«Приносят “правильный” сценарий — ну как отказать общественнику и депутату?»

Бывший генеральный директор и член совета директоров сети кинотеатров «Формула кино» Юрий Кириллов уверен, что в ближайшие три-четыре года российский кинопрокат ждут большие перемены. Кинотеатров и сетей, по его мнению, в стране уже даже больше, чем нужно. Рынок будет консолидироваться.

Первый федеральный мегаигрок появился этой весной. Предприниматель Александр Мамут (в рамках политики раскрытия информации сообщаем, что ему принадлежит холдинг Rambler&Co, в который входит «Секрет фирмы») купил две крупнейшие сети — «Синемапарк» и «Формулу кино». Вместе они контролируют каждый седьмой кинозал в России.

Юрию Кириллову, который сам давно болел идеей объединения сетей, не нашлось места в новой структуре, и впервые за последние 30 лет ветеран рынка кинопроката будет наблюдать за его развитием со стороны. «Секрет» использовал этот момент для откровенного разговора о будущем индустрии, предпочтениях аудитории, качестве отечественных картин и роли государства в искусстве.

«Министерство сказало: нам сверху буквально ночью звонят, решение принято, и мы не можем ничего изменить»

— Предлагаю начать не с объединения двух крупнейших сетей, а с другого эпохального события. В апреле кинотеатры впервые взбунтовались против Министерства культуры — когда оно захотело перенести премьеру нового «Форсажа», чтобы расчистить расписание для российского фильма «Время первых».

— Никто про «Время первых» вам лучше меня не расскажет, потому что я был инициатором. Началось всё с того, что мне — я ещё был генеральным директором «Формулы кино» — положили на стол коллективное письмо руководителей киносетей Министерству культуры. Такая типичная челобитная: уважаемый господин министр, просим не рубить головы...

— Кто был автором?

— Точно не знаю. Скорее всего, oдна из сетей. «Каро», «Синемапарк»… Когда мне принесли текст, в списке было уже восемь-десять компаний. Я сразу сказал, что никто в министерстве это читать не будет. Место такой бумажки — где-нибудь на гвозде.

Первый принцип успешных переговоров — знать, с кем договариваешься. В той ситуации министерство уже в принципе не могло повлиять на решение. Мы же знаем, как система работает. Уровень принятия решения о сдвиге «Форсажа» и расчистке места под «Время первых» был несколько выше.

— В администрации президента?

— Скорее всего. Я собрал сети в переговорной в «Формуле кино» — были «Каро», «Синемапарк», «Киномакс» и ещё парочка сетей — и сказал: ребята, нужно воздействовать на лоббиста, на того, кто толкает это решение. И этим лоббистом была компания «Базелевс» Тимура Бекмамбетова...

— А также сопродюсер «Времени первых» Евгений Миронов.

— Соответственно, мы должны были противостоять не Министерству культуры, а людям, проталкивающим решение, которое явно наносит ущерб нашей работе. Фактически они крадут деньги из нашего кармана, вот и всё.

Я предложил сетям на второй неделе полностью снять с экранов «Время первых», если «Форсаж» действительно перенесут. После этого была встреча в Министерстве культуры — на уровне замминистра, руководства «Фонда кино» и так далее.

Министерство сказало: нам сверху буквально ночью звонят, решение уже принято, и мы не можем ничего изменить. На это мы ответили: знаете, мы все за отечественное кино, мы работаем с вами в кооперации и хотим вам, Министерству культуры, помочь. Чтобы вам ночью никто не звонил, мы принимаем решение снять фильм «Время первых» с 13 апреля, если «Форсаж» перенесётся на более поздний срок.

— Какая реакция была у замминистра и других участников?

— «Ах... Ну... Эээ...» Тогда мы сказали: завтра у нас встреча с Тимуром. Мы свою позицию и ему тоже озвучим, а дальше — будь что будет.

