгу учёта документов успел сдать в архив.

При встречах участники путча меня часто спрашивали, где моя медаль. Я отмалчивался. И восстановить её решился лишь в 2006-м. Вручал мне медаль уже губернатор Костромской области. Номер медали наизусть выучил: 02342. И ни секунды не жалел, что принимал участие в обороне дома правительства.

Сейчас я в Костромскую область вернулся. Сначала держали с женой магазинчик маленький в деревне, чтобы самим зимой не ждать хлебную машину. Потом товары первой необходимости стали продавать. У нас корова, телёнок, 15 куриц. Купил себе старенькую Chevrolet Niva. Дети ругаются: зачем, говорят, ты на такой ездишь. А только на такой и можно проехать. Дорог у нас в районе нет — одни направления. Зато, если начнутся раскулачивания какие, до нас вряд ли кто доедет.

Сергей Маричев, основатель компании AMT

До путча у Сергея Маричева был кооператив (один из первых в его родном Омске), который делал гитарные педали и миди-конвертеры. После распада Союза он ушёл в торговлю мороженой рыбой — это занятие приносило гораздо больше денег, чем гитарные примочки. К ним он вернулся только через десять лет. Два года назад «Секрет» рассказывал о бизнесе Маричева в материале «Жми фузз: Омский инженер обеспечивает весь мир гитарными примочками».

День, когда я побывал у Белого дома, мне запомнился в деталях, хотя он не был каким-то ярким или необычным.

Во время путча мои дети отдыхали у бабушки в Тверской области. Когда я узнал о происходящем, всё бросил, тут же купил билет на самолёт за 49 рублей и 21-го утром был в Москве. Тогда ещё не было никаких досмотров, до трапа ТУ-154 шли пешком, потом — три часа полёта.

Из Домодедово на электричке добрался до Москвы, доехал до Савёловского вокзала и там купил на вечер билет до станции Топорово. До поезда у меня оставался весь день, так что я как олень попёрся к Белому дому. Революционер, мать её. Это было на следующий день после трагической гибели людей.

Я, честно говоря, не знал, где вообще этот Белый дом находится. Но попав в метро, я сразу пошёл в потоке людей. Все ехали именно туда.

На подходе я увидел, как народ скапливается какими-то группами. Но людей было не так много, как на майских или октябрьских демонстрациях. Может, потому что это была ещё первая половина дня. Ещё видел кучу военной техники и нагромождения хлама.

У самого Белого дома никакого оцепления не было. Мельком увидел на балконе Ельцина в бронежилете. От толпы узнал, что все ждут выступления. Пару часов его прождал, но не дождался и вернулся на вокзал, чтобы не опоздать к детям. А когда вернулся уже с ними, страна поменялась. Началась торговля.

Я стоял у Белого дома как простой обыватель, зевака. Никакой информации о происходящем у меня не было, так что принять какую-то сторону я не мог. Просто подсознательно понимал, что в стране происходят какие-то глобальные события, которые меняют мою жизнь и жизнь всех моих близких.

Сейчас я жалею, что всё произошло именно так. Союз развалили, провели антинародную приватизацию. Трансформация нам была необходима, но было бы лучше, если бы она шла постепенно. Как в Китае.

При участии Олега Хохлова

Иллюстрации: Наталья Осипова/«Секрет Фирмы»