Потогонные клики: Как чернорабочие из Азии конкурируют с роботами

Мы всё чаще слышим о захвате рынка труда роботами и программами: искусственный интеллект заменяет человека во множестве областей — от банковской работы до фермерства; всерьёз обсуждаются перспективы проектов базового безусловного дохода для оставшихся без работы и программы психологической поддержки людей, вытесненных с рынка труда машинами.

Возможны, однако, и иные сценарии, в которых люди смогут конкурировать с искусственным интеллектом, потому что человеческий труд окажется — нет, не эффективнее, а дешевле.

Набирая обороты, цифровая цивилизация спонтанно создаёт сотни тысяч новых рабочих мест и десятки новых специальностей, уже давно опередив в этом свою индустриальную предшественницу. В списке профессий, которые будут актуальны в 2030 году, составленном предпринимательницей Айей Бдайр для Business Insider, фигурируют специалист по голографической телепортации, инженер-климатолог и робоветеринар. Впрочем, эти ниши, требующие высокой, но в то же время достаточно узкой технической специализации, сможет занять и искусственный интеллект.

Можно встретить и примеры очевидного отставания рынка труда от уже наступившей реальности. Яркий кейс — недавняя новость о появлении в России профессионального стандарта «внешнего пилота беспилотного летательного аппарата», включающего обучение и государственную сертификацию. Ясно, что новую профессию ждёт роль в первую очередь досугово-развлекательная, ведь уже сегодня беспилотники, занятые в бизнесе — от энергетики до охраны природы и строительства, работают на автопилоте, а оператор берёт управление в свои руки только в исключительных случаях.

Цифровые конвейеры

Однако роботизация идёт со скрипом. Кто-то боится доверить роботам то, что может сделать человек, кто-то просто не знает, что для простых действий есть скрипты и программы. Кроме того, если присмотреться, можно заметить, что на рынке возникают не только специальности для улыбчивых и общительных людей с хорошим образованием. Открываются и новые возможности для роста рынка труда развивающихся стран, причём подчас совершенно неожиданные.

Пока вчерашние бездельники европейских столиц работают диджитал-постпродюсерами и нью-медиа-менеджерами по коммуникациям в социальных сервисах, усталые мужчины и женщины в Азии оставляют фабричное производство кроссовок и сборку айпадов и сами садятся за компьютеры, монотонный и потогонный труд ждёт их в интернете. Их работа не становится менее утомительной или более чистой. Это всё тот же конвейер, но конвейер нового поколения.

Отчасти это связано с возвращением производств обратно в страны первого мира и их автоматизацией, отчасти — с ростом рынков, связанных с IT-сферой. Бывшие заводские рабочие не в том положении, чтобы добровольно перебираться в более технологичные области или искать место почище, их рабочие места, хоть и оснащены теперь монитором и клавиатурой, мало чем отличаются в плане комфорта от швейных станков, штампующих поддельные кроссовки Nike Air Max и Yeezy Boost. Принципы загруженности, график и отношение к работникам тоже не меняются — это всё ещё рабский труд, просто теперь в интернете.

Главной действующей силой этих процессов стал Китай. Там баланс низкой стоимости труда и высокого проникновения интернета, приправленные привычкой к дисциплине, создают идеальный климат для создания новых конвейеров.

Китайцы против Алана Тьюринга

Самый яркий пример такого рода — биржи распознавания знакомых всем сочетаний плохо читаемых букв и цифр, которые нужно ввести, чтобы доказать, что вы не робот. Эта технология защиты от фейковых регистраций и действий вредоносных программ, известная как CAPTCHA, является одной из интерпретаций теста Тьюринга, предложенного английским математиком Аланом Тьюрингом для различения человека и машины. В 1930-х Тьюринг стоял у истоков разработки компьютера в его нынешнем виде, а в годы Второй мировой спроектировал вычислительные аппараты Bombe. Те смогли взломать коды германского шифратора Enigma, с которыми не справлялись лучшие криптографы Соединённого королевства и США. Уже в середине прошлого века, во времена, когда инженеры получали машинное время по расписанию, а для ввода данных использовались перфокарты, он озаботился проблемами искусственного интеллекта и предсказывал взрывной рост производительности и повышение доступности компьютеров.

Мог ли Алан Тьюринг предположить, что его тесту однажды будут противостоять не машины, выдающие себя за людей, а люди, которые окажутся дешевле машин?

Вероятно, он также не предполагал, что созданная им технология найдёт широкое коммерческое применение. Сейчас капча — общепринятый способ защиты веб-форм от заполнения спамерами. С её помощью почтовым сервисам и социальным сетям удаётся защититься от регистрации ботов и фейковых e-mail-ящиков, а форумам — от перегрузки мусорными рекламными сообщениями.

