«Это авария, мы облучены»: Разговоры бизнесменов, подслушанные в «Кофемании»

О чём на самом деле говорят предприниматели друг с другом и с чиновниками? Что сейчас у них на уме и на языке? Сотрудники «Секрета» несколько дней слушали разговоры в московском месте силы — «Кофемании» на Лубянке. Сюда съезжаются бизнесмены со всей страны. Утром здесь нешумно, все говорят по делу. В обед появляются чиновники из окрестных ведомств: администрации президента, Минтранса, Минтруда, ФСБ и других. Вечером здесь больше выпивших и разговоры откровеннее. Все имена и названия компаний изменены, интимные подробности опущены.

Утро

I

За столиком двое. Первый, бизнесмен, говорит громко, ничего не стесняясь. Ноги широко расставлены, руки на краях стола. У него тёмно-серый костюм, белая рубашка и галстук в синие и розовые полоски. Второй, чиновник, одет в тёмно-вишнёвый пиджак, синие джинсы. Без галстука. Говорит очень мало и тихо, расслышать трудно, но это явно не от недостатка самоуверенности, просто он скрытен.

— Ну вот не знаю теперь. Они на 40% увеличили цену машин. Я менеджеру говорю: «Посчитай, посмотри. Проведи день с текущими машинами, посмотри ситуацию». У нас есть машина, которая была пригрузная. Её переделали в гидропригрузную. Эта услуга очень дорогостоящая, но на 40% в обороте мы выросли. Что там за оборудование, непонятно. Вроде гидропригрузное, но ещё шлюз нужен. На завод всех приглашают и показывают. Съездите для информации посмотрите. Мы так же и прошлое покупали. Мы своих специалистов отправляем, чтобы они там день хотя бы провели. Я всегда говорю: я, конечно, могу съездить, но топливо потом для машины не я заказывать буду. Нам нужно понять: либо в железо надо вложить, либо это будет хромая лошадь, которая потом будет нам дорога в ремонте. Потому что, если машина <нрзб> грызёт, её производительность сразу падает. Надо привозить к производителю тех специалистов, которые на ней будут потом работать либо её курировать. Потому что, с одной стороны, у машин давняя история, их ещё в Советском Союзе разрабатывали, но продолжение уже здесь они получили. Всё упало с тех времён.

— Хорошо, давайте, мы вроде всё порешили. Но если появятся принципиальные вопросы, давайте их перед соглашением решим. Может быть, какой-то экспертный стол соберём. Давайте как-то так попробуем связанно поработать. Сегодня-завтра всё решится. Насчёт условий — надо будет заявление писать. Вот только Яковлев заболел.

— Он пользуется тем, что владеет ситуацией. Я знаю, что его папа — хороший, конкретный человек, депутат. Составил калькуляцию, 85 млн будет стоить. Он это посчитал и говорит: «Посмотрите сумму». Я ему говорю: «К утру я решу, когда позвоню в Москву». Он очень коммерциализирован и пытается развести. Думает, что к нему пришли непрофессионалы, хотя сами-то... Но сейчас деньги все считают и есть ещё альтернативное мнение. Просто я эту команду немного чувствую и знаю, я с ней уже сталкивался. Они не в индустрии работали в Москве. Они даже не фрезеровщики. У них задача была — не уступить в цене, а профессионалов они взяли с другого совместного предприятия.

— Ясно, ну разберёмся. Ладно, пойдём?

— Пойдём.

II

За столом двое. Мужчина за 40 в зелёно-сером пиджаке, синих джинсах и белой рубашке. Он расслаблен, сидит вполоборота к собеседнику, говорит неторопливо и с некоторым снисхождением. Его знакомому лет 25, он в безрукавке с жёлтым принтом.

М а й к а: Могу тебе подобрать на Ордынке что-нибудь. Три домика у нас там есть.

П и д ж а к: А сколько это будет стоить в фунтах?

М а й к а: (считает) Ну там миллион за квадратный метр.

П и д ж а к: Дорого.

М а й к а: Есть ещё на Лужнецкой. Но там не сильно дешевле.

П и д ж а к: Да ладно, мне на самом деле не очень и надо. Лучше скажи, когда ты мне клиентов подгонишь.

