Красота среди бегущих: Куда и как бегут бизнесмены от российского правосудия

Каждый год в России регистрируют немногим более 100 000 экономических преступлений. В последние два года эта цифра не менялась, но есть и плохие новости: россияне, обвиняемые в экономических преступлениях, всё чаще попадают в СИЗО. Уполномоченный по правам предпринимателей при президенте Борис Титов рассказывал «Секрету», что за те же два года число таких узников увеличилось на 59%.

Пускай шансы оказаться в неволе не так уж высоки, зато, если такая неприятность с вами всё же приключится, домой вы, скорее всего, вернётесь не скоро. Согласно статистике Судебного департамента при Верховном суде, суды первой инстанции редко выносят больше 1% оправдательный приговоров в год.

Неудивительно, что некоторые предприниматели, стоит им получить инсайд или просто заподозрить неладное, пакуют чемоданы (если, конечно, на это есть время) и бегут из страны. Практика показывает, что надёжнее всего прятаться в Великобритании или США, но есть и другие варианты. «Секрет» узнал о них у беглецов и юристов.

Когда бежать

«Я вышел с совещания в Ростуризме, когда мне позвонил приятель из органов, сказал, что готовится мой арест, и посоветовал "дёргать" из страны», — вспоминает предприниматель Михаил Шаманов, который уже два года прячется от российского правосудия в Великобритании. Звонок от близких к делу людей — это, конечно, самый верный способ узнать, что готовится арест. Этот мотив в той или иной форме встречается почти во всех рассказах уехавших из России предпринимателей. Шаманову позвонили 4 августа 2014 года. Он отошёл от здания Федерального агентства по туризму на Мясницкой улице и сел в машину, чтобы больше сюда никогда не вернуться. Через три дня предприниматель был в Лондоне. Позднее он получил в Великобритании статус беженца.

Летом 2014 года деятельность туркомпаний «Лабиринт» и «Идеал-тур», владельцами которых следствие называет Шаманова и его партнёра Сергея Азарскова, уже была приостановлена. Позднее их обвинили в выводе более 1 млрд рублей средств клиентов этих туркомпаний на счёт подконтрольной организации. Шаманов утверждает, что он и Азарсков не успели купить «Лабиринт», так как обнаружили «дыру в отчётности» на сумму 27 млн евро. Деньги, по его словам, украли «настоящие владельцы "Лабиринта" — Татьяна Зотова и Светлана Барановская». То, что Азарскову принадлежал «Идеал-тур», он не отрицает (и называет себя его советником), но говорит, что из этой компании деньги никто не выводил. Азарсков тоже бежал из России: сначала в Черногорию, оттуда — в Сербию. Позднее местный суд удовлетворил ходатайство о выдаче бизнесмена России, и в апреле 2016 года он попал в московский следственный изолятор.

Со знакомыми в правоохранительных органах везёт не всем — и тогда о том, пришло ли уже время бежать, остаётся только гадать. Если человека привлекли к делу в качестве свидетеля, он может попытаться определить это по характеру вопросов следователя. Например, управляющий партнёр коллегии адвокатов «Железников и партнёры» Александр Железников рассказывает, что большинство беглецов принимают такое решение после активных следственных действий вроде обыска или после избрания меры пресечения, не связанной с изоляцией от общества. Один клиент Железникова решился на побег после того, как его после долгих допросов внезапно вызвали на очную ставку с другим свидетелем. «Обычно перекрёстный допрос используют, если в показаниях есть противоречия, — объясняет юрист. — Бизнесмен решил так: раз в деле на мой счёт имеются не самые положительные данные, есть риск смены процессуального статуса. Отправился на машине в Минск, оттуда — в Израиль. Там он получил гражданство и спокойно живёт по сей день».

Впрочем, логику следствия вряд ли удастся понять до конца. «Процессуальный статус — явление столь же переменчивое и плохо предсказуемое, как погода, — считает адвокат Вадим Клювгант. — Управление им целиком и полностью находится в руках обвиняющей стороны, которая принимает решения исключительно по своему усмотрению».

