Шпионаж и долговая тюрьма. Как начинался банковский и нефтяной бизнес в царской России

Сложно представить, но первый банк в России появился на 30 лет раньше, чем в Англии. В 1665 году воевода Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, назначенный прямиком из Москвы, основал в Пскове первую ссудную кассу при земской избе (городской управе).

Это был самый настоящий банк, который объединял капиталы крупного бизнеса (лучшим людям) и выдавал кредиты малым предприятиям (маломожным купцам). Правда, просуществовал банк всего около года. Ордин-Нащокина спешно отозвали в Москву, а новый воевода закрыл ссудную кассу за неэффективностью. Но начнём по порядку.

Из дворян в банкиры

Будущий банкир появился на свет в семье мелких помещиков (служилых, владельцев поместья) Ордин-Нащокиных. Род их был почти ничем не примечателен: по семейному преданию, он пошёл от итальянского герцога Велички, приехавшего на Русь служить великому князю Тверскому Александру Михайловичу. Справедливости ради, надо сказать, что для помещичьего сына Ордин-Нащокин получил блестящее образование. Мальчика научили русской грамоте, латыни, истории, математике и философии.

Преуспел он и в иностранных языках. По воспоминаниям современников, Ордин-Нащокин в совершенстве говорил по-немецки, по-польски и по-молдавски. Любознательный и острый на язык, Ордин-Нащокин, казалось, был создан для дипломатической службы. В будущем мальчика ждала головокружительная для тех времён карьера: из помещичьих сынов в разведчики, а потом и в главы Посольского приказа (а по-современному — в министры иностранных дел).

Главой тогдашнего МИДа он стал благодаря весьма выгодному для России Андрусовскому перемирию с Польшей. Переговоры превзошли самые смелые ожидания: России перешли Смоленск, земли к югу Псковщины и Малороссия по левому берегу Днепра.

За особые заслуги перед отечеством Ордин-Нащокина пожаловали в бояре (люди высшего чина среди служилых) и с громким титулом «царской большой печати и государственных великих посольских дел сберегатель» назначили главным управителем Посольского приказа. И дали годовой оклад 500 рублей на 1666–1667 годы (на современные деньги примерно 750 000 рублей, если считать по цене серебра). В следующем году к его зарплате добавили ещё 100 рублей в честь «объявления блаженныя памяти царевича Алексея Алексеевича».

Правда, служба продолжалась недолго. Обсуждая условия Андрусовского мира, Ордин-Нащокин постоянно разъезжал между Россией и Речью Посполитой. Параллельно в Москве судили патриарха Никона (положил начало расколу русской церкви и зарождению старообрядчества) и его сторонника — боярина Зюзина. Последний был хорошим другом Ордин-Нащокина. И дружба эта бросила тень на репутацию дипломата. Хотя пособничество доказано не было, министерская карьера была окончена: Ордин-Нащокина отправили воеводой на родную Псковщину. Так он и стал банкиром.

Бизнес по-псковски

На Псковщине опальный министр понял, что местному малому бизнесу (маломожным, мелким купцам) не хватает оборотных средств и приходится занимать деньги у шведов и немцев.

Неудивительно, что иностранцы охотно давали в долг: так они зарабатывали и на перепродаже русских товаров, и на ростовщических процентах. Дела крупных предприятий (лучших людей — зажиточных купцов, торговавших оптом) тоже шли неважно. Каждый богатый купец платил какому-нибудь московскому сановнику, а ослушавшихся запросто выкидывали из бизнеса.

Расстановка сил на рынке была такова: «маломожные купцы» сбивали цены на товары, «лучшие люди» недополучали прибыли и могли лишиться дела, а сами «маломожные» были подчистую закредитованы у иностранцев.

Ордин-Нащокин решил организовать госбанк с управляющим советом из богатых купцов, который объединял бы их капиталы и выдавал кредиты малому бизнесу. Условия были намного выгоднее, чем у иностранцев, а банковские доходы не уходили за рубеж. Но, в отличие от современных банкиров, Ордин-Нащокин не получал никаких прибылей. Да и создали банк только за тем, чтобы поддержать псковское купечество.

Как работала схема

Земская изба принимала от лучших людей вклады под 7% годовых (больше, чем предлагали шведские банки) и кредитовала маломожных под 1–2%.

На эти деньги они закупали товар, везли его во Псков и сдавали в земскую избу. Лучшие люди назначали цену с небольшой накруткой — чтобы малый бизнес хоть что-то заработал и закупил новые товары.

Для иностранцев организовывали две ярмарки, на которые выходил только крупный бизнес. Там шведам и немцам оптом и без всяких пошлин продавали всё, что привезли мелкие купцы. Затем маломожным отдавали всю прибыль.

Изба как сasus belli

Казалось бы, живи да радуйся: кредит подешевел, экспортные цены упали, доходы таможни выросли за счёт роста торгового оборота. Но богатые купцы были недовольны. На их плечи взвалили двойную работу: прежние заботы никуда не делись, а ещё приходилось возиться с кредитами и земской избой. Зарабатывать они стали больше, но деньги, как и прежде, уходили в Москву.

Недовольны были и иностранцы. Король Швеции даже прислал царю Алексею Михайловичу официальный протест из-за нарушения мирного договора. Он грозил новой войной, если шведским купцам будут мешать ездить по России и одалживать деньги, кому они захотят, на любых условиях.

Новая война никак не входила в планы Алексея Михайловича. Ордин-Нащокина спешно отозвали в Москву «для ведения мирных переговоров с польскими уполномоченными». На место банкира назначили его злейшего врага Ивана Хованского. Первым делом тот закрыл банк, потому что тот не приносил дохода и «намудрили неполезное».