М а й к а: Они не клиенты, а партнёры. Хотя... Раз у меня ИП, значит, я предприниматель, так что можно сказать, что и клиенты. Мне, кстати, пени на ИП пришли.

П и д ж а к: Что такое пени и что такое ИП?

М а й к а: Пени — это штрафы, а ИП — это индивидуальный предприниматель. У меня одно время было ИП. Я его закрывал и в результате чего-то там не заплатил. Там позже мне зачислилось 15 рублей штрафа. Они висели, но я ничего не знал. Мне пришло письмо — естественно, в Екатеринбург. Его получил папа. Пока он его получил, пока принёс мне, пока я его увидел, там что-то просрочилось. Вот вчера мне уже звонили из налоговой и просили заплатить 18 рублей 62 копейки.

П и д ж а к: Ужасы какие. Ладно, когда ты следующий раз будешь в Лондоне?

М а й к а: Я там ни разу не был, только в Америке, в Майами. Давай ещё раз: какой у нас план действий?

П и д ж а к: Я тебе присылаю два проекта. По-английски можно? Там несложно — две страницы.

М а й к а: Да, мне переведут.

П и д ж а к: Ты скажешь, что я, твой клиент, — банкир из Лондона. Он работает с одним девелопером оттуда же — с Крисом ты пообщаешься. Поговоришь со своими чуваками, заинтересуешь их, предложишь поехать в Лондон. Приезжаешь с ними, я тебе сделаю приглашение. Привозишь их, знакомишь со мной, дальше я беру их на себя и Криса. Всё, что мы зарабатываем, — фифти-фифти. Крис делает свои дела, мы получаем свои проценты. Тема рабочая, серьёзная, проверенная. Сейчас я тебе пришлю один проект по <нрзб>. Хорошо бы, чтобы они в него успели. Деньги можно вложить через себя, через компанию, от фонда, от дяди Васи, как угодно. Если у тебя с ними хорошие отношения, это можно забавно, играючи всё сделать. Потому что, если не получается играючи и забавно, возникают споры, ничего не получается никогда.

М а й к а: ОК, я всё понял. Тогда жду проектов. (Приносят счёт.) 550 рублей за чай?

П и д ж а к: Да, дёшево. За углом дороже.

III

Дорого одетый молодой человек не умолкает ни на минуту. Он, мужчина постарше и постоянно улыбающаяся девушка в красном топе ждут друга, который застрял в пробке на Новом Арбате.

— Там глухомань, но недалеко Комсомольск-на-Амуре. Он собирается купить Caterpillar, но печку брать не будет.

Звонит телефон, блондин начинает обсуждать какую-то сделку.

— Да, у меня есть заказ, 300 тонн мазута, можно забрать либо со станции отгрузки, либо в Белгороде.

Мужчина и девушка утомлены ожиданием, но их собеседник пытается продолжать разговор.

— У меня есть товарищ, он перерабатывает нефть в Орле, она стоит тысяч шесть-семь сейчас за тонну.

Снова звонит опаздывающий приятель: он извиняется и обещает поставить магарыч. Оказывается, на Новом Арбате пробка, потому что «сегодня кто-то приехал решать по Крыму». Молодой человек резко меняет тему: теперь он показывает «самокат с дорожкой» за $1900, который недавно собрал деньги на Kickstarter. «180 ватт и 25 км в час?» — удивляется блондин.

IV

Мужчина в джинсах, рубашке и коричневых ботинках, с аккуратной короткой бородой завтракает с блондинкой, которая пытается жаловаться на некого Игоря, но мужчина не слышит и рассказывает о своих проблемах.

— Там всё в процессе, мы в какой-то части поторопились, сейчас процесс завершился, но вы сами видите, что происходит с экономикой, если читаете прессу. Они каждую неделю готовят не самые приятные сообщения, у них есть более сложные проблемы. Если мы их не толкали, в нас бы ничего не получилось никогда. Надеюсь летом дотолкать, если совсем не случится ****** [кошмар] в экономике. Надеюсь, вздохнут свободнее и вспомнят о нас.