Опрошенные «Секретом» адвокаты подчёркивают, что бежать от любой возможности уголовного преследования неразумно, это только развяжет руки обвинению: оно сможет заочно арестовать человека, объявить его в розыск, забыть о всяком сотрудничестве вроде показов материала дела и даже провести процесс без его участия. Если человек останется, он и его адвокаты смогут по крайней мере принимать участие в процессе, будут в курсе происходящего.

«Зачем бежать? Я знаю, что за мной правда!» — такой выбор сделал в феврале 2016 года совладелец аэропорта Домодедово Дмитрий Каменщик, которого обвинили в создании условий для теракта, произошедшего в январе 2011 года. В сентябре уголовное дело против Каменщика и его подчинённых закрыли. Но этот пример — скорее исключение из правил.

«Проблема вот в чём: большинству предпринимателей у нас вменяют стандартный набор: статьи №159 и №174 УК, — объясняет управляющий партнёр адвокатского бюро "Коблев и партнёры" Руслан Коблев. — То есть похитил мошенническим путём и отмыл. Максимальный срок лишения свободы — десять лет. Понятно, что на такой риск мало кто хочет идти».

Сколько предпринимателей и топ-менеджеров предпочитает бежать из страны, вычислить сложно: сайт Интерпола не показывает полную базу россиян, которые находятся в розыске, — только 160 человек с именами и фамилиями (хотя если человека в этом списке нет, его можно найти через поиск). Всего, по словам начальника Национального центрального бюро (НЦБ) Интерпола Александра Прокопчука, российский сегмент базы насчитывает около 3000 человек (на сайте Интерпола при этом фигурируют 1674 запроса).

Владелец юридической фирмы Cofrance Sarl Виталий Архангельский, сам уехавший из России шесть лет назад, называет поток беглецов «стабильно большим». Его компания работает со сбежавшими от уголовного преследования предпринимателями и топ-менеджерами. Но это лишь одно из направлений (также компания занимается недвижимостью, страхованием, всеми вопросами эмиграции и даже юридическим сопровождением родов в Ницце), и дать оценку в абсолютных цифрах Архангельский не берётся — в его фирму обращаются только люди с высоким уровнем достатка. «Число обращений не меняется — меняются тренды, — говорит он. — Например, год-полтора назад активно побежали банкиры. Видимо, владельцев заводов уже пересажали. Или они раньше все сбежали».

Как бегут

Кому-то везёт. Самый удачный вариант — просто не вернуться из-за границы, если обвинение или слухи о возможном уголовном преследовании застали именно там. Но такие счастливые совпадения бывают редко.

Например, бывший глава «Вымпелкома» Михаил Слободин утверждает, что находился во Франции в командировке, когда узнал, что стал фигурантом уголовного дела о даче взяток руководству Республики Коми. Сначала он обещал вернуться, чтобы ответить на вопросы СК, но потом передумал. Недавно Генпрокуратура начала проверку законности преследования Слободина.

Более давний случай: десять лет назад совладельца Московского дворца молодёжи Павла Забелина известие об обысках дома у его родителей застало в Эстонии. Он остался там и попросил дать ему политическое убежище. По словам Забелина, ему предъявили обвинения в мошенничестве после того, как он отказался «лжесвидетельствовать» против совладельца МЕНАТЕПа Леонида Невзлина. В Россию Забелин в итоге не вернулся.

Тем, кому не повезло вовремя оказаться за рубежом, приходится действовать быстро. Не предъявляя человеку обвинения и не объявляя его в розыск, следователь может обратиться в пограничную службу и попросить никуда не выпускать. На то, чтобы объявить человека в розыск, может уйти от нескольких дней до пары месяцев — зависит от значения дела.

Чем раньше вас предупредили (или вы поняли, к чему всё идёт), тем больше шансов выбраться из страны: «флажки» или «сторожки» у пограничников ещё не поставлены, обвинение не предъявлено. «Я просто улетел в отпуск в Болгарию и думал, что, пока я буду там находиться, все вопросы сами решатся. Окончательно я понял, что не вернусь, только через несколько лет», — делится Виталий Архангельский.

