Зона отдыха: Курорт Шерегеш и его бизнесмены, шахтёры, зэки как модель России

Я сворачиваю с «Доллара» в тайгу. Снега не было несколько дней, но остатки пухляка ещё лежат. Маневрирую, беру всё левее и левее, пока звуки человеческого присутствия не исчезают. В будни здесь малолюдно, можно даже не уезжать на соседний Мустаг, чтобы остаться в одиночестве. Заблудиться не страшно: интернет ловит везде, а через приложение Sheregesh Online можно вызвать спасателей.

Через минут пять я выдыхаюсь от постоянных поворотов, очки запотевают, подскакиваю на незамеченном бугорке, падаю и ударяюсь бедром о кедр. Шишки не падают, а жаль. Самое время отдышаться. Я в Шерегеше, и отсюда, со склона, его можно тщательно разглядеть. Горнолыжный курорт с трассами европейского уровня, от которых, впрочем, легко уехать в лесную зону и продолжить спуск там, находится в шахтёрском посёлке. Его главными достопримечательностями до недавнего времени были железорудная шахта и мужская колония строгого режима.

Сейчас напротив колонии — огромные буквы PAPA MISHA, реклама «брутального бара» по соседству. Ночью они подсвечиваются тем же холодным белым светом, что и колючая проволока по периметру тюрьмы. Сразу за проволокой — спортивный магазин. Это граница казённой и частной жизни — прокатов, гостиниц, баров и подъёмников на гору Зелёная.

Курорт в Кемеровской области, в отличие от Красной Поляны, никогда не был госпроектом. Его развили предприниматели, шахтёры, зэки и охранники, и теперь туристы со всей России везут сюда деньги. По посещаемости Шерегеш не сильно уступает Сочи. Олимпийские спуски в прошлом году посетили 1,5 млн отдыхающих, шерегешские — на треть меньше.

«Секрет Фирмы» исследовал историю курорта и нашёл его настоящих хозяев.

Зэки

Гена Мосин, 15 лет, школьник, уцепился за бугель. Снега намело по колено, кататься стало невозможно. Его задача была продержаться на ногах максимально долго. Проехав несколько десятков метров и обессилев, он наконец упал. Мосина сменил товарищ по горнолыжной школе. Следующие десятки метров впереди ехал он. Затем Мосин опять спускался вниз, чтобы снова взяться за бугель и пробивать трассу дальше.

Дело было в 1981 году, парни утаптывали трассу, а Шерегеш готовился явить себя миру на Спартакиаде народов РСФСР. За пару лет до этого переехавший с Урала фанат лыж Валентин Мельников убедил руководство рудника (ударение на первый слог), что пропадать такому дару природы, как местный сухой снег, нельзя, надо обязательно ставить подъёмники. К его требованиям присоединились другие шахтёры.

Глава рудника обосновал покупку двух бугелей и добился проведения Спартакиады. Его шахтёры-взрывотехники устанавливали подъёмники, а зэки вместе с вохрой летом рубили на склонах лес. Зимой они вместе с шахтёрами и школьниками топтали склон, чтобы уплотнить снег.

В Шерегеше почти все — потомки заключённых. Все деревни вокруг Шерегеша в советские годы были вольными поселениями. После освобождения большинство сидельцев оставались в Шории — валили лес, строили дома. В посёлке Усть-Кабырза в 30 км от Шерегеша администрация Кемеровской области даже открыла Музей ШорЛАГа с «реконструкцией исправительно-трудового лагеря и его искусства».

Те, кто не сидел, всё равно были связаны с зонами. Например, отец Мосина работал в колонии энергетиком. Его сын не отказывался топтать снег с заключёнными — отец приносил ему деревянные поделки зэков, а проволока и вышки с детства были частью пейзажа, такой же привычной, как заснеженные кедры на склонах Зелёной, Утуи и Мустага. Отличие между Мосиным и соседями в робах было лишь в том, что Мосин как ученик горнолыжной школы уминал снег не в валенках, а на лыжах.