Собеседница уходит, мужчина делает несколько звонков. Пока он назначает следующую встречу, к нему приходит ещё один знакомый. Ему около 40, он в красном поло, джинсах, через плечо несёт немодную маленькую сумку — дальнюю родственницу борсетки. Заказывает яичницу с ветчиной, помидором и сыром и капучино.

— Я открывал первый «Вкусвилл», они молодцы. Хочется сделать честный магазин с продуктами премиум-качества.

— Дешевле, чем «Азбука вкуса»?

— Однозначно, у нас первый магазин находится в 20 метрах от «Азбуки».

— Как называется?

— Ещё не придумал.

— Какие у вас планы? Большая будет история?

— Да, одна-две точки — это слишком дорого, надо тиражировать.

— Уже есть инвесторы?

— Нет, сейчас на свои, ребята с головой, рукастые, мы с ними давние друзья... С торговлей, конечно, своеобразная история, продуктовые слишком легко повторить, и сейчас бум, все нащупывают новые модели.

Мужчины обсуждают продуктовые магазины в Израиле, а потом бородатый делится идеей.

— Есть такая история в Германии, банк стоматологов. Они берут этот один вид бизнеса, персоналии и помогают не только финансово, но и консультациями, и мы думаем, может, нам посмотреть такую историю. Нам интересно то, о чём вы говорите, мы готовы встречаться. Мы быстрее, чем банк, это точно. Ещё одна из идей — посмотреть какие-то франчайзинговые проекты, их схему планирования, централизованную систему учёта. Можно подсаживаться на такую историю и брать кредиты для партнёров. Например, мы смотрим на Dodo Pizza, видим эту головную компанию, у них ставка на IT, поддержка от центрального партнёра и прозрачность. Мне нравятся их амбиции.

— Я настороженно отношусь к их браваде.

V

Два очень молодых парня забегают в кафе и возбуждённо ходят туда-сюда. За ними покорно поспевает невысокая официантка. Наконец они садятся рядом с окном, открывают макбук, ставят на середину стола, не обращая внимания на девушку, которая пытается вручить им меню. Первый достаёт молескин и начинает по-ученически тщательно записывать всё, что говорит второй. На экране макбука — презентация, похожая на стратегию развития сельского хозяйства.

— Нам нужно просто взять 10 производителей и всех обзвонить.

— Да, лучше не 10, побольше. Выбирать надо из разных регионов. Нам же нужен широкий охват, смотри, что тут (листают презентацию, первый делает пометки в блокноте).

— Видишь, нет информации по площадям, надо узнавать по моим каналам.

— Ну какая разница, главное — там много. Мы же всё производим в России. Нам должны всё дать!

— Там по регионам распределение идёт, представляешь, какая разница, ты тут или на Кавказе. Или вот сколько Москва площадей отдаёт — надо это всё знать...

День

I

За столиком двое. Первый — чиновник, работающий с западными бизнесменами. Он в чёрном костюме в белую полоску, у него прилизанные кудрявые русые волосы. Второй — блондин в светло-жёлтой рубашке. Мягкий бежевый пиджак он снял и положил рядом. Похоже, он бывший коллега чиновника. Обоим за 40.

— Петров хочет быть премьер-министром в совете.

— И что?

— Он должен будет поговорить с нашим премьер-министром, который предлагает развиваться сепаратно. При этом Петров — видимо, с подачи Косова, — начал развивать эту тему. Наш министр завёлся. К тому же вопрос с акционерами ещё не проработан. Деньги зависли. Новые кредиты достать неоткуда. Единственное, на чём зарабатываем, — аренда здания.

— А что тут с руководителем-то обсуждать? Вы как будто на стрелку пришли (смеются). Всё, заморозили деньги в банках, нет их у нас больше.

Пауза.

— Реально мы с ними всего один проект закончили — очистные. Сейчас их там проверяли немецкие консультанты. А по второму они поставили условие: давайте сначала один сделаем, а потом посмотрим, отзываем мы деньги или нет. Но к чемпионату мира они заинтересованы успеть. Поэтому я бы с удовольствием использовал их технологию, чтобы не менять направо-налево.

— Давай я с ними по финансам поговорю.

— Есть такая тема. Она мне не личная, по работе, поэтому я не активизировался. Но в принципе это актуальный вопрос.