В России в 2010 году его обвинили в мошенничестве: по версии следствия, когда настало время вернуть долги банку «Санкт-Петербург» (кредит в размере 4 млрд рублей для группы компаний Архангельского OMG), он этого не сделал. По словам Архангельского, на самом деле он договорился с банком об отсрочке и в качестве обеспечения передал ему акции нескольких компаний, входивших в группу «Осло Марин». Но, не дожидаясь истечения отсрочки, банк продал акции по заниженной цене аффилированным с ним компаниям, поэтому Архангельский обвиняет руководство банка в рейдерском захвате его бизнеса.

Михаил Слободин, по данным СМИ, тоже улетел из Москвы в Ниццу беспрепятственно.

Если человек находится под подпиской о невыезде, под залогом или под домашним арестом, выбраться тоже есть шанс. Например, Александр Железников рассказывает, что один из его клиентов бежал после того, как удачно обжаловал арест и вышел под залог. Недавно бывший чиновник Росреестра Борис Авакян сбежал из-под домашнего ареста — на нём не было электронного браслета, поэтому он смог беспрепятственно выехать сначала в Белоруссию, а потом на Украину (как пишет «Фонтанка», он отправился на свою свадьбу). Электронных браслетов на всех сейчас не хватает, отмечает Руслан Коблев.

Общее во многих таких историях — беглецы выезжают из страны в Белоруссию, Казахстан, на Украину, а уже оттуда уже летят в другие страны. Правда, через Украину с 2014 года выехать сложнее — в отличие от границы с Белоруссией и Казахстаном, где практически нет пограничников, на границе с Украиной сейчас установлен жёсткий контроль.

Через Минск выбирался и Михаил Шаманов. Сначала он сказал водителю ехать в Шереметьево, но на полпути передумал. Решил, что лучше не рисковать — вдруг правоохранительные органы уже разослали ориентировки и задержат его в аэропорту для выяснения личности, а потом быстро подготовят ордер на арест. За девять часов водитель довёз его до Национального аэропорта Минск. Шаманов взял там первый же билет в Европу — повезло, что самолёт летел в Вену, где у него когда-то был бизнес и осталось много знакомых. Правоохранительные органы в это время вели подготовку к задержанию — ордер на арест был выдан через несколько дней. К этому моменту Шаманов успел перебраться из Австрии во Францию, а затем в Великобританию. Лететь через Ла-Манш ему посоветовали друзья.

Шаманову повезло, что у него была открытая виза. Но даже если визы нет, отчаиваться не следует. Как рассказывает Руслан Коблев, у него был клиент, который успешно скрылся от следствия в Великобритании, не имея официального разрешения находиться в этой стране. Сначала он выехал в Черногорию, куда россиян пускают вообще без визы. Паспортный контроль там не такой строгий, как, например, в Москве, поэтому наличие британской визы в местном аэропорту на вылете не проверили. Оказавшись в Хитроу, беглец сразу потребовал встречи с сотрудником иммиграционной службы и попросил политического убежища.

Некоторые умудряются бежать даже после выдачи в Россию. Например, волгоградский ресторатор Алексей Торубаров был экстрадирован Чехией, но после двух месяцев заключения на родине умудрился бежать в Венгрию, где сейчас просит предоставить ему политическое убежище. В драматичном рассказе о своих приключениях Торубаров, к сожалению, не раскрывает подробности побега, но упоминает, что на границе пришлось продираться через колючую проволоку.

Куда бегут

Один из клиентов Cofrance Sarl (не россиянин) прожил в горах неподалёку от Ниццы около трёх лет. Он находился в международном розыске, решил спрятаться от проблем, но в конце концов его всё же задержали — в госпитале, куда из-за болезни беглеца доставил медицинский вертолёт. Любая проверка документов — при заселении в гостиницу, в ДТП, в больнице — грозит обнаружением. Поэтому на вопрос, имеет ли смысл скрываться после выезда из России, и юристы, и сами беглецы недоумённо отвечают: «Как сейчас можно скрыться?» Нужно не прятаться, а любым способом оказаться в стране, откуда не экстрадируют.

