Красная угроза. Как Дальний Восток сотрясали набеги китайских головорезов
21 февраля 1924 года на село Жариково и посёлок Комиссаровский Амурской губернии напали бандиты. Погибли девять человек, сгорели девять домов, 200 лошадей пропало. Это было дело рук хунхузов — безжалостных китайских разбойников и убийц.
Десятки лет с ранней весны и до поздней осени жители и российского Дальнего Востока переживали сезоны хунхузских набегов.
Сельчане, получив известие о приближающейся банде, готовились к мини-войне: женщины вязали в узлы добро, чтобы спрятать его и уйти в укрытие, а мужчины доставали из закромов всё имеющееся оружие.
Хунхузничество зародилось в Маньчжурии — «китайской Сибири» с дремучей тайгой и непахаными степями. Заселение этой территории носило стихийный и неконтролируемый характер. Соседний Уссурийский край, вошедший в состав России в 1858 году, тоже был слабо колонизирован.
«Дальний Восток тогда был весьма относительно русским, космополитичным по духу, полным ссыльных и переселенцев. И наличие китайских боевых отрядов было обыденностью, а не исключением», — рассказал «Секрету» профессор Школы востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов.
Власти обеих стран неэффективно контролировали отдаленные земли. Надежной охраны границ между Российской и Цинской империями в таких условиях не было. Из своих баз на китайской территории в русское Приморье легко проникали бандиты и уходили обратно.
Кто такие хунхузы
Слово «хунхуз» — искаженное китайское слово «хун хуцзы», буквально переводится как «красная борода» или «краснобородый».
Современники, боровшиеся с хунхузничеством, связывали это название с давней привычкой китайских разбойников цеплять на себя фальшивые бороды из пакли или волоса, выкрашенного в красный цвет. Есть и другое толкование: китайский чиновник У Цяо, служивший в современном Чанчуне в начале XX века, писал, что хунхузы «любили украшать свои ружья красными шнурами и кистями. Когда целились — зажимали шнур в зубах, чтобы не мешал. Издали казалось, что у стрелка красные усы и борода».
В официальной переписке слово «хунхуз» не употреблялось, взамен китайцы писали: «ху-фэй», «дао-фэй», «ту-фэй», что означало, по сути, одно и то же — «бандит».
«Нет достоверных сведений о времени и месте зарождения хунхузничества. Несомненно лишь то, что эта болезнь сначала поразила Маньчжурию и только потом перекинулась на территорию Приамурья и Приморья», — отмечал историк Дмитрий Ершов в книге «Хунхузы. Необъявленная война».
Начальник охраны изысканий Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) Михаил Соковнин писал в 1903 году: «Число хунхузов стало расти с приливом в Маньчжурию эмигрантов из застенного Китая. Можно также сказать, что большинство хунхузов — китайцы и притом главным образом Шаньдунской и отчасти Чжилийской провинции».
По свидетельству военачальника, хунхузы были «подонками китайского общества». В их ряды шли преступники, нелегальные старатели (золотодобытчики), нищие и разорённые люди, дезертиры и выгнанные со службы солдаты, а также китайские новобранцы, которых хунхузы присоединяли к себе силой под угрозой смерти.
Случалось, что и относительно благополучные люди попадали в шайки, желая подзаработать, и те, кто потерял доход. Инженер Рудокопов, занимавшийся угольными разработками на восточной линии КВЖД в Маньчжурии, в очерке «Хунхузы» писал о плотнике Хо-чен-ю:
«Деньги платят ему исправно. Проживает их он не более половины. Но Хо-чен-ю очень жаден, и то, что он получает теперь, не может его удовлетворить», ведь «простым хунхузом быть выгоднее, чем хорошим плотником». Когда Хо-чен-ю сократили на работе, он ушёл в шайку.
Уклад жизни хунхузов
По свидетельствам современников, хунхузы жили сообществами от 3–5 до 150–200 человек. Наиболее эффективно удавалось существовать «шайкам» по 30–50 человек: маленькие банды было проще преследовать китайским солдатам, а в больших труднее обеспечивать членов всем необходимым.
Во главе шаек стояли старшины — большинство из них выбирали, но некоторые (наиболее «удалые») могли самостоятельно собрать вокруг себя единомышленников — в этом случае их называли «чжангуй» («хозяин кассы») или «даланьба» («большой держащий»). Если же вожака избирали, его называли «даньцзя ды» («глава дома»).
