Сунька: Путешествие с челноками из Владивостока в Китай

Я стою без штанов посреди номера дешманской гостиницы в Суйфэньхэ и слушаю крики администратора, который ворвался пять минут назад, не постучав, и негодует, что я ещё здесь. «Кто руководитель? Кто руководитель?» — возмущается китаянка с ресепшена ночлежки «Люнь-Синь», пока я, тщетно пытаясь сунуть ногу в штанину, подбираю знакомые ей русские слова, чтобы объяснить, что я всего лишь турист. В девять утра двери всех номеров «Люнь-Синь» нараспашку — постояльцы уже стащили вниз огромные сумки с вещами, заранее приготовленные руководителями их групп, и направили стопы свои в сторону автовокзала. На всём этаже только я, без штанов и в замешательстве.

Читайте все тексты специального проекта «25 лет бизнеса в России»

Город Суйфэньхэ находится в 230 км от Владивостока, и россиянам здесь вообще-то рады. На границе для них максимально упростили правила въезда, а в городе наряду с юанем принимают рубль. Близкие российско-китайские отношения привели к новому витку развития челночества. Казалось бы, на дворе XXI век и гегемония AliExpress в счастливом союзе с «Почтой России», но мне было непросто найти жителя Владивостока, который хотя бы раз не поработал «помогаем» — челноком, таскающим вещи через российско-китайскую границу.

С наступлением кризиса в 2014 году казалось, что помогаи точно останутся в прошлом — из-за падения рубля китайские товары перестали быть такими уж дешёвыми. Однако, как говорят сами челноки, привезённое из Китая всё равно дешевле того, что можно купить в России. Кроме того, у челноков появился ещё один источник дохода — китайские бизнесмены, предлагающие перевозить подешевевшую российскую еду, популярную в Китае.

Я поехала с помогаями в Суйфэньхэ, чтобы разобраться, как мутировало вместе с эпохой одно из самых массовых, востребованных и прибыльных занятий 90-х.

Владивосток

Купив в местной турфирме самую дешёвую путёвку из Владивостока в Суйфэньхэ за 5000 рублей (туда, ночь в отеле, обратно), я сажусь в автобус. Если турист берёт помогайский груз, за путёвку платить не нужно — это главная причина, по которой все ездят помогаями. Согласившись перенести через границу 50 кг (столько некоммерческого товара можно ввозить в Россию без пошлины. — Прим. «Секрета») житель Приморья получает возможность бесплатно отдохнуть в Суйфэньхэ, сходить в дешёвый ресторан, прикупить недорогих вещей для себя и семьи.

«Хотя в последние время и помогаев, и туристов, приезжающих в Китай, стало меньше, значительно больше стало тех, кто везёт продукты питания из России в Китай», — говорит генеральный дректор GH Management & Logistics Александр Левиков.

«Экспорт российских продуктов питания активно развивается последние два года, — констатирует основатель маркетингового агентства "ДВ Регион" Кирилл Потапенко. — Но всё это находится в стадии дикого экспорта — китайцы скупают здесь масло, мороженое, шоколад и вот таким способом везут к себе».

Больше, чем рядовые помогаи, на челночестве зарабатывают руководители помогайских групп. В среднем за перевезённый килограмм руководитель группы получает 150–200 рублей. Если взять в расчёт, что стоимость килограмма равна 180 рублям, а подконтрольный руководителю помогай привозит 45 кг (5 кг приходятся на личные вещи, которые туристы покупают в Суйфэньхэ), заработок руководителя с одного помогая составляет 8100 рублей. Затраты на одного туриста — около 6000 рублей. Таким образом, руководитель группы получит 2100 рублей с каждого помогая. В группах обычно от 3 до 25 человек, но бывает и вдвое больше.

Автобус от Владивостока до Суйфэньхэ идёт в среднем шесть часов. Иногда дольше, иногда медленнее — в зависимости от того, сколько времени стоишь на таможне. Вместе с теми, кто согласился помочь руководителю доставить товар в Россию, едут простые российские и китайские туристы. В автобус подсаживаются люди из разных городов и деревень на протяжении всего пути.

Последняя точка посадки пассажиров моего автобуса перед въездом в Китай — автовокзал посёлка Пограничный. Здесь я знакомлюсь с руководителем группы Верой (имя изменено по просьбе героя. — Прим. «Секрета») и иду гулять, пока автобус не отправился в Суйфэньхэ.