Ежегодно России выдают порядка 50 человек. Это не больше 10% от общего числа запросов об экстрадиции — их Россия подаёт порядка 700 каждый год.

Официально Россия имеет двусторонние соглашения об экстрадиции только с 65 странами, но это не значит, что оставшиеся 123 государства не выдают россиян. Например, за пять лет Таиланд выдал 39 человек, хотя договора с ним нет. Вот как пугает беглецов начальник управления международно-правового сотрудничества Генпрокуратуры Саак Карапетян: «Всё чаще преступники пытаются скрыться от правосудия в государствах, с которыми у России нет договоров о выдаче. Однако в последние годы мы успешно решали вопросы передачи с такими странами, как Чили, Гана, Камбоджа, Парагвай, ОАЭ, Бразилия, Эквадор, Доминикана, Ямайка».

«Есть такие страны, где человека просто задержит полиция, потом прилетят оперуполномоченные из России и им его отдадут. Такие случаи у нас иногда бывают с Латинской Америкой», — рассказывает Руслан Коблев.

Какие варианты самые опасные? Собеседники «Секрета» называют Восточную Европу, откуда выдают «массово», и бывшие советские республики, с правоохранительными органами которых у российской прокуратуры налажены тесные связи. Из некоторых соседних стран могут вернуть домой и безо всяких запросов об экстрадиции. «Экзотические» варианты, судя по заявлению Генпрокуратуры, также не слишком надёжны.

Обычно предприниматели и топ-менеджеры выбирают государства, с которыми у них есть какие-то связи: имущество, бизнес, знакомые. «У меня много лет была квартира во Франции, детям надо было учиться в школе, поэтому из Болгарии мы отправились сюда», — подтверждает Архангельский.

На выбор страны и судьбу запроса об экстрадиции влияет много факторов — каждый случай индивидуален. Но за годы бегства от правосудия у российских предпринимателей и топ-менеджеров появились излюбленные и наиболее безопасные страны.

Великобритания

Великобритания за последние 100 лет выдала России только одного человека, причём его обвиняли в убийстве, а не в экономическом преступлении. Руслан Коблев уверен: надо выбирать именно эту страну, даже если у беглеца есть дом в Германии или вид на жительство в Испании. При этом последнее иногда становится проблемой. Британский суд может решить, что, если у человека есть ВНЖ в Испании, вопрос об экстрадиции должен рассматривать испанский суд, и депортировать его в Испанию.

Преимуществом Великобритании Коблев также называет то, что здесь редко сажают в тюрьму во время рассмотрения запроса об экстрадиции, — если у человека есть хотя бы арендованное жильё, суд считает, что нет оснований ему не доверять.

Правда, в последние несколько лет защищаться от экстрадиции в британских судах стало сложнее. Если раньше они безоговорочно признавали нечеловеческие условия в следственных изоляторах (в 2013 году даже было вынесено соответствующее судебное решение — не выдавать в Россию на основе условий содержания в тюрьмах), то в 2015 году в деле бывшего руководителя компании «Евразия» Игоря Кононко, фигуранта уголовного дела о хищениях из БТА-Банка, обвиняемого в растрате, Россия предоставила гарантии условий его содержания после экстрадиции. И Великобритания их приняла, создав прецедент. Кононко России, правда, всё равно не отдали. Теперь при защите придётся тщательно прорабатывать другие основания для отказа от экстрадиции.

Борис Березовский, Юлий Дубов, Евгений Чичваркин — вот лишь несколько имён тех, кто в числе других 30–40 человек (в 2013 году Генпрокуратура заявила, что Великобритания отказала в экстрадиции 33 лиц за последние десять лет, ещё 11 находились на рассмотрении) скрывался или скрывается в стране от российского правосудия. Русское комьюнити в Лондоне растёт, и, по словам Михаила Шаманова, найти контакты нужных адвокатов и составить план действий не так сложно, даже если человек выбирался из России в спешке и без связей (а таких среди приехавших в Великобританию, как и вообще решившихся бежать из России предпринимателей, мало).