Спартакиаду провели, спортшколу открыли, но на этом развитие Шерегеша на десять лет остановилось. В планы советского государства развитие здешнего туризма не входило. У парней из Шерегеша была одна карьерная лестница — под землю. Туда Мосин и спустился в 1987 году, после возвращения из армии.

Шахтёры

После распада Советского Союза курорт развивала компания «Шория-тур», близкая к администрации Таштагольского района. Она с трудом наскребла на первый в Шерегеше ратрак, и на этом вложения закончились. Зато «Шория» открыла филиалы в соседних городах — и на гору потянулись туристы из Кемерова, Новокузнецка и Новосибирска.

В 1995 году Мосин решил подработать инструктором. Просто катался, замечал неумёх и предлагал им свои услуги. По итогам сезона вышло неплохо, и в следующем году он повторил этот опыт. А в 1997 году познакомился с Владимиром Фоминых — будущим тренером победительницы Кубка мира по сноуборду Екатерины Тудегешевой и чемпиона мира Андрея Соболева. Вдвоём они организовали первую частную горнолыжную школу в Шерегеше. Позже разделили направления: Мосин учил горным лыжам, а Фоминых — сноуборду.

Мосин стал зарабатывать втрое больше, чем на шахте (60 000 против 20 000 рублей). В 2003 году он окончательно отказался от работы в руднике — всё равно тот загибался. Если раньше там работали 2500 человек, то сейчас меньше тысячи. Владелец шахты «Евраз» предлагал её закрыть, но чиновники восстали против этой меры, опасаясь радикального сокращения рабочих мест. Взамен рудник освободили от части налогов.

У тех, кто вовремя выбрался из-под земли, дела идут в гору. Сейчас Мосин — президент Союза профессиональных инструкторов горнолыжного центра «Гора Зелёная». Ассоциация объединяет 100 из 150 шерегешских инструкторов. Каждый из них за сезон зарабатывает больше полмиллиона рублей при средней загрузке в четыре часа в день. Чуть меньше Мосину приносит летний бизнес. На речке Мрас-Су он катает людей на банане, гидроцикле и водных подушках. Он учил кататься дочь Валерия Сюткина, актёра Александра Балуева и хоккеиста Павла Буре и спустя несколько десятков лет понял, ради чего в детстве топтал снег с зэками.

Хозяин Зелёной горы

В 1998 году владелец Кузбасской топливной компании Игорь Прокудин построил в Шерегеше дом-отель «Елена», открыл турфирму и подумал: «Теперь можно и остановиться». Он не собирался заведовать трассами и подъёмниками. Просто хотел иметь возможность на пару дней приехать из Кемерова покататься. Но уже через пару лет стал активно вкладываться в Шерегеш и до сих пор остаётся инвестором номер один. Что заставило его передумать?

На стыке 1990-х и нулевых в Шерегеш потянулись инвесторы-тяжеловесы. Подъёмники на Зелёную протянули нефтяники — кемеровская «ХК КЕМ-ойл Групп», томская Malca («Панорама» и SkyWay) и угольщики «Кузбассразрезуголь». Такой же заезжей компанией сначала выглядела и Кузбасская топливная, крупнейший в России экспортёр энергетического угля. Кстати, к 2016 году её выручка выросла до 25 млрд рублей.

Местные уверяли меня, что дело в амбициях Прокудина. Захотелось ему, мол, чтобы в Сибири было не хуже, чем в Европе, вот он и строит по канатке раз в два года. Сам бизнесмен на такую версию рассмеялся — как показалось, с некоторым оттенком грусти — и начал рассказ.

Впервые он побывал в Шерегеше в 1996 году. Инфраструктура хромала, зато ехать близко. Когда через пару лет друзья предложили ему построить там общий дом, он согласился — до Альп всё-таки далековато. Но пока строили, один друг переехал, второй передумал, третий потерял деньги во время финансового кризиса. Прокудин выкупил их доли и оказался единственным владельцем 15-комнатного коттеджа на горе. Решил его сдавать и превратил в отель «Елена» — один из первых на горе. В первый год получил убыток в 100 000 евро — никто не селился. На второй отрядил жену с дочкой искать гостей. Дело пошло.