Автовокзал

Все российские надписи в Пограничном переведены на китайский — будь то «Билетная касса», «Кулинария» или «Алкомаркет». Небольшой привокзальный рынок забит ящиками с конфетами, тортами, мукой и другими продуктами. Всё это раскупят китайские туристы перед тем, как вернуться на родину. «Даже покупая для себя, китайцы берут огромное количество товара, коробками, блоками — такая у них манера потребления», — объясняет Александр Левиков, генеральный директор GH Management & Logistics.

Соседи массово скупают российские продукты не только потому, что в принципе имеют привычку всё скупать, — они их искренне любят, говорит Кирилл Потапенко из «ДВ Регион». «Любая продукция из России для китайцев — заведомо качественный продукт, — продолжает он. — Они считают дальневосточные приграничные территории экологически чистыми, поэтому уверены, что наши продукты полезнее того, что растёт и производится в их стране, где состояние окружающей среды не очень хорошее».

Я оглядываю прилавки рыночных магазинов и на каждом вижу его — царя российских тортов, «Медовик». Ни один другой российский продукт не пользуется таким успехом у наших соседей, как эта сладость из песочного теста.

«Кому торты? Есть 14 сумок по 250 рублей», — громко сообщает мужчина в спортивном костюме, стоящий в центре автобусной парковки. Пока китайцы делают покупки, русские ищут товар, который можно загрузить и увезти в Китай. Именно этот товар и предлагает мужчина в спортивном костюме — его серебряный хетчбэк забит «Медовиками». За каждую перевезённую сумку с тортами руководитель группы помогаев получит 250 рублей. Желающие взять торты находятся сразу — мужчина и женщина средних лет суетливо бегают от хетчбэка к автобусу, перекидывая сумки с выпечкой, которая совсем скоро должна оказаться в Суйфэньхэ.

Помогаями, вывозящими российские продукты, работают в основном жители приграничных деревень, объясняет мне Вера. Они за один день могут дважды въехать в Китай и дважды из него выехать. За каждую поездку такой помогай получает 500 рублей. Для деревенского жителя, у которого нет постоянной работы, такие деньги — счастье.

Но основную выгоду из роста популярности российских продуктов в Китае извлекают всё-таки не простые помогаи, не руководители групп и даже не российские бизнесмены. «В любом случае, будь то легальный экспорт или нет — занимаются им китайские предприниматели, — говорит Потапенко. — Они покупают небольшие партии продуктов, которые потом консолидируют в приграничных логистических центрах Суйфэньхэ. Соответственно, эти российские продукты аккумулируются на логистических складах уже в Китае и перепродаются внутри страны по цепочке. Сами мы в соседней стране торговать пока не научились».

Руководитель Вера

Запуганная моими приморскими собеседниками, сомневающимися в том, что в разгар кризиса получится найти хоть одного живого помогая, я въезжала на территорию Китая в расстроенных чувствах. Выбравшись из автобуса, я тут же нашла руководителя своей группы Веру и попросила о протекции. Оценив мой жалкий вид, бойкая 30-летняя девушка пообещала, что мы сходим в ресторан, а потом сделаем маникюр. Я кивнула.

С понедельника по пятницу Вера работает во Владивостоке и получает в месяц 25 000 рублей. Каждые выходные она ездит в Суйфэньхэ руководителем группы помогаев. Она не говорит мне, сколько человек сегодня в её группе, но я случайно слышу, что десять. Выходит, за эту поездку она может заработать около 21 000 рублей. Чаще всего вся сумма уходит руководителю, но в этом случае Вера работает на женщину, у которой налажены связи с поставщиками, и, вероятно, получает фиксированную зарплату. Вместе с ней в Суйфэньхэ едет подруга. После развода она нуждалась в дополнительном источнике заработка, чтобы прокормить себя и маленькую дочь, и Вера рассказала ей о помогайских группах.

«Ну что здесь может нравиться? Сунька — это помойка! — отрезает Вера, когда я спрашиваю её, любит ли она то, чем она занимается. — Была бы возможность зарабатывать нормальные деньги в России, я бы не стала ездить. А так приходится жить без выходных».