Естественно, Тимур не захотел с нами разговаривать до того, как мы посмотрим его фильм. Мы выделили зал в нашем кинотеатре в «Афимолле», организовали показ для руководителей киносетей. Тимур принёс компьютер...

— Получается, вы начали протестовать ещё до того, как увидели готовый фильм?

— Да. Мы сняли бы «Время первых» вне зависимости от результатов первой недели проката. Мы защищали свой бизнес. Под «Время первых» уже и так всё расчистили. На эти две даты, 6 и 13 апреля, у нас ничего не было. Единственный фильм, который спасал положение, — «Форсаж».

Самое интересное, что после выходили «Кухня» и «Урфин Джюс». То есть, если бы «Форсаж» перенесли, он бы потом загубил прокат двух других отечественных картин.

И вот мы встретились с Тимуром, приятно с ним побеседовали… и Тимур нам не поверил. Сказал: ну что вы, ребята, у нас Евгений Миронов, он общественный деятель, он всё решает наверху, там вот такое решение приняли, и никуда вы не денетесь. Мы на это ответили: ОК, вы приняли одно решение — мы принимаем другое.

— Дальше эта тема всплыла в прессе. С вашей подачи?

— В общем да. Социальные сети. Потом подключились «Ведомости», «Коммерсантъ».

Пошла волна, и Тимур оказался крайним, хотя это не так. Он киношный человек и прекрасно понимает, как, после всего, что случилось, кинотеатры отнесутся к его новым фильмам, как они их распишут, как поставят.

Тимур старался держаться того, что где-то там наверху что-то делается, а он вроде как не при делах. Но потом всё хорошо разрешилось. Министерство культуры пошло нам навстречу.

— По собственной инициативе, или опять решение принималось в другом месте?

— Думаю, теперь уже по собственной инициативе. Иначе бы все пострадали. Кроме того, мы не просто выдвинули требования — мы пообещали что-то весомое взамен, а именно поставить «Время первых» самым широким образом. Но одновременно с «Форсажем».

В итоге благодаря этому решению, благодаря тому, что у нас огромное количество залов, огромное количество экранов, фильм «Время первых» постепенно раскочегарился и уже 420—430 млн рублей собирает.

— Здесь я должен напомнить читателям, что «Время первых» сначала не взлетел, и в первые выходные у него было всего 150 млн — при прогнозе в 300 млн.

— История «Времени первых» идентична истории корабля «Восход». Как и полёт космонавтов, фильм не был подготовлен к старту.

Мы смотрели картину дней за десять до премьеры — огромное количество материала было ещё на зелёном фоне. Не были готовы ни спецэффекты, ни доводка.

Вместо того, чтобы заниматься продвижением картины, продюсеры все силы бросили на то, чтобы её закончить. Счёт шёл буквально на минуты.

— Фантастика.

— Они молодцы, что успели. Но вот фильм выходит, а раскрутки — ноль. Реклама, которую давали по телевизору, была абсолютно не вкусная, не интересная, не манкая.

Широчайший прокат картины — и пустые залы, отменённые сеансы. Это катастрофа.

«Формула кино» за первый уикенд обычно собирает 80 млн рублей, а в этот раз мы собрали 40 млн. То есть мы потеряли ровно половину выручки.

— Другие сети — аналогично?

— То же самое.

— Тогда вы передоговорились — и снизили число сеансов.

— Картина всё равно получила в два раза больше сеансов, чем требовалось. Мы снизили процентов на тридцать от того, что было, и фильм ни копейки не потерял. Это говорит о том, что наши действия, действия киносетей, были абсолютно логичными.

«Если грубо, отечественное кино интересно примерно 1,5 млн зрителей»

— Что концептуально не так с «Временем первых»? Каким критериям успешного российского кино этот фильм не отвечает? Из последнего: выстрелили «Викинг», «Экипаж» и «Притяжение», провалились — «Дуэлянт», «Рай» и «Ледокол». По-моему, все эти фильмы примерно одного уровня.