Несколько шаек могли иметь одного общего старшину — при необходимости они объединялись. В 1903 году в районе плоскогорья Чанбайшань на границе Китая и Кореи действовали несколько хунхузских отрядов общей численностью до 10 000 человек, подчинявшихся «авторитету» Ван Лаодао. Случалось, что и независимые друг от друга банды совместно нападали на большие населённые пункты.
Банды делились также на оседлые и бродячие. Первые держались вдали от административных центров и имели свои поселения — преимущественно в горах. У этих хунхузов часто имелись семьи и даже небольшие хозяйства. Они обирали население района, в котором жили, но не позволяли другим шайкам грабить своих «кормильцев».
Зимой такие хунхузы жили тихо, но с наступлением тепла начинали набеги на богатые деревни, ханшинные (водочные) и масляные заводы, ломбарды, купцов и на их торговый транспорт. Банды захватывали заложников, за которых потом получали хорошие выкупы. Бродячие шайки странствовали по всей Маньчжурии.
Хунхузы-одиночки встречались редко — обычно они были изгнаны за что-либо из шайки и достаточно быстро погибали от рук властей за свои преступления.
В основе жизни хунхузов лежали строгие законы. Так, в шайке Чжан Байма запрещалось грабить одиноких путников, женщин, стариков и детей.
Добычей же могли стать чиновники, если попадали на территорию шайки. При этом коррумпированный чиновник лишался всего имущества, а достойно зарекомендовавший себя — только половины.
Запрещалось трогать иностранцев — дабы не нарваться на дипломатические эксцессы.
Почему китайцы не справлялись с бандами
Население Китая, не видя надёжной защиты от хунхузов, откупалось от них разовыми и регулярными взятками, снабжало продовольствием, одеждой и обувью, укрывало членов банд от властей. Порой деревни сами нанимали шайки для защиты от других налётчиков.
Купеческий транспорт страховали: специальные конторы содержали для этого конвоиров либо заключали денежные сделки с хунхузами — застрахованный обоз получал особое свидетельство («пяо»), служащее ему при встрече с хунхузами пропуском.
Китайские войска, по сведениям генерала Михаила Соковнина, боролись с хунхузничеством вяло, что порождало весьма наглые выходки.
Так, весной 1897 года один из известных предводителей хунхузов Тан Дэнъюн прямо объявил городу Омосо, что придёт туда со своей шайкой (110 человек) менять зимнюю одежду на более лёгкую, имевшуюся в ломбарде. В городе в это время стоял гарнизон солдат, а в ломбарде была вооружённая стража. Накануне нападения начальник гарнизона выставил войска на дорогах, шедших к городу.
Хунхузы вошли в город окольным путём, разграбили и сожгли ломбард, а затем мечеть, двор одного из зажиточных офицеров и несколько купеческих подворий. Войска в это время оставались на дорогах и стреляли по направлению к городу, а ушли с позиций только после ухода бандитов.
Мирное население порой боялось китайских солдат больше, чем хунхузов.
«Не получая положенного содержания, они часто превращались в форменных мародёров, на которых нельзя было найти никакой управы», — писала в одной из своих научных статей кандидат исторических наук Галина Сухачева.
Хунхузы в царской России
По словам профессора Алексея Маслова, изначально объединения хунхузов на территории России создавались не для бандитизма, а для самозащиты, не желая иметь ничего общего с «временными» властями, и считая землю, на которой жили, китайской.
Китай — страна тайных обществ. Куда бы китайцы ни переселялись, они создают привычные структуры, где есть членство, жёсткая иерархия, тайные и нетайные знаки, отличительные черты — вроде покраски охрой бороды и волос. Впервые за рубежом они стали создаваться в Юго-Восточной Азии — Индонезии, Сингапуре, затем в США — Калифорнии. Многие сохранились до сих пор: сегодня это уже легальные коммерческие корпорации.
Хунхузы — часть этого большого движения. В общей массе своей это были простые крестьяне. Но они довольно быстро перешли к грабежам, а не производственной деятельности — такой заработок оказался более простым и быстрым.
