Кто ворует пчёл: В США похищают сотни ульев в год на миллионы долларов

Для Калифорнии, центра американского пчеловодства, настали странные времена. Пытаясь справиться с ухудшением экологии и вымиранием насекомых, владельцы ульев теперь работают как пчёлы. Недавно к этим заботам прибавилась ещё одна: воровство насекомых. Каждый год, весной, в разгар опылительного сезона, ночные воришки врываются на пасеки Калифорнии, чтобы похитить ульи.

Великолепный век

Пчеловодство превратилось в большой бизнес несколько десятилетий назад. В ХХ веке американские пчеловоды зарабатывали на производстве и реализации мёда. Чтобы он получался вкусным, ульи старались вывозить как можно дальше от города, туда, где пчёлы могли свободно летать и собирать нектар. Идеальным местом для пасеки были ранчо, засеянные медоносными культурами. Пчеловоды обращались к фермерам с предложением: мои насекомые опыляют ваш урожай — урожай кормит пчёл. Договор скреплялся рукопожатием и банкой мёда.

Ситуация изменилась с появлением в Калифорнии миндаля и других дорогостоящих сельскохозяйственных культур: фисташек, грецких орехов и мандаринов. Сегодня в Калифорнии выращивается более 80% мировых запасов миндаля, чтобы опылить его, необходимо 2 млн пчёл. Именно поэтому здесь же теперь сконцентрирована одна треть всех американских пасек. Из-за огромного спроса и высокой стоимости миндаль заполонил долину, что повлекло за собой небывалый спрос на опыление.

Пчеловоды и фермеры поменялись ролями: теперь пасечники стали диктовать свои условия попавшим в зависимость от пчёл землевладельцам. Остро нуждаясь в пчёлах, фермеры всё же предпочитают не связываться с их разведением — это накладно, отнимает много времени и сил. Опылителей стали брать в аренду. Владельцы ферм оказались готовы тратить на пчёл колоссальные деньги, как если бы крохотные насекомые были волшебным воздушным удобрением. Пчёлы собирают пыльцу с одного дерева и переносят её на другое, в геометрической прогрессии увеличивая количество листьев, цветов и орехов на растении. Благодаря пчёлам куст миндаля приносит на 70% больше орехов.

К пчеловодам пришло понимание, что деньги можно зарабатывать не только на производстве и продаже мёда, но и на опылении культур. С 1980-х предприниматели расширили бизнес, начав сдавать ульи в аренду по $25 за штуку. Выручку стало приносить опыление арбузов, черешни и других растений. Пчеловодство превратилось в устойчивый бизнес, относительно свободный от конкуренции.

Beenapping

Сложно оценить, какую прибыль способен принести улей — всё зависит от пасечника. В среднем девять ульев могут принести владельцу примерно $5000 в год и даже больше, если они находятся в руках опытного пчеловода. Около 1500 крупных пасек США — примерно 95% от общего числа в стране — ежегодно генерируют оборот в $1,8 млрд. Ещё 5% принадлежат 60 000 мелких пчеловодов-любителей.

В начале нулевых индустрия пережила потрясение: пчёлы стали массово вымирать. За зиму 2006 года пасечники сообщили о потере в разных частях Калифорнии от 30% до 90% ульев. Для сравнения: в предыдущие десятилетия потери колебались на уровне 10–15%. «Популяция пчёл продолжает сокращаться с очень высокой скоростью во время лета, что должно заставить нас беспокоиться об их состоянии. Сокращение численности пчёл во время зимы — нормальное явление, однако то, что пчеловоды теряют их во время лета, когда пчёлы должны быть максимально здоровыми, сильно тревожит нас», — писали исследователи из Университета Мэриленда. По их данным, в 2015 году пчеловодческие хозяйства Соединённых Штатов потеряли примерно 44% насекомых. Главной причиной вымирания и для домашних, и для диких пчёл стала эпидемия паразитического клеща. Он переносит вирусы, заражение которыми приводит к деформации крыльев у пчёл и целому ряду других проблем.