США

США или Великобритания — между этими двумя странами выбирают многие беглецы. Михаил Шаманов вспоминает, что выбрал Великобританию из-за «удобства»: у него не было связей в США, а общаться оттуда с оставшимися в России было бы сложнее: и из-за разницы во времени при звонках, и из-за долгих перелётов. Но в остальном эти варианты для него были равнозначны.

Случаи выдачи предпринимателей из США в Россию единичны. Сбежавший из РФ бывший владелец компании «Инвестиционный фонд Кубани» Юрий Моша даже пытается строить бизнес на соотечественниках-беглецах — он запустил компанию Pokanepozdno, которая таким людям «оказывает поддержку и помощь в социальной адаптации» (лицензией на адвокатскую деятельность компания не обладает и сотрудничает с американскими юридическими конторами).

Часто ещё до запроса об экстрадиции США декларируют, что не будут выдавать известного человека, если он окажется в стране. Так было с Владимиром Гусинским в 2001 году и с Леонидом Невзлиным в 2005-м.

ЕС

Безопасной территорией некоторые юристы называют Австрию. «Австрия — вообще на втором месте в Европе по отказам после Великобритании, — утверждает Руслан Коблев. — Правда, у нас сейчас второй год там длится экстрадиция руководителя крупной коммерческой структуры. Суды всех инстанций удовлетворили запросы об экстрадиции, мы подключились на самом последнем этапе, написали прошение в Верховный суд и правительство Австрии. Пока всё хорошо — все решения отменили, отправили дело на новое рассмотрение».

По словам адвоката, Австрия склонна не доверять российским правоохранителям, когда они говорят, что человек будет содержаться в приемлемых условиях, не будет осуждён за другие дела и т. д. У них есть основания — в 2015 году обвиняемого в убийстве Анатолия Радченко экстрадировали из Австрии при условии, что он будет содержаться в тюрьме, отвечающей международным требованиям. Позже австрийский консул навестил Радченко в тюрьме и назвал условия содержания «нечеловеческими». Во многом из-за этого Австрия пересмотрела своё решение об экстрадиции предполагаемого лидера ОПГ Аслана Гагиева — в 2016 венский суд освободил его, хотя годом ранее пообещал отправить в Россию.

Но в полной безопасности в Австрии ощущать себя нельзя: за последние пять лет страна выдала как минимум троих: подмосковного бизнесмена Василия Гришаева, бухгалтера частной фирмы Татьяну Мёрзлую, экс-владельца банка ВЕФК Александра Гительсона. Они подозревались в мошенничестве и хищении. Быть подозреваемым по экономическому делу и утверждать о несостоятельности российского правосудия мало — нужно напирать на политические мотивы преследования. Недавно Австрия отказала в выдаче бывшего главы «Башнефти» Урала Рахимова именно из-за этого.

Власти Швеции также готовы увидеть в деле политическую подоплёку, если для этого есть хоть какие-то основания. «Предпринимателю будет легко избежать выдачи, если он докажет, что дело против него было сфабриковано властями — хотя бы с целью отъёма бизнеса», — уверяет руководитель уголовной практики юридического бюро BMS Law Firm Тимур Хутов. Кроме того, премьер-министр Швеции ранее объяснял возможные отказы в экстрадиции тем, что у его государства нет уверенности, будут ли с выданными обращаться на родине должным образом.

Известные предприниматели в Швеции, впрочем, ещё не скрывались. Зато шведы укрыли Аслана Адаева, обвиняемого в бандитизме и участии в незаконных вооружённых формированиях, и бывшего нацбола Алексея Макарова, объявленного в розыск по Болотному делу. Ещё в 2008 году российский МИД объявил Швецию «тихим пристанищем террористов».