Тайные общества даже мирных хунхузов, которые намеренно не ассимилировались, вызывали подозрения у властей в царской России.
К примеру, взносы с членов, в том числе на умиротворение злых духов, власти в православной России считали попросту рэкетом, хотя российские китайцы особо и не возмущались — вероятно, на это могли пожаловаться чем-то обиженные люди. Ну и надо понимать, что хунхузничество в России происходило на некогда китайской земле — то есть хунхузы даже и не собирались ни с кем договариваться, считая российские власти «временными».
Маргинализировавшиеся хунхузы на русской территории занимались грабежом, угоном скота, контрабандой опиума и незаконной золотодобычей. Нередко они пытали рабочих и служащих, чтобы заставить их указать местонахождение золота — подвешивали за большие пальцы рук или поджаривали на огне конечности.
Но самым «эффективным» способом было покалывание шеи жертвы мечом — «до тех пор, пока это непрерывное кровопускание не вырвет необходимое признание».
Также практиковались похищения граждан ради выкупа.
«Они облагают всё окрестное население данью, кроме того, ловят влиятельных и богатых лиц и требуют за свободу их выкуп, — писал инженер Рудокопов. — В Харбине и везде по линии дороги у них много тайных агентов, уведомляющих всегда о грозящей опасности. Поэтому хунхузы всегда всё знают и для властей неуловимы».
В зависимости от направления деятельности хунхузы предпочитали разное оружие: промышлявшие на железной дороге использовали кинжалы и револьверы, бродячие банды вооружались винтовками с большой прицельной дальностью стрельбы.
У разбойников, действовавших на территории Уссурийского края, можно было увидеть также старые русские армейские ружья, которые в 1870-х годах раздавали крестьянам отдалённых селений для самозащиты.
При включении Уссурийского края в состав Российской империи коренное население края (китайцы) составляло до 70 000 человек. Славянское население края к 1882 году составляло 3000 человек в 14 селениях, а к 1898 году выросло до 28 000 человек.
Благодаря освоению земель крестьянами с низовьев Амура, переселению казаков и жителей из европейской части России, а также значительного контингента солдат, которые оставались в крае после службы, общая численность русского крестьянского населения к 1 январю 1899 года достигла 52 000 человек в 108 селениях. В 1899–1901 годах переселилось ещё 28 000 человек — почти столько же, сколько переселилось за первые 40 лет.
Хунхузы либо запугивали местных уссурийских китайцев (так называемых «манзов»), заставляя помогать им с продовольствием и проживанием, либо сотрудничали с ними. Нередко они одаривали местных деньгами и завоевывали их доверие, провозглашая себя борцами за освобождение «исконно китайских земель». Отряды хунхузов пополняли и русские: ссыльные и переселенцы.
Как боролись с хунхузами в России
Первое крупное столкновение «краснобородых» с русскими войсками случилось после того, как в 1867 году на небольшом острове Аскольд в 50 км от Владивостока — тогда военного поста — нашли золото. Манзы вместе с хунхузами отправлялись туда на добычу.
Попытки русского правительства пресечь деятельность незаконных старателей закончились серией стычек, известных как Манзовская война.
Весной-летом 1868 года манзы и хунхузы напали на военные посты, разграбили и сожгли несколько деревень, полностью вырезав все жившие там семьи. В отместку русские войска сожгли несколько поселений манзов, дававших бандитам пристанище. К середине июля разбойничьи отряды были либо ликвидированы, либо оттеснены в Маньчжурию.
Генерал Михаил Соковнин высоко оценивал эффективность борьбы России с хунхузами: «Наши гарнизоны, расставленные в различных пунктах Маньчжурии <...> обеспечили находящемуся там населению почти полное спокойствие. Хунхузы крайне редко отваживаются проникать в пределы указанной сферы, ограничиваясь грабежами в районах, свободных от русских войск».
Но преследовавшие бандитов русские войска не раз оставались ни с чем на границе. Однако иногда казачьи отряды по незнанию или намеренно проникали в китайские земли. Так, однажды уссурийская казачья сотня в погоне за «краснобородыми» прошла по Маньчжурии несколько сот километров.