— Не совсем. Всё-таки «Время первых» рассчитано на аудиторию постарше. В отличие от «Притяжения», где фактически подростковая тема, на районе какие-то там разборки, «Время первых» — серьёзная драма, байопик. По-большому счёту, это скорее телевизионная история. Понятно, что продюсеры выжали из неё максимум, но картина всё равно оказалась слишком сложной для кинотеатров.

Посмотрите, что творится в мире. То, что для мозгов, какие-то запутанные интриги и прочие дела — это всё уже сериальная тема. И сериалы, конечно, стали выходить высочайшего уровня. А большой кинематограф ушёл в аттракцион. Все эти трансформеры, звёздные войны, стражи галактик... Там спецэффекты, экшн, всё взрывается, всё летает, какие-то чудища на экране, то ли космические, то ли ещё какие.

— А «Дуэлянт» и «Ледокол»? Это достаточно динамичные фильмы. Вы и про них понимали заранее, что не взлетят?

— Результаты всех больших отечественных картин почти идентичны. Кассовые сборы любых ледоколов и дуэлянтов — всегда в районе 350—400 млн рублей. Таков размер фокусной группы, такому числу зрителей интересно отечественное кино. Если грубо, это примерно 1,5 млн человек.

Хочешь поднять миллиард или полтора? Тогда тебе надо расширять аудиторию, цеплять тех, кто никогда не ходит на отечественное кино, а ходит на Голливуд, или тех, кто вообще в кинотеатры не ходит.

«Экипаж» — яркий пример. Во-первых, на эту картину пошли те, кто ходит на американские блокбастеры. Во-вторых, те, кто очень, очень редко ходит в кино: папы-мамы, дедушки-бабушки, у которых, видимо, есть ностальгические чувства к этому названию, к этой теме. Вот фильм и собрал столько, сколько собрал.

Хороший, но не выдающийся американский блокбастер собирает 600—700 млн рублей. У российского кино всегда в два раза меньше. Наверно, дело в том, что наши режиссёры не раз подводили зрителей. Как это произошло, например, с фильмом «Защитники». Идёт большая реклама, вроде такая тема, с фэнтези, а фильм-то…

— На три с минусом…

— Ну, это вы даже немножко больше ему дали, чем зрители.

«Продюсеры прекрасно знают, на что дадут деньги, на что — не дадут»

— О том, какие фильмы государство хочет поддерживать, Владимир Мединский недавно рассказал в большом интервью «Коммерсанту». Эти фильмы должны «усиливать страну и развивать человека». Звучит абстрактно. Какие фильмы реально поддерживает «Фонд кино»? Вы же в этом много лет варитесь…

— Ох, ну обычно у нас стараются фильм к какой-то дате привязать. Какое-то там летие Пушкина — это обязательно будет Дубровский. Какое-то там летие войны — обязательно будет про войну. Какое-то летие про космос — обязательно будет про космос.

Причём все бросаются на какую-то одну тему. Буквально все студии снимают одно и то же. Как это было с юбилеем окончания Великой Отечественной войны, когда вышло в течение одного сезона то ли пять, то ли шесть похожих картин. Делать так, конечно, нельзя.

— Снимать фильмы к большим датам — это требование, спущенное сверху?

– Нет. Просто наши продюсеры прекрасно знают, на что дадут деньги, на что — не дадут. Вот и всё.

— Часто бывает так, что окончательное решение принимает не «Фонд кино», не Министерство культуры, а администрация президента, как это было с фильмом «Время первых»?

— Вот приносят в Министерство культуры сценарий на «правильную» тему — ну как отказать, если это ещё и какой-то заслуженный деятель искусств, общественник, депутат? Он хочет снять про нашу победу в великой войне. Тема — «правильная». Человек — заслуженный. Вперёд – вот тебе деньги. Не случайно же возникла вся эта история с привилегированными производителями.

— Их называют «компаниями-лидерами».

— Да. Лидеры — это видимо те, у кого есть какие-то лоббистские возможности.