Ситуацию усугубляло и постоянное использование фермерами всё новых разновидностей пестицидов, от которых пчёлы задыхаются мгновенно. Сочетание болезней, засухи и применения химических средств в сельском хозяйстве оставили несколько сотен пчеловодов не у дел. Однако предприниматели, которые смогли пережить коллапс, извлекли из него выгоду: фермеры, ежегодно увеличивающие посев миндаля, нуждались в его опылении. Спрос на пчёл вырос в четыре раза. По данным Washington Post, в 2016 году расценки на аренду одного улья поднялись до $180–200 — для опыления половины гектара земли требуется два улья. Период опыления при этом длится всего три недели.

Резкий рост цен на аренду пчёл спровоцировал рост краж. С начала опылительного сезона в 2016 году, только по данным официальной статистики, были украдены 1736 ульев. По словам следователей, это число далеко не отражает реальной картины — лишь немногие пчеловоды заявляют о преступлении в полицию. «Мой американский знакомый после кражи поехал в отделение, надеясь, что правоохранительные органы помогут ему разыскать ульи. Полиция предложила заплатить $35 000, чтобы отследить вора по спутнику. Приятель посчитал, что игра не стоит свеч», — рассказал «Секрету» пчеловод Андрей Бойко, на днях вернувшийся из США, где он собирается создать собственную пасеку.

Американские следователи подтверждают, что кража пчёл становится всё более распространённым видом преступления. Небывалый спрос столкнулся с недостаточным предложением: арендаторы, выстроившиеся в очередь за пчёлами, подливают масла в огонь. «Хуже всего то, что вором может оказаться твой сосед по пасеке», — сетуют пчеловоды. Чтобы украсть насекомых, необходимы не только специальные знания и навыки, но и представление, что дальше делать с насекомыми. Контракты с фермерами подписываются осенью. За зиму многие пчеловоды теряют семейства, а весной, когда необходимо выполнять обязательства по договору, пчёл воруют у коллег. «Преступники просто выполняют свои обязательства за наш счёт», — пожаловался местной газете пчеловод после того, как у него украли ульи, стоимость которых потерпевший оценил в $100 000.

Государственная ассоциация пчеловодов предлагает денежные вознаграждения за информацию о похитителях, но это практически бессмысленно. Преступники отвозят пчёл в соседний округ, полностью уничтожают любые опознавательные знаки улья, по которым можно вычислить, какой пасеке он принадлежал, и сдают пчёл в аренду фермерам. Найти клиентов помогают пчелиные брокеры — они обычно не утруждают себя проверкой происхождения пчёл. «Половина контрактов в индустрии заключаются простым рукопожатием. Тысячи долларов без единого подписанного документа», — отмечают следователи.

Пчеловоды стараются уберечь от воровства себя и коллег: ставят дорогие GPS-навигаторы на каждый улей, нанимают частную охрану, устанавливают камеры ночного слежения и даже сами по очереди проводят ночные рейды по пасеке. Наиболее простой и дешёвый способ — брендировать коробки в надежде, что кто-то из друзей увидит преступника и доложит о краже — такие случаи были.

Российский опыт

Проблемы американских пасечников вызвали недоумение российских специалистов. По словам президента союза «Пчеловодство» Ольги Чупахиной, пчёлы — это насекомые, численность которых за сезон можно восстановить три-четыре раза. «Бывает, что за зиму погибает до 40% пчёл, но, если пчеловод видит, что спрос на мёд в этом сезоне будет высоким, он просто увеличит улей за счёт пчелопакетов. Не вижу смысла в воровстве. Россия могла бы поставлять Калифорнии сотни пчелопакетов, чтобы там перестали воровать ульи. Если бы была гарантированная закупка, контракт на поставки, наши пчеловоды мобилизовались бы, взяли кредиты, бросили на это все силы».

