Хорошие гены: Энн Воджиски построила миллиардный бизнес на ДНК-тестах

Два года назад биотехнологической компании 23andMe запретили проводить ДНК-тесты на определение заболеваний. Это стало серьёзным испытанием: компания и её основательница Энн Воджиски (в России её также называют Войжитски, Вожицки и так далее) всегда продвигали осознанное отношение к своему здоровью. Но на днях стало известно, что 23andMe всё-таки удалось получить разрешение на проведение ряда медицинских тестов. Воджиски утверждает, что это только начало и перечень услуг будет расширяться. «Секрет» рассказывает историю Энн Воджиски и её бизнеса.

«Вы можете это предугадать? Ваш тест это видит?» и миллионы похожих вопросов по почте и СМС посыпались основательнице биомедицинской компании 23andMe Энн Воджиски 14 мая 2013 года. В этот день New York Times опубликовал колонку актрисы Анджелины Джоли о том, как она решилась на операцию по удалению молочных желёз, чтобы предотвратить рак. Джоли приняла это решение, когда врачи оценили вероятность развития заболевания у неё почти в 87%.

На эти вопросы Воджиски отвечала положительно. 23andMe предоставляет информацию о генетических особенностях каждого желающего. Для этого клиент получает по почте «плевательный набор» для сбора слюны и после использования отсылает обратно. Компания выделяет из образца ДНК, проводит генотипирование и отправляет заказчику «генетический паспорт», из которого можно узнать о собственных способностях, происхождении, а на тот момент — и о предрасположенности к заболеваниям.

«Колонка Анджелины Джоли стала большим шагом для нас. Она сделала что-то, чтобы предотвратить болезнь, а это именно то, о чём мы хотим заставить людей задуматься», — призналась Воджиски. В 2013 году клиентов 23andMe стало на 220 000 человек больше, хотя годом раньше их было немногим больше 150 000.

Начало проекта

Отец Энн Воджиски — профессор физики Стэнфордского университета, а мать преподаёт журналистику старшеклассникам. Основательница 23andMe получила степень по биологии в Йельском университете, после чего десять лет проработала на Уолл-стрит в фонде, инвестирующем в биотехнологические компании.

Однажды она отправилась на обед с Маркусом Штоффелем из Рокфеллеровского университета. Это был 2000 год, и он рассказывал о генетическом проекте, в рамках которого учёные собираются исследовать генетические мутации людей с острова Косраэ, связанные с повышенным кровяным давлением, ожирением и сахарным диабетом. «Он рассказал, что данных было так много, что это обескураживало. Но в то же время недостаточно много для того, чтобы всё понять. Мы говорили о том, что бы случилось, если бы мы могли получить ДНК всего мира. И он ответил: "Это изменило бы мир"», — вспоминает Воджиски. Она начала думать, как воплотить эту идею в жизнь.

В 2005 году помогать Воджиски начала Линда Эви, до этого 20 лет отработавшая в фармакологических компаниях. Эви также долго думала о том, чтобы создать генетический тест, анализирующий врождённые особенности человека. Первым инвестором стал муж (теперь уже бывший) Воджиски, основатель Google Сергей Брин, вложивший в запуск $4 млн.

Привлечение клиентов 23andMe проходило не так быстро, как хотелось основательнице. В ноябре 2007 года компания впервые предложила свои генетические тесты потребителям — за $999. Они давали клиентам разнообразную личную информацию — от данных о склонности ушной серы к более жидкому или сухому состоянию до предрасположенности к диабету. СМИ быстро подхватили историю предпринимательницы, а журнал Time в 2008 году даже назвал тесты Воджиски «изобретением года», но это никак не повлияло на желание пользователей зарегистрироваться в 23andMe.

В 2010 году у компании было всего 35 000 клиентов. Она начала постепенно снижать цены на свои тесты: в 2008-м — до $399, в 2012-м — до $299, но настоящий прорыв произошёл в декабре 2012 года. Тогда Воджиски смогла привлечь от группы инвесторов во главе с Юрием Мильнером $50 млн. Тогда же стоимость тестов 23andMe снизилась до $99. Так 23andMe стала первой компанией, предложившей рынку массовые персональные генетические тесты. «Мы делаем возможность следить за своим здоровьем доступнее. Генетика — это часто лишь часть пути к тому, чтобы начать жить более здоровой жизнью», — говорила Воджиски.