Я, Вера и её подруга отправляемся в легендарный ресторан «Максим». Плюсы поездок в Китай всё-таки есть: кормят здесь вкусно и недорого. К тому же в кафе разрешено курить. Мои спутницы заказывают пекинскую утку — как всегда, ведь "она здесь совершенно особенная". После обеда руководительницы отправляют меня гулять — им надо работать. На многочисленных складах в Суйфэньхэ собирают товар, который ждут в России, его упаковывают, а потом отправляют на три крупнейших склада. Оттуда происходит отгрузка по группам.

«Когда группы помогаев приезжают в Китай, они обычно не знают, что повезут обратно, — объясняет мне позднее Левиков из GH Management & Logistics. — Если раньше ещё были какие-то договорённости и ты мог рассчитывать на конкретный товар, то сейчас товаропоток снизился и часто нельзя спрогнозировать, найдёшь ты что-нибудь». Его слова мне подтвердили в турфирме. «Настали голодные времена: приезжая в Суньку, все начинают бегать по городу, суетиться, повсюду слышишь: "Есть вес? Есть вес?", — жалуется девушка-менеджер, которая иногда ездит в Суйфэньхэ руководителем группы. — Людям уже всё равно, что везти, главное — не уйти в минус, ведь помогаев уже завезли, на каждого потратили около 6000 рублей».

Раньше было лучше, мечтательно вспоминает Вера, можно было поехать не в «вонючую» Суньку, а в прекрасный Пекин: «Платили 100 000 рублей за всё, включая билеты, четырёхдневное проживание, еду и экскурсию, а обратно брали груз. Отдыхали в Пекине и одновременно зарабатывали».

Гостиница «Люнь-Синь»

Прежде чем накормить меня в «Максиме», Вера заселила всех туристов в гостиницу «Люнь-Синь». Это одна из самых дешёвых гостиниц в городе, где останавливаются исключительно помогаи. В номерах здесь стоит по три кровати, из стен торчат опасные провода, на стаканах — грязные разводы. Чтобы получить ключ от номера, нужно отдать администратору паспорт. Его вернут моему руководителю группы завтра утром перед выездом.

Я поднимаюсь на третий этаж и иду по пустому коридору. Двери во все номера нараспашку. К вечеру они закроются, а четвёртый и пятый этаж заживут своей особенной жизнью — там находятся номера руководителей группы и стоят весы, на которых до утра будут взвешивать сумки, чтобы избежать перевеса на таможне.

Я заселяюсь в номер с прекрасным видом на свалку и иду гулять по Суйфэньхэ. В меховом магазине наблюдаю за тем, как российские туристы обсуждают со своими китайскими партнёрами, сколько шуб они повезут в Россию. В каждом втором продуктовом магазине натыкаюсь на бесконечные «Алёнки», «Уссурийские бальзамы» и «Медовики». Что-то из этих товаров въехало легально, что-то привезли помогаи.

К шести вечера Вера вернулась в гостиницу. Её номер забит мешками с вещами для разных заказчиков, в том числе товарами китайского интернет-магазина Taobao. Она надевает белые перчатки и берёт в руки нож — начинает разрезать коробки с товаром, перекладывать их по разным сумкам. Товар надо разложить так, чтобы, если сумки решат проверить на таможне, казалось, будто это личные вещи, покупки для родных — класть однотипные вещи вместе опасно.

Насмотревшись на обилие российских продуктов в Суйфэньхэ, я спрашиваю Веру, почему мы ничего не привезли из России, а только вывозим. Очевидно, это было бы намного выгоднее. «Это бизнес китайцев, — бросает Вера, не переставая переупаковывать вещи. — Как-то вот на китайцев не хочется работать. Лучше я буду работать с русскими, чем с китайцами». Почему она не любит китайцев, я так и не поняла. Мы болтаем ещё какое-то время, она шутливо отказывается от моей помощи, и я снова иду гулять, чтобы не мешать.

Вернувшись в 11 вечера, я встречаю Веру в лифте. В одной руке она держит тяжёлую сумку, другой рукой смахивает пот со лба. «Всё ещё работаете?» — уточняю я. «Ты что, стрижка только началась!» — живо замечает руководитель группы и выходит на своём этаже.