В некоторых странах Европы действует двойная система одобрения экстрадиции, что усложняет выдачу. Например, в Польше решение об экстрадиции должен вынести суд, потом его должен одобрить министр. При этом, если суд счёл экстрадицию недопустимой, министр вмешаться уже не может. «Более того, прокуратура Польши в принципе может отказаться передавать в суд запрос об экстрадиции, если посчитает беглеца жертвой политических репрессий», — говорит Тимур Хутов, приводя в пример обвиняемого в чеченском сепаратизме Ахмеда Закаева: запрос о его экстрадиции Польша рассматривать отказалась.

Похожая система действует во Франции — выдачу одобряет премьер-министр. Эта страна не считается абсолютно безопасной для российских беглецов, но пользуется популярностью: у многих в стране имущество и бизнес. Основатель Межпромбанка Сергей Пугачёв и вовсе перебрался во Францию из Великобритании, где Высокий суд Лондона приговорил его к двум годам лишения свободы за неуважение к суду.

Самый громкий случай за последнее время — дело экс-главы казахстанского БТА-банка Мухтара Аблязова, обвиняемого в хищении. Франция одобрила запрос России на экстрадицию, но адвокаты Аблязова обжаловали это решение. Вот как бизнесмен описывал условия французского изолятора, пока ждал решения в тюрьме: «Всё спокойно, по-человечески. Похлопали по карманам и пропустили. С собой дали двухлитровую бутылку воды, упаковку еды, мешок со спальными вещами, там же тарелки, щипцы для ногтей, расчёска, зубная щётка, два тюбика зубной пасты, пять одноразовых бритвенных станков и две бутылки шампуня. Комната узкая, как пенал, по левой стороне унитаз, душевая кабинка, раковина с горячей и холодной водой. С правой стороны двухъярусная кровать и окно с решёткой. В проходе не развернуться, зато в углу подвешен телевизор Philips, по которому идёт только новостной канал».

По словам Виталия Архангельского, не так важно, в какую страну Европы бежать. «Вопрос в другом: какая у вас история, являетесь ли вы реальным беженцем, насколько качественные и опытные у вас адвокаты, — говорит он. — У нас были клиенты в Чехии, Италии, Испании, Германии, Польше, Дании, Эстонии, Болгарии, и все дела были успешные».

Руслан Коблев более категоричен: «Надо понимать — практически все страны континентальной Европы выдают по экстрадиционному запросу в Россию. Я всем советую только Великобританию — только оттуда не выдают никого».

Израиль

По данным Генпрокуратуры, в этой стране скрывается около 50 россиян. Одна из самых больших неудач российского правосудия — отказ в экстрадиции одного из бывших руководителей ЮКОСа Леонида Невзлина, проживающего в стране с 2003 года.

Но Израиль старается не выдавать только своих граждан — именно людям с гражданством или хотя бы еврейскими корнями юристы советуют этот вариант. При этом в исключительных случаях могут экстрадировать и «своих» — впервые страна выдала израильтянина в 2002 году. Это был россиянин Андрей Журавлёв, обвиняемый в нескольких убийствах. В 2004 году его оправдали уже в Москве.

«Если речь именно об израильском гражданине, то Израиль имеет право, а в определённых случаях даже обязан обусловить экстрадицию обязательством вернуть человека отбывать наказание в Израиле, — рассказывает адвокат Эли Гервиц. — Были случаи, когда отказ России дать такое обязательство привёл к тому, что министр юстиции просто отказалась подписать ордер на экстрадицию того, кого Верховный суд распорядился выдать России».

Есть ещё такой нюанс. Если человек, имеющий право на израильское гражданство, отправился в страну, только чтобы избежать уголовного преследования, Израиль может его не принять. Возможно, так произошло и с основателем «Миракса» Сергеем Полонским. Впрочем, сам он это отрицает.