Вскоре губернатор Аман Тулеев заявил Прокудину, что очереди на два старых подъёмника в Шерегеше очень большие, и поручил исправить эту проблему. КТК заключила с администрацией Кемеровской области соглашение о социально-экономическом партнёрстве и начала строительство — не только канатки, но и канализации, водопровода и дороги.

На этом Прокудин опять же хотел остановиться. Но новые подъёмники привлекают новых туристов, а очереди по-прежнему не нравятся губернатору. Тулеев вновь заявил Прокудину, что хорошо бы продолжить облагораживать курорт. «На каждую угольную компанию на Кузбассе есть социальная нагрузка. Кто-то строит жильё, а я — подъёмники. Что я получаю взамен? Ставить какие-то условия власти я не могу, никаких льгот по налогам или аренде у меня нет. Но по крайней мере благодаря этому у меня нет проблем в угольном бизнесе», — объясняет Прокудин.

Вывести бизнес на подъёмниках в плюс Прокудину пока не удалось, и, по его мнению, перспективы из-за падения рубля мрачные. Современный четырёхместный кресельный подъёмник обходится в 5,5 млн евро. С установкой по нынешнему курсу — 600 млн рублей. Годовая выручка с него — 80 млн, три четверти которых уходят на зарплаты, запчасти и налоги. Поднимать стоимость ски-пасса с 1200 рублей Прокудин не хочет — уверен, что сибиряки сумму выше не потянут. Для сравнения: ски-пасс на «Розе-Хутор» вдвое дороже. Установленный десять лет назад подъёмник «Хлебница» (обошёлся в 200 млн рублей), по словам Прокудина, до сих пор не окупился. Всего на инфраструктуру Шерегеша бизнесмен уже потратил около 2 млрд рублей.

«Если положить деньги на депозит, отдача на вложенный капитал будет гораздо больше. Я уж не говорю про отсутствие хлопот, заботы о коллективе и технике безопасности. Я бы приостановил финансирование на любой из стадий», — признаётся бизнесмен. Тем не менее летом он бывает в Шерегеше раз в две недели — следит, как строят новые объекты.

По идее, Прокудин должен был бы получать моральное удовлетворение от благодарности со стороны туристов и местных жителей. Но отношение к нему неоднозначное. Главному инвестору Шерегеша вменяют в вину многолетнее отсутствие единого ски-пасса (проездного) на все трассы. Новички в очереди в кассу вертят в руках карту, мечутся к окошку с информацией, пытаясь разобраться, с каким билетом куда пускают. Это дико неудобно, и почти все посетители Шерегеша считают это главным недостатком.

Прошлой весной Тулеев опять провозгласил: к новому сезону единому ски-пассу быть! Ослушаться губернатора не посмели, и в итоге под громким названием появился билет, дающий право пользоваться 12 из 18 канаток. Управляющий директор компании «Ольга» Анатолий Рольгейзер утверждает, что Прокудин как крупнейший игрок навязывал свои условия другим владельцам подъёмников — на компромисс пошли не все. Версия Прокудина радикально отличается: он предлагал за свой счёт открыть кассы, нанять персонал и разработать программное обеспечение. Malca и «Кузбассразрезуголь» в проект вошли, а три мелких владельца (по одному-два подъёмника) отказались. Правда, говорит Прокудин, согласно мастер-плану развития горнолыжного комплекса эти подъёмники всё равно нужно будет демонтировать, поэтому больше предлагать им присоединиться к единому ски-пассу никто не будет.