— Из года в год они делят некий фиксированный бюджет. В этом году — 3 млрд рублей…

— Да, и я поддерживаю решение Министерства культуры изменить KPI. Очень правильная тема. В прошлом году кассовые сборы всех картин составили порядка 48 млрд рублей, а отечественные собрали, по-моему, 8,3 млрд. Это 17,5%. Государство хочет поднять эту долю до 20—25%, но ничего не получается. Почему? Потому что изначально приоритеты были поставлены неправильно.

У нас фактически все фильмы снимают для одного зрителя. Для чиновника, который поставит подпись на платёжке в «Фонде кино». Для него выбирают сюжет фильма. Нет задачи привлечь как можно больше зрителей, задача — получить финансирование.

Похожая история с футболом. Есть, например, команда «Зенит». Ставится цель — выиграть Лигу чемпионов. И неважно, сколько это будет стоить. Покупаются за бешеные деньги какие-то звёзды, а оно всё не летит и не летит. Потому что цели неправильные.

Сейчас впервые Министерство культуры обратило внимание на такой маленький нюанс, как окупаемость картин. И будет так: тебе дали деньги — ты должен их отработать, на каждые 100 рублей привести одного зрителя. Впервые продюсеры будут ставить во главу угла зрителя, то есть начнут снимать зрительское кино. Я думаю, это может серьёзно изменить ландшафт.

— Чем мотивировано это решение Минкульта? Финансирование сокращается?

— Раньше деньги никто не считал. Абсолютно было по барабану. Нам нужна доля — сколько надо денег, столько дадим. А сейчас, как Дмитрий Анатольевич сказал, денег нет, но нужно держаться.

— Хорошо, KPI есть. Но министерство не объяснило, что будет с теми, кто их не выполнит. Более того, «Фонд кино» вполне публично говорит, что министерство ему не указ.

— Посмотрим. Всё-таки появились хоть какие-то требования, наконец-то слова «зритель» и «рубль» прозвучали. Самое интересное, что для успешных производителей типа Фёдора Бондарчука эти KPI — абсолютно нормальные. Их фильмы собирают больше требуемого. Но есть те, кто столько никогда не собирал. Может быть, что-то поменяется. Здесь я оптимист.

«Если хотите убить отрасль — запретите Голливуд»

— Но давление на кинотеатры продолжится?

— Да в общем-то мы работаем вместе. У нас с государством вообще и конкретно с Министерством культуры нет никакого спора.

— Ну как, государство, например, подкрутило возрастные рейтинги так, чтобы зарубежное кино было сложнее показывать…

— Я задавал в министерстве это вопрос. Там объясняют это очень просто: нам поступают звонки. Если в случае с фильмом «Время первых» звонили сверху, то здесь — снизу. Ничего хорошего в этом, конечно, нет.

— Эта мера оказала уже вполне понятный эффект.

— Ну, это не критично. Другой вопрос, что мы в глазах всего мира выглядим не вполне адекватными, когда на детскую диснеевскую сказку «Красавица и чудовище» ставим запредельные возрастные ограничения. И только потому, что одному не совсем вменяемому деятелю не даёт покоя гендерная ориентация, в первую очередь его собственная.

— Есть другие рычаги. Те же самые прокатные удостоверения, в которых теперь указывается дата. Этот инструмент как раз планировалось использовать для поддержки фильма «Время первых». До сих пор обсуждается идея квотирования российского кино…

— Мы за то, чтобы российские картины получали нормальное время, чтобы им никто не мешал. Если идёт большая российская картина, один уикенд — вполне нормальная вещь, никто не спорит. Другой вопрос, что освобождать два или три уикенда — это оставлять кинотеатры на голодном пайке. Что и произошло в феврале.

После «Притяжения» расчистили две недели вместо одной, и у нас февраль был достаточно провальный. Но те фильмы, которые должны были выйти в феврале, они же никуда не делись, они передвинулись на март. В итоге получилось, что у нас март побил все рекорды. Получаются горки.