Заработок банкиров

Первый русский нефтяник Фёдор Прядунов был родом из Архангельской губернии. Мальчиком он ушёл из дома «от хлебной скудости для пропитания» и прибился к одному из раскольничьих скитов (старообрядческого монастыря в глуши). Старообрядцы дали ему путёвку в жизнь: научили грамоте и разным поморским ремёслам. Со временем Фёдор Прядунов стал купцом и рудознатцем, человеком весьма предприимчивым и образованным для своего времени.

Из раскольников в рудознатцы

К горному делу Прядунов приобщился в 1725 году. Тогда вместе с двумя искателями: Егором Собинским и Фёдором Черенцовым — он отправился на беломорский остров Медвежий за серебряной рудой.

Привело его туда не праздное любопытство, а большие долги. Старообрядцы платили общине особую подать: по рублю с мужика и по пятьдесят копеек с бабы. А к тому времени Прядунов успел жениться, родить шестерых детей и не раз побывать в долговой яме*.

Поездка оказалась успешной. В те годы государев монетный двор переживал не лучшие времена из-за нехватки серебра. Но открытые запасы превзошли самые смелые ожидания. Удачливых рудознатцев (разведчиков полезных ископаемых) пригласили в Санкт-Петербург, где их лично приняла императрица Анна Иоанновна. В знак особого расположения она одарила каждого искателя тысячей рублей (около 1,5 млн рублей в пересчёте на современные деньги) и пообещала вознаградить за будущие находки. Рудознатцы ещё дважды получали от императрицы по тысяче рублей.

*Долговая яма — тюрьма, в которую должника заключали по требованию кредитора. Считалась веянием прогрессивным: до этого должников либо привязывали к позорному столбу, либо били плетьми, либо отдавали в холопы.

Медных дел нефтяник

За новое дело Фёдор Прядунов взялся, когда ему было уже 50. Изначально у него не было предпринимательского интереса к нефти. Но когда губернская канцелярия объявила, что готова передать в частные руки медеплавильный завод под Архангельском, он задумался: медные запасы в губернии уже истощились, а что если переделать завод для перегонки нефти?

В ноябре 1745 года Фёдор Прядунов обратился в берг-коллегию с просьбой «завести в Пустозерском уезде при малой реке Ухте нефтяной завод». Прошение купца охотно одобрили и на два года освободили его от налогов.

Как работал первый промысел

Весной 1746 года Фёдор Прядунов добыл первый пуд нефти на Ухте. Промысел был устроен так: берестяной ложкой работники черпали нефть из сруба, построенного над нефтяным ключом, и наливали её в бочки.

«Над самым нефтяным ключом, посредине бьющим, построен был четырёхугольный сруб вышиною в тринадцать рядов, из коих шесть загружены были на дно, а прочие на поверхности воды находились. Внутри сруба поставлен был узкодонный чан, который истекающую из воды нефть впускал в себя отверстием дна; от быстроты текущей воды защищал его поставленный с одной стороны водорез» (по воспоминаниям академика Ивана Лепёхина).

62 пуда нефти и долговая яма

К осени 1747 года купец отправил первые 40 пудов нефти в Архангельск. Но спроса на горючее не было. Пришлось везти ценный груз в Москву. После перегонки из 40 пудов чистой нефти вышло 26 пудов похожего на керосин продукта, который высоко ценили только в аптекарском деле — как лекарство от заболеваний опорно-двигательного аппарата.

Товар расходился плохо. Два пуда по 30 рублей купила для смазки колёс дворцовая конюшенная канцелярия. Остальное разносили по дворам по 50 копеек за фунт.

Фёдор Прядунов лично продавал нефть как снадобье от «всяких болезней разного чина людей» на Китай-городе и у Троицы на Рву. И в конце концов влип в неприятности: один из знатных пациентов едва не умер то ли от лекарства, то ли ещё от чего. Правительственный сенат разбираться не стал, а просто запретил «неиспытанного площадного лекаря врачебную практику» и отправил нефтяника «под караул без выпуску».

Была и хорошая новость: нефть оказалась очень высокого качества. Почти что на кабальных условиях власти обязали Фёдора Прядунова поставлять всю нефть в московскую главную аптеку.

Подоспела и плохая весть: вешние воды смыли нефтяной завод на Ухте. Пришлось спешно возвращаться и восстанавливать промысел. Спустя год Прядунов отправил в Москву ещё 22 пуда нефти и заработал почти что 300 рублей, в переводе на современные деньги — почти 500 000 рублей. Для сравнения, сейчас средняя зарплата в нефтедобыче — 172 900 рублей.

Сколько получают нефтяники

Нефтяной промысел так и не принёс Прядунову достатка: все деньги, подаренные Анной Иоанновной, он вложил в завод. Остальное потратил на работников и доставку ухтинской нефти в Москву.

Дела Прядунова шли плохо. Он снова угодил в долговую тюрьму за неуплату 35 рублей налогов (чуть больше 50 000 рублей). В тюрьме нефтяник тяжело заболел и умер. Промысел перешёл к вологодским купцам, которые спустя 35 лет окончательно разорили ухтинский завод.

Доходы первых банкиров и нефтяников были далеки от нынешних. С этой точки зрения Афанасию Ордин-Нащокину и Фёдору Прядунову не посчастливилось родиться в своё время. В XVII–XVIII веках эти сферы только зарождались и не имели того значения для государственного бюджета и экономики, которым обладают сегодня.

Фото: shutterstock.com/vostock-photo.online