«Заметки из пекинской кофейни»: Китайский бизнес глазами англичанина

В издательстве «Олимп-бизнес» выходит книга Джонатана Гелдарта «Заметки из пекинской кофейни», сборник очерков о китайских бизнесменах, с которыми топ-менеджер консалтинговой компании Grant Thornton познакомился, когда жил в Пекине. Среди героев книги нет звёзд масштаба Джека Ма или Лэя Цзюня — Гелдарт рассказывает истории простых китайцев. «Секрет» публикует главу, посвящённую 20-летнему актёру, который мечтает стать киномагнатом.

Мэтью (Шао) Ма рассказывает, что был богатым молодым человеком, но потом лишился всего, и теперь ему нечего терять. По одежде и манерам видно, что он серьёзно намерен добиться успеха в киноиндустрии — для этого у него определённо есть внешние данные, чем он явно гордится. Его сопровождает маленькая невзрачная девушка, с которой он меня даже не знакомит. Кажется, она представляет собой нечто среднее между восторженной фанаткой, подругой и ассистенткой. Эдакая Пятница при Робинзоне. За все три часа нашего разговора девушка почти не раскрывает рта.

Мэтью родился в провинции Шаньдун в 1993 году и был четвёртым из пятерых детей в семье. Он с хитрой улыбкой сообщает, что у родителей сначала появились три девочки и только потом — долгожданный мальчик. То есть он. Чтобы закрепить успех, они даже родили ещё одного! Семья была богатой — они сделали состояние на строительстве недвижимости. А потом, когда Мэтью было 16, отец разорился.

— У нас было всё, а потом мы всё потеряли. Не знаю, что случилось, — просто вдруг не стало денег. Что было делать? Я решил бросить школу и зарабатывать для семьи. Сначала я пошёл в строители. Просто работал и заработал около миллиона юаней к 17 годам!

Мэтью улыбается до ушей лукавой улыбкой, на которую невозможно не ответить. Звонит телефон, и он передаёт трубку своей «Пятнице». Та удаляется, чтобы поговорить.

— Я хотел большего. Мне показалось, что в моём городе не осталось особенного рынка для строительных работ, всё уже сделали. Возможно, это была ошибка, но в любом случае я хотел перейти в сферу услуг, где меньше ручного труда и больше работы для мозгов. Я решил открыть собственный ресторан, и для этого у меня была совершенно новая идея: сделать китайский фастфуд вроде «Макдоналдса», только с местной едой. Я начал в Шэньчжэне вместе с тремя другими акционерами, которые были старше меня. Пришлось учиться делать бизнес. Сейчас я знаю, что главное в розничной торговле — место расположения. Цвет и дизайн тоже играют большую роль. К сожалению, мы сделали всё неправильно и за полгода так и не начали зарабатывать. Мне было 18 лет.

— Скоро придёт Хао, — докладывает «Пятница».

Кажется, звонок был от него.

Родители велели Мэтью вернуться в университет, и он согласился, однако не стал изучать что-либо традиционное, вроде истории, экономики или бизнеса. Мэтью решил стать актёром.

— Я всегда ставил под сомнение авторитеты и преподавателей — это создавало мне проблемы в школе и вузе. Но я решил учиться на актёра и год проработал моделью.

Мэтью роется в карманах, достаёт потрёпанный бумажник и вытаскивает оттуда выцветшую фотографию мускулистого, загорелого бодибилдера. Это он в 18 лет.

— Такого тела у меня уже нет, — заключает он задумчиво.

Мэтью с грустью смотрит на фотографию, потом аккуратно убирает её назад в бумажник и прячет в одном из карманов огромного пальто.

— Ещё я обнаружил, что тот ресторанный бизнес пошёл в гору, разросся до 40 точек и зарабатывает много денег. У меня была доля в 30%, когда я уходил. Сейчас я имел бы состояние, но остался ни с чем!

Звонит телефон, и невзрачная девушка снова забирает его.

— Я пошёл в Китайскую центральную академию искусств.

Это, наверное, самая знаменитая актёрская школа в Китае, и то, что Мэтью поступил туда, выглядит несколько анекдотичным.