В ближайших планах кузбасского миллионера — строительство подъёмника на гору Мустаг. Там через три-пять лет откроется новый сектор катания — B. По расчётам чиновников, он превзойдёт по популярности сектор А. Ещё семь подъёмников в новой зоне катания построят другие инвесторы, проявившие интерес к Шерегешу уже без указки Тулеева. Один из них — бывший хоккеист сборной России и выходец из Новокузнецка Сергей Зиновьев. Прокудин конкуренции рад: «Если бы мне предложили хорошую цену за все мои объекты в Шерегеше, я бы с удовольствием их продал. Только надо будет с администрацией согласовать, чтобы инвестор был надёжный. Так у нас заведено».

Тусовщики

«Там какое-то безумие творится, — в кафе ко мне подсаживается 45-летний хабаровчанин, ему необходимо выговориться о поездке в Шерегеш из Новосибирска. — Все бухают, блюют, постоянно просят остановиться. На задних рядах кто-то, кажется, трахался. А ведь фотографии такие цивильные в своих группах выкладывают. Обратно, пожалуй, на BlaBlaCar поеду».

Автобусные туры — один из немногих способов добраться до Шерегеша без своего авто. Туры организует несколько десятков мелких предпринимателей, которые потянулись на гору после богачей. В отличие от Прокудина и других крупных бизнесменов, они рассчитывали вернуть инвестиции быстро. Владельцы мини-отелей и ресторанов в соседних городах в начале 2000-х стали активно строить на горе гостиницы — в среднем на 50 мест. Спустя пару лет на каждой второй, по рассказам Мосина, висела табличка «Продаётся». Продавались, правда, не слишком активно: от ближайшего аэропорта в Новокузнецке было четыре часа езды по чудом уцелевшей, разбитой дороге.

Без трассы добраться до Шерегеша было тяжело. Проблемой озаботился тот же Тулеев. К 2005 году дорогу построили, и это сократило путь на час-другой. С тех пор количество зимних туристов на курорт начало ежегодно удваиваться. Сначала, правда, местные шахтёры жаловались, что «они тут горбатятся, а туристы понаехали вести красивую жизнь», и, выпив, поколачивали спортсменов. Но быстро сообразили, что гостей выгоднее любить.

Предпринимателя Владимира Минина друзья впервые затащили в Шерегеш в 1999 году. Он взял в прокат лыжи, на одном из двух тогдашних подъёмников поднялся на верх Зелёной — и перестал понимать, что он и где он. Метель. Видимость упала до 5–10 м. Минин ориентировался только на попутчиков. Спуск вниз занял полтора часа: «Я эти лыжи в руках нёс, кубарем на них катился, обнимал и плакал». О специфическом горнолыжном отдыхе после такого опыта Минин забыл лет на шесть, пока друзья не увлеклись сноубордом.

В 2005 году Минин вновь посетил Шерегеш. За это время всё изменилось: количество подъёмников, гостиниц и ресторанов выросло в разы. Доска ему приглянулась гораздо больше лыж, и поездки на курорт стали регулярными — от Новосибирска можно доехать за ночь.

Правда, от пути и условий проживания Минина, как и многих гостей курорта, воротило. Он ездил на поезде «Зимняя сказка», который прибывал в Таштагольский район в субботу утром и останавливался в тупике. Там пассажиры оставляли вещи и 10–15 км тряслись до горы на такси. После катания снова возвращались в поезд: спали там же, мылись и ходили в туалет на улице. Вскоре РЖД окончательно устранил этот маршрут.

Ещё несколько раз Минин отправлялся в Шерегеш на автобусе. Он приезжал на курорт в 8 утра, за час до начала работы подъёмников. Чтобы нормально покататься, нужно было сразу мчать на гору, — разложить вещи и хотя бы часик отдохнуть некогда. Обратный выезд в воскресенье тоже был поздно вечером — с автобуса приходилось сразу ехать на работу.

Два года Минин терпел такой график. Когда количество знакомых сноубордистов приблизилось к сотне, он подумал: а почему бы не организовать поездку самому? Арендовать автобус — это же не сложно. О бизнесе речь не шла, только о большем комфорте.