— Хорошо, я могу. Вообще у меня много хорошего за это время произошло. Государством я больше не занимаюсь, с ноября ушёл в консалтинговую компанию. А там свободного времени много.

— Нам нужно скорее договориться по условиям, иначе до 2018 года они не уложатся по срокам. Но только там есть проблема с руководителем. Он сам никогда решения не принимает. Вокруг него всегда консультанты. Сейчас там главный вроде адекватный персонаж, который знает, что и как надо. Он уже согласовал структуру. Фамилию я его не помню, но по должности он помощник руководителя.

— А команда у него есть?

— По нынешним временам это уже роскошь (смеются).

— Спасибо, что время нашёл. Если будут идеи, зови.

— Или деньги. Посмотрим, что министр скажет.

— Держись. Кстати, ты в отпуск когда?

— А вот не знаю пока точно. Там китайцы с двадцаткой что-то намудрили. Надо разобраться. Думаю, насчёт отпуска станет понятно в первых числах сентября.

— Ты на море куда-то? Я чего спрашиваю... непонятно, можно ли будет за границу поехать. Я поэтому решил вспомнить молодость. Думаю взять своего парня — и в поход на Алтай. 28 июня мы выходим. Хочу, чтобы плыли надёжные люди, так что, если будет возможность, присоединяйся.

II

Две девушки в костюмах, на каблуках.

— Все стали про деньги. ********* [заняться сексом] не с кем.

— Ой, ну ты тоже...

— Что я? Запиши мой новый (диктует). Бывший забрал телефон. Сейчас у них будет мальчишник, типа освободился, а потом я поеду вещи забирать.

— А бизнес как будете делить?

— Не знаю. Хочу без адвокатов договориться, но я же его знаю, он сволочь, с адвокатом придёт.

III

Входят трое. Оглядываясь, тщательно выбирают место, чтобы их беседу не услышали. Лидер — в синей спортивной куртке, белых ботинках и белых носках. Ему лет 35, коротко стрижен, на голове — потрёпанная бейсболка. Его приятель в синем клубном пиджаке. Через полчаса к ним наконец подходит чиновник, очень высокий и худой, лет 35, в костюме характерного синего цвета, нечто среднее между формой прокурора и оттенком «электрик». У него нет портфеля или сумки, он явно вышел из соседней конторы.

Чиновник пожимает руку Бейсболке, Бейсболка другой рукой протягивает Чиновнику маленькую квадратную бумажку. Чиновник садится, бросает на квадратик короткий взгляд, широко улыбается и быстро прячет его во внутренний карман пиджака. Бейсболка начинает разговор.

— Вопрос такой: сколько там мебели?

— А сколько надо, чтобы было?

— Ну немного, чтобы нам особо не вывозить.

— Я думаю, это небольшая проблема.

— Ещё нам нужно понять тарифы по кредитной линии.

— Об этом можно договориться.

IV

Входят двое, лет под 30, лица смутно знакомы по репортажам с посиделок на тему государственного интернета или о карьерном пути комиссаров движения «Наши». Он в бакенбардах и неприметном, но дорогом пиджаке, она в джинсовом платье. Молча садятся, достают смартфоны, начинают листать, читать и писать. Не отрывая взгляда от экранов, заказывают лимонад, пьют, изредка поднимают взгляд, чтобы посмотреть по сторонам.

V

Обедают чиновники. Один из них работает в Министерстве образования, второй, скорее всего, тоже, по крайней мере он знаком с этим ведомством. Одеты в серые костюмы, белые рубашки, галстуки. Им около 50, выглядят усталыми.

П е р в ы й (по телефону). Там любой диаметр можно, главное — отцилиндрованный. (Набирает новый номер.) Меня интересует цилиндрованная лиственница. У вас есть? А стоимость у вас на сайте соответствует? 20 — шестиметровые? Сколько кухня будет стоить? Я сейчас не могу посмотреть на сайте, я же по телефону с вами разговариваю. Вы можете подсказать, какая стоимость? Разговор закончен.

В т о р о й. Омуль очень вкусный.