— Меня считали сумасшедшим. Я решил подняться на самый верх в киноиндустрии. Я хотел быть режиссёром, и поэтому полгода изучал всё, что мог узнать об этой профессии. Тогда я и встретил Хао.

По словам «Пятницы», Хао сейчас придёт.

— С Хао я сделал первый фильм. Мы вместе учились в школе. Фильм получился нормальный — не великий, конечно, но для старта сгодится.

Мэтью достаёт ноутбук, включает его в розетку и ищет фильм. Всё это время он не прекращает говорить. Очевидно, что слова и вообще самовыражение даются этому способному молодому человеку без труда. Фильм на самом деле довольно хорош — короткий, снятый с разных ракурсов, с умелой операторской работой. Я мало знаю о кино, но молодой актёр в главной роли кажется мне довольно талантливым. На мой вкус, здесь слишком много метафор, но, когда речь идёт о культовых фильмах в новом стиле, я проявляю себя как обыватель.

— Я решил основать кинокомпанию. Для этого нужно было уладить кучу всего с государством.

Очевидно, он имеет в виду получение лицензии и прочую бумажную работу. Снова звонит телефон. Кажется, Хао не может найти дорогу.

— Было трудно убедить всех, что я смогу, но всё получилось, и я стал самым молодым человеком, который основал кинокомпанию в Китае. Я понял, что нужно быть собственником, а не сотрудником. Сейчас, через полгода, я знаю, как снимать фильмы. На меня работало 40 человек, за три месяца я потратил деньги, и сейчас остались только мы с Хао. Но мы не сдались. Мы только что подписали договор на 2 млн юаней (примерно 300 000 долларов). Это немного, но, думаю, для начала неплохо.

Словесный поток ненадолго стихает — Мэтью делает паузу.

— Знаете, у бедных в Китае есть только один способ разбогатеть. Надо уехать в большой город. Других вариантов нет, поэтому мы поступили так. Мы хотим делать больше фильмов.

Опять звонит телефон. Это снова Хао.

— Но, знаете, мы добьёмся успеха. Большинство моих знакомых не умеют управлять компанией. У них нет представления о будущем. Мне 21 год, и я собираюсь сделать первое публичное размещение акций через пять лет. Перспектива увидеть Мэтью у руля корпорации, котирующейся на бирже, по меньшей мере интригует. Но я воздерживаюсь от комментариев.

— В следующем году я собираюсь основать три компании: агентство, издательство и киностудию, чтобы лично контролировать весь процесс с начала и до конца. Как я это сделаю, вы спросите?

Должен признаться, у меня в голове давно уже вертится этот вопрос, но я не задавал его, пока на меня низвергался водопад идей и амбиций.

— А я вам скажу. Рынок сейчас более открытый, чем когда бы то ни было. Возможность снимать новые фильмы огромна. Мы не можем делать их в западном стиле — у нас другая культура. Запросы людей на новый стиль не сформированы — нужен новый путь. Китайские кинематографисты приблизятся к корням, станут более китайскими. У множества продюсеров есть великолепная возможность — снимать бесконечное количество таких фильмов.

Он начинает сыпать именами. Какие-то я узнаю, но в основном они воспринимаются как незнакомые звуки китайской речи.

— Я хочу сделать телевизионное шоу. Сейчас работаю над ним. У нас есть отличный шанс.

— Где возьмёте деньги? — спрашиваю я.

— Что?!

— Деньги — откуда они возьмутся? Кто ваши инвесторы? Телешоу ведь обходятся дорого — или нет?

— Ах да, деньги. Чтобы их достать... Пожалуй, расскажу вам один секрет. Людям, которые на меня работают, я говорю, что у меня есть деньги. Инвесторам я говорю, что у меня есть люди. Всё просто.

Неужели? Эта идея неизбежно вызывает у меня некоторый скепсис, но в Китае с упорными молодыми предпринимателями, у которых есть хорошие идеи, порой происходят странные вещи.

— Я необычный человек...

Посередине фразы появляется Хао — следуют объятия и приветственные хлопки ладонью о ладонь.