Среди знакомых Минин нашёл 40 пассажиров. Всё прошло успешно. Спустя пару месяцев опыт повторили. Следующие три сезона Минин продолжал иногда организовывать поездки, пока не понял, что дело по-настоящему похоже на бизнес. К 2010 году автобусных перевозчиков из Новосибирска в Шерегеш было уже около десятка. У каждого из них Минин находил свой изъян — старая техника, запреты на веселье или неудобное расписание.

Их популярность спасали только безальтернативность и комьюнити, которые складывались вокруг организаторов перевозок. Как правило, в поездки отправлялись одни и те же компании катальщиков. В пути они знакомились (если не успели в прошлую поездку), потом вместе катались и выпивали. Через неделю-две история повторялась, люди обзаводились новыми друзьями, жёнами и любовницами, не забывая, что объединила их поездка на автобусе из Новосибирска. Пользуясь этим, перевозчики (особенно крупнейшие — «Макс-бас», «Дери-бас», «Зае-бас») стали продавать сопутствующую продукцию: футболки, шарфы, кружки, значки и так далее.

Минин договорился об аренде автобусов с компаниями, готовыми позволить пассажирам выпивать, шататься по салону, требовать незапланированные остановки, петь песни под гитару и колобродить всю ночь. С одним владельцем Минину особенно повезло: тот сам установил у себя в автобусе дискобол и дым-машину. Несколько рекламных акций вроде бесплатной поездки за репост объявления в соцсети — и новый бренд «Мини-бас» с самыми дикими вечеринками на борту узнал весь катающийся Новосибирск. Через некоторое время стиль скопировали остальные перевозчики.

До прошлого сезона Минин так и возил людей в своё удовольствие. Автобусы отправлялись почти каждую неделю. За сезон «Мини-бас» перевозил 2500 человек. Это приносило около 4 млн рублей выручки, а основной доход Минин получал от сборки банковских терминалов в Новосибирске. Но потом передал дела партнёру и переключился на автобусы.

В 2013 году автобус одного из конкурентов Минина остановился на обочине трассы — кто-то из пассажиров перепил. Разгорячённые катальщики выбежали на улицу, забыв посмотреть по сторонам. Одну девушку вылетевшая из-за автобуса легковушка сбила насмерть, ещё несколько человек получили травмы.

Этот эпизод, да и подкравшийся 40-летний юбилей навели Минина на мысль, что пора покупать свои автобусы и устанавливать свои правила. Он как раз наскрёб 6 млн рублей и купил трёхосный китайский автобус. Тот оказался очень большим, на 59 мест, бренд «Мини-бас» ему не очень подходил. Минин сменил его на «М-Экспресс». Новой фишкой стал отказ от буйного веселья в пользу комфорта. Сам он признаётся, что не может запретить выпивать всем 59 пассажирам, но дискотеки больше нет, остановки только в строго отведённых местах, а кресла оборудованы ремнями безопасности. Минин утверждает, что спокойные поездки он предложил первым среди шерегешских перевозчиков.

В итоге пассажиропоток в 2014 году удвоился. К стандартному туру с выездом из Новосибирска в четверг и возвращением в ночь на понедельник добавились туры вторник-пятница и туры на один день. Минин взял в лизинг и второй автобус — «Скания» предложила хороший вариант. В нём больше пространства между сиденьями, розетки, климат-контроль и кофемашина с туалетом, которые, правда, пока не работают. Починить их не получается, потому что в Новосибирске нет ни одной обслуживающей подобные автобусы компании.

Стоимость проезда в «Скании» всего на 200 рублей выше, чем в другом автобусе (2000 против 1800). Хотя издержки на обслуживание автопарка возросли, в этом году Минин сохранил прошлогодние цены — боялся оттока пассажиров. Прибыльность из-за этого сократилась с 15–20% до 10%, зато число пассажиров снова удвоилось — в этом году их будет около 9000. За этот зимний сезон выручка Минина составит около 15 млн рублей.