П е р в ы й (спустя минуту): Времена тяжёлые. Я не знаю, сколько они там ещё просидят. Могут быть изменения... Садовничий нервничает. Говорит, что неправильно обвинять вуз. Это наезд на современную политику.

В т о р о й: Нельзя подменять понятия.

П е р в ы й: Это же не он сам делает.

В т о р о й: Он генерирует сам.

П е р в ы й: Нет, сверху дают задания. Везде так происходит. Говорят: денег есть столько — делай так, вписывайся в бюджет. Вообще, я вот недавно стал думать, что нынешняя полоса, в которой мы сейчас живём, — и есть белая. Знаешь, как легче становится жить? Их задача — объединить. Всех объединяют — министерства, школы.

Тема такая. Взгляды Печатникова мы слышим. Но как на самом деле получается? Помнишь анекдот про три письма? Ну, приходит новый чиновник, а старый ему оставляет три конверта и говорит: «Открывай по одному, как тяжело станет». В первом — «вали всё на меня», во втором — «кайся», в третьем — «пиши письма». (Смеётся.) Объединение — это когда ты год можешь говорить, что это не ты, а предыдущий накосячил. Полгодика можно вообще не работать. А то если ты что-то исправишь, даже хреново будет. Потом чуть какая проблема — подумают, что ты ухудшил работу. Поэтому сначала надо делать хреново, чтобы потом показать, как ты улучшил. Потом денег попросить — бюджета мало. Святое дело. А потом можно и на пенсию. (Пауза. Жуют.) У Михаила всё нормально? Мадам его себя сильно скомпрометировала.

В т о р о й: Да, никто не захочет с ней больше работать.

П е р в ы й: Если она такое пишет министрам... Зачем писать сразу? У неё же есть начальник.

В т о р о й: Я такого не видел, чтобы на 18 страницах писали докладную записку. Это уже диссертация.

П е р в ы й: Но уволить её не смогут теперь. Тем более ей есть что сказать. У неё много информации.

В т о р о й: Она грамотная, как юрист.

П е р в ы й: Да. Кстати, ты уже не так выглядишь, каким приехал после отпуска. Накладывает отпечаток работа-то. Просто красавец вообще был. Мне аж стыдно было на твоём фоне. А сейчас уже всё, что-то не то. Что значит отдых, просто подышать свежим воздухом, погулять. Хорошо, что у нас есть ещё возможность восстановить силы. В Москве экологии никакой. С утра до вечера проблемы.

В т о р о й: Видел, кстати, что чиновники будут выходить на пенсию после 65?

П е р в ы й: Ты не переживай. Когда нам к 60 будет, там ещё сдвинут. У нас же здоровая нация. (Смеётся.) Люди живут долго. Медицина хорошая, не умирают. Поэтому и медицину сокращают, и лекарства подделывают. (Смеётся всё громче.) Мы долго жили и при худших условиях. Это, кстати, только для чиновников сделали, не для всех?

В т о р о й: Вроде да.

П е р в ы й: Я думаю, это связано с кадрами. У них большой расчёт на нынешние кадры, а молодёжь просто не знает.

Дальше идёт разговор о семьях, жёнах и детях, обсуждают отпуск в Молдавии.

VI

За большим столом сидят трое: один в строгом синем костюме, волосы с проседью, второй — в джинсах и джемпере. Оба слушают пожилого товарища, одетого в спортивную кофту и джинсы, а также потрёпанные кроссовки Osiris.

— Я ему говорю: «Живи разнообразно, западно, свободно». Годика три-четыре, и он получит гражданство, станет гражданином Австралии на всю жизнь, но всегда сможет вернуться. Здесь его с таким опытом с руками и ногами заберут. Я знаю, что он будет жить хорошо или очень хорошо, так что мне на него плевать. Он меня просит устроить его в «Газпром», а я ему говорю: «Зачем тебе туда, ты Миллер, что ли? Ты разрушишь себя!»

Вечер

I

Заходит грузный пожилой мужчина в белой рубашке с коротким рукавом, расстёгнутой на две пуговицы, в сопровождении сухопарого невысокого человека средних лет в велюровом пиджаке. Они садятся у окна. Пожилой осматривается, не притрагиваясь к меню, и потом громко и с расстановкой говорит спутнику.