ОАЭ

ОАЭ долго были популярным убежищем, но в 2014 году подписали с Россией соглашение о выдаче. До этого Генпрокуратура жаловалось, что ОАЭ удовлетворяют только четверть запросов. Например, в 2010 году страна отказалась выдать бизнесмена Александра Куковякина, обвинявшегося в преднамеренном банкротстве гидролизного завода в Екатеринбурге. Формальная причина — в ОАЭ такое действие преступлением не считают. Объявить об успешной экстрадиции Куковякина Россия смогла только в 2015 году, после того как обвинила его в создании преступной ОПГ.

Впрочем, юристы отмечают, что правоохранительные органы в ОАЭ работают не идеально, поэтому скрываться при желании можно — шансов быть арестованным точно меньше, чем в Европе. Есть и уловки. Например, Руслан Коблев рассказывает о беглеце, который избежал экстрадиции, намеренно просрочив платёж по большому займу — в ОАЭ это считается уголовным преступлением. Вместо российской тюрьмы он угодил в арабскую — в его выдаче было отказано. После этого заимодатель отозвал свои претензии, человек вышел на свободу и скрылся.

СНГ

Постсоветское пространство никогда не было безопасной зоной для сбежавших от российского правосудия предпринимателей, однако в последние годы наметились некоторые изменения.

«После начала холодной войны между Киевом и Москвой стороны экстрадируют представителей криминала, но отказывают в выдаче предпринимателей и политических преступников», — делится наблюдениями Тимур Хутов. Громких историй с участием предпринимателей пока не было, зато в 2014 году Украина отказалась выдавать руфера Павла Ушивца, вывесившего на сталинской высотке в Москве украинский флаг и покрасившего половину звезды в синий цвет.

Похожим образом обстоят дела с экстрадицией из Грузии. В 2015 году Россия отказалась участвовать в договоре о выдаче преступников и Грузия ответила тем же. Кроме того, дипломатические отношения между странами не восстановлены, а это усложняет любые международно-правовые дела. В 2012 году Грузия не выдала Ахмеда Чатаева, которого у нас считают причастным к теракту в аэропорту Стамбула.

Впрочем, Вадим Клювгант полагает, что не стоит рассчитывать на отношения между странами: «Было бы серьёзной ошибкой проводить прямые параллели между внешнеполитическими отношениями между государствами и судьбой конкретного запроса об экстрадиции: в одном и том же государстве вполне могут быть противоположные исходы разных запросов в отношении разных лиц по разным делам. Иными словами, это вопрос индивидуальный. А значит, и защищаться надо индивидуально и очень профессионально, всячески избегая упрощенчества».

Что дальше

После отказа на запрос об экстрадиции расслабляться рано — нужно ещё закрепиться в стране. Отказ является веской причиной для получения статуса беженца — этот вариант очень популярен. Некоторые подают на статус беженца ещё во время судебного процесса по экстрадиции или даже до его начала, и тогда это становится ещё одной характеристикой человека перед судьёй. Но есть важное условие — почти везде требуют, чтобы человек не пересекал границы других безопасных стран и не имел в них виз до въезда в государство, где он просит убежища.

Выезжать из страны после успешного завершения процесса об экстрадиции не запрещено, но это не всегда безопасно. Решение об отказе в выдаче, принятое в какой-нибудь одной стране, не означает, что человека уберут из международного розыска, поэтому его могут арестовать в любом другом государстве. Например, основатель Senior Group Николай Кобляков собрал фулл-хаус. После отъезда из России он получил гражданство Франции. Затем он был задержан в Болгарии, но эта страна отказалась его экстрадировать. Потом Кобляков ещё раз прошёл через суд по экстрадиции во Франции. В 2015 году его убрали из розыска Интерпола как «преследуемого по политическим мотивам».

Если человек хочет когда-нибудь вернуться, ему стоит заниматься своим уголовным делом не меньше, чем судом по экстрадиции. «С либералами местными я не дружу, хотя они пытаются меня зазвать в свой круг. Я хочу вернуться в Россию — все деньги я всегда вкладывал в страну, и бизнесом мне хочется заниматься дома», — делится Михаил Шаманов. Впрочем, чаще беглецы всё же рвут связи с родиной и начинают новую жизнь.

Иллюстрации: Белла Лейн / «Секрет Фирмы»