А вот лето — мёртвый сезон. Шерегеш пустует — там нет водоёма, приезжают только дети в лагеря, велосипедисты в горы и тихие охотники за черникой. В прошлом году Минин возил их в Шерегеш, но ставку делал на Горный Алтай и уникальное горько-солёное Большое Яровое озеро в Алтайском крае. За весь сезон он перевёз 2500 пассажиров, в мае и октябре автобус проходил ТО, в сентябре простаивал. Этим летом Минин с партнёрами собирается устраивать коллективные выезды на сплавы по Катуни.

Больше половины его клиентов — по-прежнему молодёжь, склонная экономить. Несмотря на запрет на дискотеки и пьяный угар в автобусе, комьюнити сохраняется. Участники почти каждого тура устраивают совместные барбекю, вместе берут фрирайд-туры, а по возвращении получают снимки от фотографа «М-Экспресса», который ездит за ними по склонам. Со следующего сезона появится клубная карта, дающая право на скидки, и чат в WhatsApp для участников поездки, который будет открываться за сутки до выезда из Новосибирска.

Предприниматели

«Я вам помогу, но интервью давать не буду, не люблю пиариться», — пишет в Whatsapp Латиф Саттаров, самый предприимчивый шерегешский бизнесмен. Он владеет тремя хостелами, единственным на курорте ночным клубом «Бункер», двумя столовыми и четырьмя кафе, а пару месяцев назад открыл отель на Красной Поляне. Его холдинг Ays («Айс») — организатор нашумевшего «Грелка-феста» с заездами сноубордисток в купальниках и карнавальных костюмах и похожего по стилистике фестиваля BoogelWoogel на «Розе Хутор». Согласно «СПАРК-Интерфакс» Саттаров значится учредителем десятка различных компаний в Новосибирской и Кемеровской областях и в Краснодарском крае, по большей части из которых финансовая отчётность недоступна или устарела. По словам самого Саттарова, ежегодная выручка холдинга только от хостелов достигает 50 млн рублей.

Саттаров — последний появившийся в Шерегеше вид предпринимателя, человек, который увидел нишу на уже почти сформированном рынке. Сам он интервью давать отказался, рассказал только про будущие инвестиции в курорт. Зато про прошлое его холдинга поведал Константин Кошкин, друг Саттарова и совладелец апре-ски кафе Grelka на выкате с сектора А.

В конце 2008 года Саттаров пригласил Кошкина прогуляться. От дороги, ведущей к горе, чуть не доходя поворота к тюрьме, они начали подъём наверх. Дошли до какой-то бетонной коробки, и у Саттарова вдруг загорелись глаза: «Отличное место! Вот здесь будет первый в Шерегеше хостел! Четыре человека в одной комнате, на двухъярусных кроватях. А внизу — ночной клуб, бар, тусовка». Кошкин идею не оценил: «А что такое хостел? Это общежитие? Кому оно здесь нужно?» В тот момент Шерегеш ещё не был Меккой для тусовщиков.

Кошкин работал арт-директором новосибирского клуба «Рок-сити». В 2003 году заведение попало в топ-10 лучших российских клубов по версии журнала NME. Именно там выступали все звёзды, добравшиеся до города: A-Ha, Touch & Go, российские рокеры. У Кошкина всё шло хорошо, но, как только хостел Ays открылся, он круто поменял жизнь. В хостеле незнакомые люди общались, катались и выпивали в холле. Кошкин перешёл на работу к Саттарову и занялся сотрудничеством с организаторами автобусных туров вроде Минина. Почти все они теперь везут своих клиентов в хостелы Саттарова, а Кошкин несколько раз в день выкладывает в фейсбук свой лук в окружении шерегешских гор и девушек в купальниках.

Открытие Ays привлекло молодёжь, желающую веселиться и экономить одновременно. Уже через год 100 койко-мест стало не хватать. Саттаров взял в управление новый хостел Laska на 220 мест, и ему даже не пришлось его раскручивать — хостел мгновенно заполнился сам.