— Все ****** [обнаглели]. А кто не ***** [обнаглел] — те забронзовели. Посмотри на них: это же комсомольские **** [лица]. Проросли. Какими мы их видели, такими и... Регулируют, ***** [к сожалению]. Управляют. Приспособились. Приоделись! Смотри. Вон тот — как руками ловко делает, когда говорит. Как американский, ***** [к сожалению], менеджер.

— Тебя долго не было.

— Меня не было 12 лет, а такое впечатление, что 30.

— Давай закажем чего-нибудь.

— Кажется, они там... (указывает пальцем вверх) что-то смыслят. Сидят такие рассудительные. Но **** [лица] же выдают комсу и ментов. Посмотри! Паразиты. Сидят, потоки направляют куда надо.

Звонок. Второй подносит трубку к уху.

— Аллё, Наташенька. Ну что же вы, вместо того чтобы пожелать нам доброго вечера, так сразу... Позвонит Александр Михайлович, оформите ему, пожалуйста, всё... Да. Как мы всегда делаем. (Поворачивается к пожилому.) Так, ну о чём мы там?

II

Входят те же двое, похожие на повзрослевших нашистов. Опять садятся, достают смартфоны, молча листают, читают и пишут, изредка оглядывая зал. Заказывают тот же лимонад, пьют. У мужчины звонит телефон. Он берёт трубку, слушает и, ни слова не говоря, бежит к выходу.

III

За столом двое: один постарше, в синем галстуке, говорит по телефону, второй что-то быстро записывает в макбук. Видимо, он помощник первого. Обсуждают Путина.

— Пройдут выборы 2018 года, и он спокойно сам уйдёт. Зачем ему сейчас уходить, если всех он и так устраивает.

— А по Чайке фильм всё-таки слабоват был. Только в узких кругах история прогремела, многие его вообще не видели.

Звонок. Галстук обсуждает персональные данные граждан: «Мне непонятна эта инициатива. Не все граждане заходят заходить на сайт и оставлять свои данные. Они могут быть украдены у тех же самых конкурентов...» За стол садится мужчина в красном галстуке — он обедал в другом конце зала и увидел знакомых.

— Как ваши дела?

— Ничего. Вот министр продавил своё первое место, но торги идут.

— Он пойдёт на выборы, но я ему говорю, чтоб бросал свою антикоррупционную кампанию. Он предлагает всем чиновникам проходить полиграф, но зачем это нужно? Сначала надо победить на выборах, потом можно выходить с инициативами.

Минут десять обсуждают региональные выборы, Красный галстук уходит.

— Это сколько лет я работаю? К Колокольцеву я ходил лет пять назад. Я вообще родоначальник естественного контроля за правоохранительными органами.

— Сегодня кто-то звонил, спрашивал, есть ли у нас контакт префекта. Он что-то не чешется поздравлять ветеранов.

— Да, нужно поздравлять ветеранов, это же тоже относится к правам человека, как бы, да?

IV

В зал врываются двое с мокрыми зонтами-тростями. Первый в сером костюме, седобородый, похож на профессора. Говорит громко, раскатисто, кокетничает с официантками. Второй заметно младше, чуть за 40, он в дорогом синем костюме и хорошей физической форме и, кажется, стесняется своего спутника. Усаживаются, первый заказывает яблочно-сельдереевый фреш и лёгкий салат, второй — борщ и котлеты.

— Ты видел, что построил этот Илон Маск? Нет?! Ты что, там такой мощный пепелац. Правда, он на расстоянии всего 10 метров работает. Я сказал нашим, чтобы посмотрели в эту сторону. Ты знаешь, я только что из отпуска, ездил с женой к моему знакомцу, королю Индонезии. Да-а-а... Ну не то чтобы прямо к нему. Но он мой хороший знакомец. (Звонит телефон, пожилой ненадолго выходит, в это время молодой смотрит на часы и недовольно цыкает.) Представляешь, звонил опять этот жулик. Местный депутат. Хочет что-то устроить с сочинским лесом.

— [Нрзб]

— Нет, ну прошлого созыва, конечно. Но всё равно жулик, я это сердцем чую.