По словам Чупахиной, в России не распространена практика сдачи пчёл в аренду — выручка отечественных пчеловодов напрямую зависит от продаж мёда. «Ещё с советских времён у нас сложилась парадоксальная ситуация: пчеловоды платят фермерам за то, чтобы те разрешили поставить ульи на их земли. Речь идёт о небольших суммах: 1000–1500 рублей за улей, иногда платят мёдом — килограмм с семейства». «Абсурдная ситуация, при которой пчеловоды вынуждены платить землевладельцам за размещение ульев на их фермах, берёт корни в совхозах. Видимо, пока то поколение живо, оно так и будет по старой памяти брать мзду. Времена меняются, но всё же до США нам пока далеко», — подтверждает президент Межрегионального союза пчеловодов Александр Кукс. В некоторых районах ситуация постепенно меняется в пользу пасечников. Например, в Краснодарском крае и Ростовской области фермеры в период опыления подсолнечника и садов платят пчеловодам 1000 рублей за семью.

По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи, пчеловодством в России занимаются около 5000 хозяйств и примерно 300 000 пчеловодов-любителей, фермеров и индивидуальных предпринимателей. «Пчеловодство — это быстрые деньги. Вы купили пчелопакет — он стоит от 2500 до 5000 рублей в зависимости от региона. Один пакет может принести от 50 до 100 кг мёда, цена оптовых закупок варьируется от 100 до 600 рублей за килограмм. Даже если за первый год вы сумели лишь покрыть затраты, то на второй точно выйдете в прибыль. В каком ещё бизнесе вложенные инвестиции отбиваются настолько же быстро? Плюс ко всему пчеловодство освобождено от налогов. Однако следует учитывать, что сельское хозяйство всегда сопряжено с рисками. Чуть-чуть недосмотрел — пчёлы погибли», — объясняет Александр Кукс.

По словам Чупахиной, лишь около 20% хозяйств можно назвать крупными, остальные 80% принадлежат частникам, это небольшие пасеки: «Если раньше крупным хозяйством считалось 2000 семей, то сейчас 500 — это уже хорошо». В Америке тенденция обратная: централизованных хозяйств значительно больше, чем частников, рассказал «Секрету» пчеловод Андрей Бойко. «Если в России средний размер хозяйства — 200–300 семей, то американец не станет иметь дело с пасекой, которая насчитывает меньше 1000, — это просто несерьёзно. Тем не менее, наш мёд объективно лучше по вкусовым качествам. Мои американские коллеги признают это, я часто вожу наш мёд в Штаты. Печально, что наши технологии до сих пор находятся где-то на стадии каменного века. Мы качаем полтонны мёда за день, они за час. У нас до сих пор большинство процессов делаются вручную, у них всё автоматизировано».

Сегодня головная боль российских пчеловодов — не клещ и не кража ульев, а проблема реализации мёда. «Появились недобросовестные пчеловоды, и культура потребления мёда упала. К этому привело большое количество подделок и фальсификата, который выдавался за мёд, — постепенно люди утратили доверие к продукту. Раньше пчеловодам было проще: они просто шли и сдавали мёд на реализацию совхозам или скупщикам, теперь они сами вынуждены искать покупателей. Наш мёд идёт на экспорт, но в небольших количествах, мы могли бы поставлять гораздо больше, однако не проходим по европейским требованиям. При желании можно было бы создать пасеки, отвечающие общемировым стандартам, но над этой проблемой надо поработать года два», — говорит Бойко. С 1999 года количество пчелиных семей в РФ сократилось почти в три раза — с 10 млн до 3,5 млн. На внешнем рынке российские производители мёда вынуждены конкурировать с Китаем, Аргентиной, Турцией, США. В 2014 году Россия поставила на экспорт менее 1000 тонн мёда.

Тем временем в США состоялся первый суд над похитителем насекомых. Вор, укравший 64 улья, был приговорён к 90 дням лишения свободы и трём годам условно.

В статье использована информация из материалов газет The Guardian и LA Times

Фотография на обложке: Anand Varma / Getty Images