В тот момент, когда министерство берётся за ручное управление, у нас небольшое проседание. Но потом волна выносит нас наверх, и в следующий месяц у нас всё прекрасно.

— Собственно, вопрос в следующем. Ожидаете ли вы, что ручное управление будет применяться чаще и будут использованы какие-то новые инструменты типа квотирования?

— Я считаю, что мы должны все вместе спокойно договариваться по поводу выхода картин. Сейчас как происходит? У продюсеров и чиновников спайка, они что-то там у себя в кабинетах решают и потом спускают свои решения вниз, на кинотеатры. Если в будущем мы будем участвовать в переговорах — ради бога, я думаю, мы всегда договоримся.

А что касается квот... Если хотите убить отрасль — запретите Голливуд. Только я не понимаю, почему нужно начинать с иностранных фильмов? Давайте, иностранные автомобили лучше запретим. Айфоны, например, или что-то ещё. Почему с кино нужно начинать?

— Нет, ваши аргументы понятны. Просто интересно, насколько это всё реально.

— Если оставить только отечественный продукт, кинотеатры закроются в течение трёх-четырёх месяцев. Прежде всего, потому что этого продукта не хватает. В год выпускается порядка 400 картин, из них только 100 — отечественные. Из этих 100 картин более или менее приличные деньги собирают 25, не больше. Остальные проходят мимо кассы, их никто не замечает. Больше половины из этих 25 картин выходят либо на Новый год, либо на майские праздники. То есть на остальное время у нас максимум 10 приличных фильмов. Может ли индустрия жить на таком репертуаре? Сомневаюсь.

— Квота — это же не запрет. Речь может идти о 30%…

— А что это даст? Прекрасный пример — «Время первых». Фактически индустрия работала в условиях квот. Ничего рядом не выходило. Все экраны были отданы под «Время первых». Помогло это картине? Нет.

Вышел «Форсаж» на второй неделе. Кассовые сборы «Времени первых» упали? Нет, практически не изменились. Снизили количество сеансов. Кассовые сборы «Времени первых» упали? Нет. Фактически одна картина другой не мешала, они не пересекались, у каждой картины был свой зритель.

Если кто-то считает, что надо ввести какие-то квоты или санкции на голливудский продукт, потому что это якобы может каким-то образом помочь отечественному производителю... Нет, не поможет.

«Синергия получается замечательная»

— В конце марта бизнесмен Александр Мамут купил сеть «Синемапарк», в начале апреля — «Формулу кино». Тот факт, что две крупнейшие сети теперь в одних руках, усилит голос кинотеатров?

— Это очень интересная история. Идея объединить крупнейших игроков витала в воздухе давно. Я сам ходил с ней к акционерам «Альфа–Групп» года четыре назад.

— В качестве члена совета директоров «Формулы кино»?

— Да. Но у акционеров «Синемапарка» и «Формулы кино» была непростая история взаимоотношений. Они не очень ладили, и эта тема была тогда закрыта. Когда «Синемапарк» купили структуры Керимова, я опять забросил удочку, и Керимов пошёл на «Формулу». Сделка почти состоялась, оставалось поставить последние подписи, наши акционеры «Формулы кино» этого не сделали. Не сошлись по цене.

Теперь эта прекрасная идея объединить две сети (а ещё лучше — три) пришла в голову Мамуту. И он молодец, что это сделал. Сейчас очень правильное время для объединения — нижняя точка, от которой можно хорошо уйти вверх. Мультипликатор был неплохой, но если бы Мамут решил точно такую же сеть построить с нуля, ему бы это обошлось ровно в два раза дороже.

— Почему эта идея — прекрасная?

— Объединение «Синемапарка» и «Формулы кино» — это создание идеальной модели сети кинотеатров будущего. «Формула кино» — основной игрок на двух центральных рынках, в Москве и Петербурге. У компании там самая большая доля. А «Синемапарк» — основной игрок на региональных рынках. Во всех крупнейших городах — лучшие кинотеатры. Синергия получается замечательная.