Приносят блюда, пожилой шурует вилкой в тарелке, натыкается на что-то и снова начинает хохотать.

— Слушай, я вспомнил сейчас, увидел перчик и вспомнил, как ездили к Онищенко. Ты знаешь, сколько он ест перчиков? Огромное количество! Потому что это естественный морфин. Так, а зачем же я тебя позвал? У меня есть такое дело: мой старый приятель...

Молодой останавливает его, зовёт официанта и просит пересадить их в самый дальний угол.

V

Два пиджака, вельветовый и клетчатый со вставками из замши на локтях, пьют вино из высоких бокалов. Рядом лежат их портфели из натуральной кожи. Один склоняется к другому.

— Ты что, огорчился, что виолончель никого не взволновала? Тю. Россия как Петропавловск-Камчатский. Где-то утро... День... Здесь полночь. Полночь, *** [к сожалению]! (Мимо проходит бизнесмен Герман Стерлигов в смазных сапогах и кожанке, с айпадом.) Но, с другой стороны, говна везде много. По всему миру эти карточные домики.

— Не могу я тебя слушать. Одно дело карточный домик, а другое — наш-дом-газпром, национальное достояние. Это же целые классы, сословия. Как 100 лет назад. Крестьяне, рабочие, дворяне нефтяные, дворяне газовые, с них всех режут бахрому опричники. Сосут нефть, газ, сосут кровь... (У его собеседника звонит телефон.)

— Да, слушаю. Здравствуйте, Алексей. Да. Значит, тут дело такое. Мы сами можем финансировать проекты на территории России. Строим базы, исходим только из тех параметров, которые заложены в сделку. Риск есть всегда, но на нас не влияют ни санкции, ничего. Есть что-то случается, то по вине иностранцев. Например, люди не проводят инжиниринга, не готовят документы. А мы готовим все документы. Работаем только с проверенными банками. Вы не первый день в этом бизнесе, мне нужно от вас понимание некоторых финансовых инструментов. Если мы достигнем этого понимания, я вообще на вас молиться буду. Да. Хорошо. В воскресенье вечером созвонимся и договоримся на понедельник, так? Отлично. До свиданья!

— Как ты забегал, а. Как забегал.

— Бегаю, бегаю. Пока не упаду. Это из ВЭБа. (Усмехается.)

— Насчёт виолончели, того-сего... У жены бабка двоюродная под Припятью жила. Ну знаешь, Чернобыль, рядом Припять. Деревня там у неё была и дом. Курицы там, корова, такая, значит, сельская жизнь. И когда ****** [взорвалось] на станции, к ней утром постучались военные: берите, короче, вещи, собирайтесь и уходите. Она там всю жизнь жила, птиц слушала по утрам, на скамеечке сидела. Редко куда выезжала. И вот обычное утро — а ей: заражение! вы умрёте! срочно покинуть! Она смотрит — вокруг всё то же самое. Где, чего заражение? Как это, скотину бросать и бежать?! Всё ж как обычно!.. Ну и вот мы, короче, как Припять. Проснулись, солнце светит, воздух тот же, бизнес вроде едет, заказчики, сделки делаются, вокруг всё нарядно, как в Лондоне, вон, парки. Но это как мираж. Дунет ветер, и всё посыпется — так уже было. Потому что радиация. Произошла авария. Всё, мы облучены. Тут многие не хотят... (Оглядывается.) Спроси любого, скажут, что всё нормально, встаём с колен, санкции снимут. Устроились с домиком на Лазурке или там дачкой в Сочи и думают, что обойдётся, и боятся посмотреть по-честному. Не-не, можно обсуждать там, дискутировать, когда авария была — Крым, или 99-й, или вообще 93-й. Но всё. Уже всё! Гниём, как при лучевой [болезни]. Постепенно будем гнить. Или будет пересадка костного мозга. Хотя кто знает, вдруг уже поздно, вдруг не приживётся. Думаю, что всё-таки пересадка. И ты знаешь, может, так лучше.

Слушали: Анна Савина, Виктор Фещенко, Николай Кононов, Дарья Черкудинова, Настя Черникова

Фотография на обложке: Ernst Haas / Getty Images