Спрос на взлом капч очень высок, и на него отвечают множество инструментов, от автоматизированных, построенных на распознавании образов, до ручных, когда подбором символов занимается тот самый низкоквалифицированный персонал. Массовая продажа взломов осуществляется на специализированных биржах — заказчик сообщает данные сервиса, капчи которого ему нужно обойти, скрипты подтягивают их на терминал, за которым сидит «китаец» и набирает символы.

С одной стороны, компьютер за несколько секунд решает столько же математических задач, сколько средний человек за всю свою жизнь. Большинство людей давно уже привыкли к мысли о том, что компьютеры освобождают и дают свободное время. С другой стороны, несмотря на то, что, благодаря развитию нейросетей, машины уже достаточно наловчились распознавать изображения, вдруг оказывается, что автоматизировать процесс полностью или частично дороже, чем делать это руками чернорабочих.

Стоимость услуг расшифровщиков падает: если три года назад за распознавание и ввод 1000 капч предлагалось в среднем $3 (18 юаней), то сегодняшняя стоимость на крупных биржах капч — от $1 до $1,65. В среднем (с учётом ошибок, серверных задержек, особенно сложных капч и других подобных факторов) получение и распознавание одной картинки, а следом за ней ввод увиденных символов занимает минуту. Нетрудно посчитать, что тысяча капч — это 16 часов работы.

То, что происходит с распознаванием существующих типов капч, заставляет разработчиков искать новые способы их представления, которые позволят защититься не только от роботов, но и от людей. Появляются тесты из картинок без текста или, наоборот, целиком текстовые, вычленить которые из контента сложнее. Одни экспериментируют с подсчётом количества котиков на картинке, другие — с решением математических примеров, записанных прописью на языке потенциального пользователя.

Так, сами того не зная, конвейерные работники нового поколения не только подрывают стабильность работы системы, частью которой являются, но и подталкивают её вперёд, способствуя прогрессу.

Майнинг-экономика

Разгадывание тестов Тьюринга — не единственная область, работа в которой поставлена в Азии на поток. «Китайские фармеры» — тысячи игроков в многопользовательские ролевые игры, готовые выполнять бессчётное количество однообразных действий, — стали уже закрепившимся понятием. Диапазон возможностей здесь очень широк: однообразные будничные действия, за которые игроки готовы платить, — например добыча ресурсов или первичная прокачка персонажей — могут приносить $10–20 в день.

Пожалуй, слово это без упоминания китайцев теперь редко встретишь где-то, кроме официальных пользовательских соглашений MMO RPG, в которых компании-разработчики фарминг порицают, запрещают и вводят за него санкции. Впрочем, вряд ли кто-то из них решится на обещаемый в этих документах тотальный бан игроков с удалением персонажей и профилей — трудно представить себе компанию, которая походя откажется от сотни-другой тысяч пользователей (а одних только китайцев, занятых в фарминге, не менее 100 000.

В 2011 году стало известно, что фарминг в некоторых случаях — буквально рабский труд: например, им заставляли заниматься заключённых лагеря Лаогай. Об этом рассказал освободившийся оттуда бывший узник Лю Дали — его и его товарищей систематически использовали в добыче предметов и ресурсов в игре World of Warcraft. Согласно его словам осуждённые вынуждены играть в две-три смены по 12–18 часов, «пока глаза не перестают различать предметы», на чём охрана и администрация тюрьмы зарабатывает 5000–6000 юаней (порядка $800) в сутки.

Если коммерческая прокачка персонажей и создание «эльфов 80-го уровня под ключ» особенно не влияет на происходящие в играх процессы, то массированная разработка ресурсов и поставленная на поток добыча редких предметов работают так же, как работают подобные события в реальном мире. Создатели новых игр вынуждены на этапе разработки закладывать в механику игры инфляционные риски. Это ещё один пример того, как, с одной стороны, нарушая правила и подрывая естественный ход событий, «китайцы» в то же время льют воду на мельницы развития. В данном случае — развития игровых механик и проработку сложных экономических процессов в играх.

Где ещё могут пригодиться эти почти неограниченные человеческие ресурсы? Например, с помощью десятков и сотен бывших рабочих с конвейера можно лучше и быстрее обучать нейросети или развивать астрономию. Уже есть примеры геймификации выявления потенциально опасных астероидов, направляющихся к Земле, подсчёта звёзд в удалённых галактиках или составления карт нейронных связей — например EyeWire. Кажется, нет препятствий к тому, чтобы использовать «азиатский конвейер» и здесь. Десятки глаз, отсматривающих материалы с камер слежения или спутников в целях выявления террористических угроз, возможно, могли бы сделать мир безопаснее.

Фотография на обложке: Feng Li / Getty Images