Чего не хватает по-нормальному — третьего игрока присоединить, ещё «Каро». Вот объединение трёх сетей создаёт компанию, из которой, в принципе, можно что-то сделать. Продать, например, стратегическому инвестору. Китайцы сейчас всё активно скупают. Я ездил на CinemaCon в Лас-Вегасе несколько недель назад — корейцы начинают обращать внимание на наш рынок.

О чём, собственно, речь? В Америке три крупнейших игрока, три сети, контролируют более 60% рынка. В среднем у каждого — 20%. У нас три игрока, «Синемапарк», «Формула кино» и «Каро», если они объединятся, получат 20—25% рынка. Это подходит под нормальный западный стандарт.

— Но рядом с этим мега-игроком не будет никого такого же масштаба. И уже вряд ли кто-то появится…

— Так или иначе будет происходить консолидация отрасли. И не просто консолидация. Мы перешли черту роста, и впереди, по большому счёту, не очень простые времена. Рынок страдает от перепроизводства. У нас залов в крупных городах явно больше, чем требуется.

В мире нормальным является такой показатель: один кинозал на 20 000 жителей. Получается, например, в Москве с её 12 млн, должно быть 600 залов, а их уже 800. В Питере ещё серьёзнее ситуация. Там 5 млн жителей, и по норме должно быть примерно 250 залов, а их уже 350.

Наши кинотеатры, как это когда-то случилось в западном мире, скоро начнут каннибализировать друг друга. Сильные будут становится ещё сильнее, а слабые просто закроются. Особенно — независимые игроки.

В той же Америке, когда я начал туда приезжать в 1995—1996 годах, в газете The Los Angeles Times список независимых кинотеатров занимал целый лист, а сейчас нет ни одного. Тема ушла — всё принадлежит сетям. И сами крупнейшие сети США, все без исключения, в начале века прошли через процедуру банкротства, после чего индустрия заметно оздоровилась.

Независимый кинотеатр не может выжить, у него совсем другие условия работы, другие возможности, другие косты. Кинопрокат – это лоукост-бизнес, где всё зациклено на контроле издержек. В любом ритейловом бизнесе так.

Отдельно стоящий кинотеатр не может эффективно управлять закупочными ценами или рекламными бюджетами. У него всё в два раза дороже — и в два раза хуже.

— Но у нас другая ситуация. Разве монополия — это не путь к стагнации?

— Это не монополия. Смотрите, у нас почти 4500 экранов в стране. Если объединятся три сети, это 800 залов. Сеть из двух игроков — 600 залов. Не так много. Но это уже нормальный бизнес. Можно на IPO выходить, продаваться стратегу. Это интересная история.

— В прошлом году впервые за три года кинопрокат показал хорошие результаты. Чем это было вызвано?

— Правильной тактикой. Мы очень выигрышно выглядим на фоне других форм досуга. Всё вокруг дорожает, а у нас такие же цены — даже чуть-чуть опустились. И зрители это замечают.

У «Формулы кино» есть парочка кинотеатров премиального формата, где средняя стоимость билета была выше 500 рублей. Там стала падать посещаемость, то есть люди стали чувствительны к ценам. Хотя раньше посетителям какого-нибудь «Афимолла» было абсолютно параллельно, сколько стоит билет. Тогда мы сделали цены ниже 500 рублей, и народ вернулся.

Плюс, конечно, сильный репертуар. В этом году будет тоже очень хороший репертуар.

— Что будет в 2017 году? Рост?

— У нас был заложен рост на 10%, но первый квартал мы закрыли даже выше плана.

— То есть это хороший бизнес, и Мамут правильно сделал, что…

— Это прекрасный бизнес! Единственный момент — консолидация. Здесь надо действовать очень быстро и решительно. У компании должны быть быстрые ноги и крепкие кулаки, чтобы выжить.

