Интервью дня. Ходорковский — о тюрьме, деньгах и современной России

Основатель нефтяной компании ЮКОС и партии «Открытая Россия», оппозиционер Михаил Ходорковский в интервью журналисту и блогеру Юрию Дудю рассказал о жизни в тюрьме и после неё, отношении к современной России, бизнесу и Навальному. «Секрет» приводит главные цитаты из интервью бизнесмена программе «Вдудь».

На что сейчас живёт Ходорковский: У меня сохранились достаточно приличные суммы от юкосовских дивидендов, я это, собственно, ни от кого не скрывал. Я их вложил в те бизнесы, которыми занимаются мои коллеги. Хватает вполне. (Точную сумму своего состояния Ходорковский не раскрывает, считая, что это позволит властям России использовать эту информацию против него. — Прим. «Секрета».)

Будет ли он заниматься бизнесом в будущем: Я всем сказал: «Ребят, десять лет в тюрьме сбили мне вкус к бизнесу в ноль. Могу по-прежнему, но мне неинтересно. Я этим заниматься не буду. Всё».

Как его задержали: Приземлились в Новосибирске. Увидели оцепление, стоящее вокруг самолёта на большом расстоянии. В районе батальона стояло, я думаю. Рядом приземлился ИЛ-76. К нам подошла группа захвата — очень вежливо. Ко мне подошли люди, которых я знал, специально, чтобы не было никаких криков и шума. И сказали: «Нам поручено вас доставить в качестве свидетеля — свидетеля! — в Москву». Тогда я думал, что [мне дадут] два, на крайняк четыре года.

Жалеет ли он о том, что не уехал из России, когда началось преследование: Жалею. Каждый день.

Про откаты: Если бы мне кто-то сказал в 1993-м, даже в 1999 году, что откаты можно делать по 30%, по 60%… Я сидел [в тюрьме] с парнем, который занимался дорожным строительством. Я ему говорил, что у нас (имеется в виду компания ЮКОС. — Прим. «Секрета») в разное время вымогали разными способами деньги. Он говорит: «Счастливцы! У нас 70% обычно [от оборота были откаты]». Я его спрашивал: «Как же ты на 30% дорогу-то строишь?» А он: «Так и строю».

Если бы Березовский попросил у него в долг: [Березовский] мне в 1997 году дал кредит под 100% годовых в долларах, поэтому я не думаю, что он пришёл бы с такой проблемой ко мне.

О том, как сбежать из тюрьмы: Я сидел в читинском СИЗО, и мой адвокат защищал так называемых побегушников — тех, кто бежал из тюрьмы. Там на первом этаже был лазарет, и вот эти вот ребята умудрились прорыть подземный ход длиной 164 м и выйти строго за щитом автобусной остановки. Они, правда, были горняками.

О том, что его радует в современной России: Так сходу и сказать-то сложно. Мне было приятно узнать, что наши инвесторы участвуют в «масковских» [Илона Макса] историях. Мне было интересно узнать и услышать все эти обсуждения про то, как на самом деле наши хакеры могли повлиять на выборы. С одной стороны, это, конечно, ни в одни ворота не лезет, но с другой — сама мысль о том, что кто-то мог повлиять на первую в мире компьютерную державу, показывает, что к нашим людям относятся — с технической точки зрения — с большим уважением.

О рекордной трате после выхода на свободу: Жена сказала: «Я не хочу жить в арендованном доме, я хочу наш собственный дом». Блин, он [дом в Швейцарии] был процентов на 30 выше рынка. Потому что тот, кто его продавал, должен был платить налоги — и мы их компенсировали. (На вопрос Юрия Дудя, правда ли дом стоит 2 млн фунтов, Ходорковский ответил: «Да, приблизительно». — Прим. «Секрета».)

О победе Навального на выборах: С одной стороны, если бы вдруг Навальный выиграл президентские выборы, это вызвало бы у меня радость, сменяемость власти — это хорошо, с другой стороны, я бы точно сказал: «Делайте склады на тяжёлые времена. Мы вернёмся к неприятной для всех системы монопольной власти в течение шести лет».

О мечте: Я очень надеюсь, что я смогу вернуться в Россию и ощущать там себя свободным человеком. Иду по улице, навстречу идёт полицейский, а мне безразлично. Или я могу спросить у него дорогу. Или еду на машине, а никакие кортежи меня на обочину не сталкивают. Я очень этого хочу — успеть вернуться в такую Россию.

О самом любимом городе в мире: Москва — в ней я прожил почти всю свою жизнь. А ещё Томск — он очень энергичный. В нём нет сна, который меня раздражает в других провинциальных российских городах.