Таможня

«Стрижка» продолжалась до четырёх утра. Все тщательно упакованные руководителями группы сумки в девять утра собрали грузовые машины и отвезли на автовокзал. В номерах никого — помогаи пошли делать личные покупки. Не зная о том, что гостиница уже опустела, я и оказалась в неловкой ситуации со штанами и разгневанной китаянкой с ресепшена. Выяснив имя руководителя моей группы, она всё-таки успокоилась и вышла из номера, а я поехала на автовокзал, где посреди зала лежали горы однотипных сумок — какие-то клетчатые, какие-то просто перевязанные лентой чёрные мешки.

Китайская граница — просторное здание и duty free, где возвращающиеся на родину туристы пьют по последней банке пива. Российская таможня — ветхий серый домик. Здесь все сумки заставляют вытащить из автобуса, чтобы понести их через здание таможни и через 50 м вновь погрузить в автобус.

По разным оценкам, таможня получает от 500 до 3000 рублей с помогая. Имея договорённости, можно быть уверенным, что инспекторы не откроют сумку и не придерутся к лежащим в ней десяти одинаковым футболкам или чайникам, явно непохожим на некоммерческий товар. Но, как рассказал мне один из руководителей групп, сейчас на таможне денег не берут вообще, так как боятся проверок.

С начала 2016 года к уголовной ответственности были привлечены пять сотрудников Дальневосточной таможни — два сотрудника Находкинской и три сотрудника Уссурийской. Кроме того, в конце мая уголовное дело возбудили в отношении таможенного инспектора поста «Пограничный» за избиение гражданина КНР.

«Теперь проверяют намного тщательнее, поэтому всегда нужно знать, что у тебя в сумках, если спросят, и суметь объяснить, зачем ты это везёшь, — говорит руководительница групп, работающая в турфирме. — Мы как-то везли железные ножки от офисных стульев. Не стулья целиком, только ножки. Решили, что, если что, скажем, будто это подставки под цветочные горшки на даче. В общем, такая работа развивает фантазию».

45 человек из нашего автобуса с сумками и коробками наперевес толпятся в тесном помещении перед металлодетекторами:

— Почему вы проходите вперёд нас? Мы уже давно тут стоим. — Я вас не заметил, вы просто лезете вперёд, успокойтесь. — Ладно, людей в возрасте надо пропускать. — Кто это в возрасте? На себя посмотри.

И так все десять минут, что мы стоим в очереди. Уставшие и озлобленные тяжестью вещей люди вымещают стресс друг на друге. Вера вручает мне корзинку с фруктами: «У нас получается небольшой перевес, надо пронести». Я прохожу через детектор и выхожу на улицу, где суетливые помогаи снова запихивают сумки в автобус.

«Работать с людьми вообще тяжело, — вздыхает Вера. — С помогаями — особенно. Никто не относится к этому как к работе. Они едут в Суйфэньхэ пить, фестивалить, на них не лежит ответственность. За товар отвечаю я, а им лишь бы отдохнуть на халяву».

Потом Вера вспоминает свою первую поездку восемь лет назад. Везли стройматериалы. Двое мужчин в ночь перед возвращением в Россию напились и исчезли. «Пока я стучала в номер, разбудила весь этаж, выслушала в свой адрес всё, что только можно. Когда мне открыли дверь, я увидела удручающую картину: один был невменяемым и не узнавал меня, а второго не было в номере вовсе», — рассказывает моя собеседница. Как оказалось, один из туристов накануне познакомился с девушкой и остался в её гостинице. Вернулся он незадолго до отправления автобуса пьяным. У Веры случилась истерика, она ревела и не знала, что делать. Позвонила братьям во Владивосток и рассказала, что случилось. Братья приехали на автовокзал, чтобы разобраться с обидчиками, но те успели сбежать.

Несмотря на не самые приятные воспоминания, Вера не перестанет ездить в Суньку. 25 000 рублей, которые она зарабатывает в России, ей не хватает. «Я молодая, красивая, мне хочется всего, хочется хорошо жить, — Вера описывает сигаретой колечко. — Здорово, что есть возможность заработать. Плохо, что нелегально. Люди готовы легально, но никто не хочет их поддержать».

Читайте все тексты специального проекта «25 лет бизнеса в России»

Фотография на обложке: Александра Карелина / «Секрет Фирмы»