Хао — задумчивый, сдержанный и несколько погружённый в себя молодой человек 22 лет, имеющий честь быть сыном известнейших китайских певцов. Пододвигается ещё один стул, на столе прибавляется чашка чая. Хао, одетый в белую рубашку без воротника и дорогой дизайнерский пиджак, сутулясь, слушает наш разговор.

— Я необычный человек, — мы продолжаем с того места, где остановились. — Я не боюсь пробовать новое. Многие опасаются неудач. Я не из таких. Нам нечего терять, поэтому всё очень легко. Если у меня появляется страх, я смотрю ему в глаза.

Он бьёт кулаком по столу и хватает рукой воздух. Эти театральные жесты хорошо бы смотрелись в шекспировской постановке. Мэтью отлично изучил своё ремесло.

— Если смотреть на год вперёд, то главное для меня — жизнь. Я должен заботиться о своём здоровье. Через десять лет я буду более успешным. Я хочу, чтобы и тогда у меня были проблемы, которые нужно будет решать. Хочу иметь свои компании, быстро учиться, стать известным в кругу самых важных людей, использовать дружеские связи и хороших знакомых, которые меня окружают. Главное — правильное отношение к жизни и мысли о будущем. Именно они отличают положительных и успешных людей. Сейчас я весь день слушаю музыку, пишу и думаю. Я думаю постоянно. У меня два проекта — телешоу и ещё один. И деньги приходят.

Я снова спрашиваю, откуда же они появляются.

— Смотрите. Чтобы получить деньги, нужны всего три вещи. Во-первых, надо выглядеть должным образом, то есть богато. Хорошая одежда — привлекательный вид. Во-вторых, надо выглядеть дружелюбным. Если вы не выглядите дружелюбным — кто поверит, что вы способны что-либо сделать? А в-третьих, надо показать, что вы полны надежд и думаете о будущем.

— Но всё же как вы собираетесь найти деньги, которые нужно инвестировать в ваши компании, чтобы выполнить работу и получить необходимые контракты?

Мне неудобно проявлять скепсис по поводу его энтузиазма. Возможно, я уже слишком стар для таких вещей.

— Как я и говорил. Всего три компонента. Думайте о будущем, выглядите дружелюбно и будьте сильным.

А как насчёт одежды и богатого вида?

— Да, и это тоже, как я уже сказал. Три компонента!

Допустим.

— Я хочу делать традиционные вещи, но по-новому. Это тоже важно. Когда компания успешна, она должна что-то отдавать, инвестировать в продолжение успеха. А не просто качать деньги. Я думаю обо всём и всегда. Всё, что я вижу, я ставлю под вопрос. Я думаю, почему это так и как сделать это лучше. Я думаю об этом постоянно.

Допустим.

Я буквально задыхаюсь под напором кажущихся несвязными и, вероятно, никак не финансируемых, но несомненно интересных идей Мэтью — молодого человека, который спешит. Куда-то. Я, в общем, склонен думать, что однажды он добьётся успеха — как-нибудь и когда-нибудь. Возможно — по крайней мере, хотелось бы надеяться, — что до той поры он не спустит слишком много чужих денег.

Мэтью великодушно передаёт слово Хао, и мы обсуждаем, как в Китае выглядит жизнь сына богатых и знаменитых родителей. Разговор идёт тяжело, а разница в возрасте ничуть не помогает его оживить. Беседа иссякает, оставляя чувство неудовлетворённости.

Хао — красивый, хорошо одетый и располагающий к себе молодой человек, у которого, кроме богатства и связей, есть талант. Возможно, это означает, что Мэтью уже нашёл какие-то составляющие успеха, но мне трудно сказать какие.

Я никак не могу сформулировать сложные вопросы, которые вертятся в голове, и Хао теряется в беспорядочном разговоре на смеси китайского и английского. В результате мы договариваемся вскоре встретиться в компании хорошего переводчика, предпочтительно — наполовину моложе меня. Перевод Мэтью, кажется, скорее отражает его собственные мнения, чем слова Хао, поэтому мы расстаёмся закадычными друзьями и строим планы вместе пообедать. Я приглашаю «Пятницу» присоединиться к нашей встрече, но мне непонятно, согласна она или нет. Мэтью соглашается за неё.

Книга предоставлена издательством «Олимп-бизнес»