В 2013 году предприниматель открыл первый хостел в самом посёлке — Ays-Profilak на месте бывшего профилактория. В том же году Саттаров с Кошкиным запустили ресторан Grelka — ныне самое популярное заведение на горе, будто перенесённое туда из какого-нибудь парка Горького. Огромные окна, экодизайн, деревянные стропила, длинная барная стойка, весенняя веранда, крафтовое пиво. Один из дизайнеров — Марат «Морик» Данильян, граффити-художник, чьи работы можно увидеть в Берлинском музее современного искусства.

Кафе, соседствующее с «Шашлыками у Виталика» и безымянными забегаловками, не только задало новый тренд для шерегешского общепита, но и сделало промо всему курорту. К его открытию Кошкин готовил музыкальный фестиваль. Очень кстати по Сети начало расходиться видео Алексея Камерзанова «Оочень жаркий день в Шерегеше», на котором мужчины катятся с горы с голым торсом, а девушки — в купальниках. Сейчас у ролика уже 8 млн просмотров. Одним из спонсоров музфеста была компания — производитель купальников. Кошкин, Камерзанов и ещё несколько человек сидели на веранде «Грелки» и обсуждали:

— А давайте десять девушек спустятся с горы в купальниках и мы среди них разыграем титул «Мисс Шерегеш»?

— Почему только десять? Давай все спустятся!

— Точно! Давайте вообще рекорд установим.

Через месяц Книга рекордов Гиннесса зафиксировала 500 достаточно обнажённых лыжников и доскеров, ещё через два года цифру удвоили. Шерегеш прославился уже на весь мир. Правда, в начале апреля рекорд перебил Сочи — заезд организовал тот же Саттаров. В этом году Грелка-фест в Шерегеше пройдёт в четвёртый раз. Помимо заезда в купальниках публике предложат покататься в карнавальных костюмах.

Саттаров утверждает, что его бизнес — суммарно, по всем проектам — прибылен. В ближайших планах Саттарова — построить первый апарт-отель в посёлке. Там можно купить квартиру для сдачи за 2 млн — с гарантией ежегодной ренты в 300 000 рублей. Ещё один такой объект предприниматель будет строить на горе — чтобы подготовиться к наплыву отдыхающих после открытия сектора B. Ведь ниша жилья для будущих посетителей новой катательной зоны тоже пока пустует. Новое поколение шерегешских инвесторов развернуло борьбу не за неё, а за право поставить подъёмники в сектор B и составить конкуренцию Прокудину, а не Саттарову.

До аэропорта Новокузнецка меня подбрасывает Виталий Герлейн, замначальника рудника. Через 40 км мы сворачиваем в посёлок Каз. Его построили в связи с открытием крупного железорудного месторождения. Машина виляет на ледяных улицах, фонарей здесь нет, сугробы раза в два выше человеческого роста. Пока Герлейн общается со встреченным знакомым, мы курим с его коллегой с казского рудника: «Шерегешу, конечно, крупно повезло. Все местные так или иначе с горы кормятся. А у нас — смерть. Все шахты в Шории загибаются, с 2010 года цены на руду упали в семь раз, она больше никому не нужна. Народ увольняют, а бежать некуда, и перспектив никаких». И дальше разговор сам сворачивает к тому, что символы новой России — не перестроенные за счёт казны и олигархов Красная Поляна и Сочи, а Шерегеш и Шория. В редких оазисах осмысленности здесь кипит жизнь типичного горнолыжного курорта, и всё правда выглядит как курорт с евроремонтом, но почему-то не получается забыть, что кругом бездорожье, зона, зэки, ФСИН, супермаркет «Кукуруза», шахтёры с неясным будущим и тайга, тайга, до горизонта тайга.

Фотография на обложке: Ирина Максимова / «Секрет Фирмы» Инфографика: Наталья Осипова / «Секрет Фирмы»