Работая на Уолл-стрит, Воджиски каждый день приходилось носить строгий юбочный костюм. Открыв свою компанию, она позволила себе ходить на работу в спортивных шортах и шлёпанцах. До офиса она начала ездить на эллиптическом велосипеде. Личного кабинета у Воджиски нет до сих пор — она носит свой ноутбук с одного рабочего места на другое. Каждый вечер сотрудники 23andMe собираются в спортивном зале, где вместе занимаются йогой, пилатесом или кроссфитом.

Но Воджиски было мало сотен тысяч клиентов. Ей хотелось, чтобы у сервиса был 1 млн подписчиков, а лучше 20 млн. «Вместо того чтобы генотипировать несколько тысяч человек, почему бы не генотипировать миллионы? Или лучше — всех людей в мире? Я действительно думаю, что у 23andMe есть потенциал, чтобы однажды перевернуть подход к здравоохранению», — призналась она в 2012 году.

Однако уже в 2013 году система здравоохранения встала у неё на пути.

Кризис в компании

Тогда 23andMe получила от Управления по продуктам и лекарствам США (FDA) требование прекратить продажу генетических тестов. Ведомство заявило, что покупатели таких тестов могут воспринять услуги компании как полноценный диагностический продукт и пойти на неоправданный медицинский риск. FDA возмутило, что на официальном сайте компании можно найти утверждения, что предлагаемые тесты могут дать информацию «о 245 болезнях и состояниях», «восприимчивости к лекарствам» и сыграть роль «первой стадии профилактики».

Борьба между и 23andMe началась годом ранее. FDA потребовала от компании пройти лицензирование, подтверждающее, что тест даёт результаты не менее надёжные, чем одобренные FDA методики, ещё в июле 2012 года. В 23andMe отвечали, что компания предоставляет людям информацию, а не медицинские услуги.

Масла в огонь подлил скандал: в 2013 году 23andMe выявила у немецкого программиста Лукаса Хартманна конечностно-поясную мышечную дистрофию. Эта болезнь прогрессирует с течением времени и приводит к практически полной неподвижности, она остаётся неизлечимой до сих пор. Программист не нашёл у себя симптомов заболевания и сам установил программу для анализа генома. Выяснилось, что статистический анализ дал сбой, а специалисты неправильно его интерпретировали. 23andMe пришлось извиняться за баг.

Новый этап

В защиту 23andMe выступили учёные. В январе 2014 года группа учёных из Гарвардской медицинской школы и Института геномных исследований Университета Дьюка в Дареме опубликовали в журнале Nature статью о том, что потребительские генетические тесты приносят гораздо больше пользы, чем вреда, так как они скорее побуждают людей сходить к врачу и изменить образ жизни, а не сразу сделать операцию или начать пить таблетки.

После вынесенного запрета 23andMe начала активнее сотрудничать с FDA. Компания наняла сотрудника, отвечающего за все процессы, связанные с этим. Кроме того, недавно 23andMe представила новый сайт, более простой и понятный для среднего пользователя (FDA требует, чтобы смысл предоставляемых потребителям результатов тестов был им максимально понятен).

Несмотря на все проблемы, клиентская база 23andMe продолжила расти. У компании осталась возможность продавать тесты на происхождение. В день, когда FDA вынесло запрет, у 23andMe было 500 000 клиентов, а спустя полтора года — уже миллион. 80% этих клиентов дали согласие на использование результатов анализов, что позволило 23andMe продолжать медицинские исследования внутри компании.

В начале 2015 года компания добилась разрешения проводить среди родителей тест на ген, который может вызвать у ребёнка синдром Блума. А на прошлой неделе, спустя два года, компания всё-таки получила разрешение продавать некоторые из своих потребительских тестов. Вернувшись на рынок, тесты 23andMe подорожали до $199. При этом FDA пока не разрешило компании рассказывать своим клиентам о склонности ко многим заболеваниям, включая рак молочной железы и болезнь Альцгеймера. В 23andMe заявляют, что продолжают договариваться с регулятором.

Недавно 23andMe привлекла $115 млн от разных инвесторов, включая Fidelity Management & Research Company, Casdin Capital и WuXi Healthcare Ventures. Сейчас компания оценивается в $1,1 млрд. У Воджиски нет права на ошибку — она уже потеряла два года, да и рынок медицинских стартапов сегодня находится под особым вниманием — особенно после того, как газета The Wall Street Journal опубликовала расследование, обвиняющее компанию Theranos, предлагающую клиентам анализ крови, в подтасовке результатов.

Источники: INC.com, Fast Company (1, 2), Forbes Фотография на обложке: Makers