— Вместе «Формула кино» и «Синемапарк» стоят дороже, чем две эти компании стоили по отдельности?

— Мы это проходили, объединяя «Формулу кино» с «Кронверком». Синергетический эффект увеличивал показатели почти в два раза. Арифметика была простая: один плюс один равно четыре. Надеюсь, объединение «Формулы» и «Синемапарка» пройдёт гладко, и там тоже интересно получится.

— Будет один бренд?

— Вообще, это не обязательно. Например, в Америке у сети AMC несколько брендов.

— Вы говорите, что скоро, если всё будет хорошо складываться, можно будет думать о стратеге или даже об IPO? Так сколько будет стоить такой бизнес? Как его правильно оценивать?

— Всё зависит от результата, который ребята наработают. Если они хотя бы в полтора раза улучшат свои результаты, если у них один плюс один будет равно трём, они будут молодцы.

Но горизонтальные слияния — непростая штука. Всё зависит от конкретных людей, и пока я не вижу никого подходящего в нынешней структуре «Формулы кино» и «Синемапарка». Не знаю, пусть попробуют.

— Вы не останетесь в совете директоров?

– Я не уверен, что в объединённой компании будет совет директоров. Мне никто ничего не предлагал.

— Какие у вас тогда планы?

— Пока не определился. Мне, конечно, было бы интересно поучаствовать в создании самой большой, самой крутой сети. «Формула кино» была лучшей на рынке. Рентабельность по EBITDA — порядка 20%. У «Каро» — в два раза ниже.

— Что отличает эффективную сеть от неэффективной?

— Пример неэффективной сети — «Кронверк» с 2006 по 2011 годы. Было открыто восемь кинотеатров. До сегодняшнего дня дожили три, из них только один — более-менее хороший. Остальные либо закрыты из-за убытков, либо проданы.

В то же самое время «Формула кино» открывала «Европейский», «Галерею», «Афимолл», кинотеатры, которые до сих пор в первой пятёрке находятся. А «Кронверк» открывал какой-нибудь «Континент» в Новосибирске.

Фактически деньги акционеров были выброшены на ветер. В итоге к концу 2011 года капитализация «Кронверка» равнялась нулю. Если бы не произошло слияние «Кронверка» с «Формулой кино», то акционерам «Альфы» просто пришлось бы списать несколько десятков миллионов долларов убытков, и закрыть бизнес.

— А «Каро»?

— Там другая история. В «Каро» пришёл Пол Хед — легендарный в нашем прокате человек, который в своё время открыл «Kodak–Киномир». Он очень толковый парень и строит, пожалуй, лучшие кинотеатры. Его Vegas или «Авиапарк» — очень хорошие площадки, но инвестиции в них оказались слишком большими.

В 2005—2011 гг. рынок рос на 20—30% в год, и компания закладывалась на то, что так будет всегда. Теперь понятно, что потраченные деньги не отобьются никогда или будут отбиваться лет пятнадцать.

В «Формуле кино», когда взрывной рост в кинопрокате прекратился, ещё до кризиса, мы приняли стратегическое решение — затормозить инвестиционную программу. Из восьми или девяти кинотеатров, которые планировалось открыть, оставили только три. Разорвали подписанные договоры аренды, кое-где ушли со штрафными санкциями, потеряли депозиты. Но это решение нас спасло.

Сейчас основная проблема киносетей — высокая долговая нагрузка. Некоторые уже не могут обслуживать свои долги, платить аренду в срок и в том виде, в котором договаривались.

— Это сети из десятки?

— Из десятки.

— Будут закрываться?

— Вероятно. А их площадки будут уходить другим игрокам. Скорее всего, Мамуту. Его менеджменту предстоит большая работа. При этом время поджимает. Эти процессы должны произойти за два или, максимум, за три года. Многое будет зависеть от того, сможет ли новая команда работать в условиях постоянного цейтнота.

Фотографии: Александр Карнюхин / «Секрет Фирмы»