В 1879 году русские войска уже целенаправленно вошли на китайскую территорию и сожгли хорошо укрепленную крепость хунхузов у озера Ханка. Пекин был недоволен подобными нарушениями, но для местных властей проблема хунхузов была куда важнее: губернаторы порой негласно сами просили русских продолжать преследование бандитов в их провинциях.
Во время восстания ихэтуаней (боксёров) в 1898–1901 годах, направленного против засилья западных держав, хунхузы часто объединялись с остатками разгромленных отрядов и вступали в бои против русских войск. Многие китайцы видели в них последних защитников их родины от «иностранной агрессии».
Ихэтуаньское (Боксёрское) восстание — восстание ихэтуаней (буквально — «отряды гармонии и справедливости») против иностранного вмешательства в экономику, внутреннюю политику и религиозную жизнь Китая в 1898–1901 годах.
Из-за форсирования развития транспорта и связи, а также роста импорта потеряли работу многочисленные труженики традиционных ремёсел. Интервенты строили трассы, уничтожая поля, разрушая дома и кладбища. Всё это стало причиной социального взрыва.
Однако власти страны перешли на сторону Альянса восьми держав, подавившего восстание. В результате Китай попал в ещё большую зависимость от иностранных государств.
Во время русско-японской войны 1904–1905 годов хунхузы сотрудничали как с русскими, так и с японцами. В частности, им поручали диверсии на КВЖД в Маньчжурии. У «краснобородых» был богатый опыт засад и внезапных нападений, а главное — они не нуждались в маскировке, ничем не отличаясь от обычного населения полосы отчуждения. В вербовке хунхузов на «военную службу» больше преуспевали японцы, используя культурную близость и индивидуальные слабости китайских бандитов — от страсти к деньгам до ненависти к русским и в принципе европейцам.
Китайско-Восточная железная дорога (до 1917 года — Маньчжурская железная дорога) — железнодорожная магистраль, проходившая по территории Маньчжурии и соединявшая Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Построена в 1897–1903 годах, де-факто став южной веткой Транссибирской магистрали. Принадлежала Российской империи и была инструментом по увеличению влияния на Дальнем Востоке. Строительство КВЖД и намерения захватить Внутреннюю Маньчжурию стали одной из главных причин русско-японской войны, поражение в которой разрушило эти планы.
После Маньчжурской операции 1945 года дорога перешла в совместное советско-китайское управление (как Китайская Чанчуньская железная дорога). С 1953 года — Харбинская железная дорога, принадлежит Китаю.
Получив военный опыт, хунхузы стали ещё большей проблемой. Пограничный комиссар Южно-Уссурийского края Евгений Смирнов в 1907 году писал: «Теперь хунхузы имеют понятие о новом военном строе, наступают и отходят цепями, умеют возводить траншеи и засеки».
Одним из главных борцов с хунхузами, сумевшим зачистить от них обширную территорию Уссурийского края, был штабс-капитан Владимир Арсеньев. В 1911–1913 годах он совершил несколько секретных экспедиций в регион. Его отряду удалось сжечь сотни браконьерских жилищ, задержать огромное число хунхузов. В 1915 году уже подполковник Арсеньев координировал действия нескольких вооружённых отрядов в южной части Уссурийского края и трижды участвовал в перестрелках с «краснобородыми».
Однако полностью искоренить налёты не вышло. В некоторых местах местные жители так боялись нападений, что платили дань и ничего не сообщали властям о местонахождении бандитов.
Хунхузы в СССР
Двадцатые годы XX столетия в истории Маньчжурии в своей книге Дмитрий Ершов называет «золотым веком» хунхузничества: «Революционные потрясения, в 1911 году охватившие Поднебесную, а спустя считаные годы — и Россию, привели к тому, что на обширных территориях Северо-Восточного Китая и российского Дальнего Востока надолго воцарился хаос».
В начале двадцатых годов на участке китайско-русской границы Хунчунь — Пограничная протяженностью в 200 км постоянно находилось более 11 000 хунхузов. Обстановка на КВЖД была напряжённой.
«Они никогда не переводятся. Прошлой зимой остановили скорый поезд, ограбили пассажиров, нескольких убили, нескольких увели с собой, потребовав выкупа. В последнее время опять стало тревожно. В сопках бродит большая шайка…», — так описывал картину жизни железной дороги в конце 1920-х годов советский журналист Яков Окунев со слов начальника одной из станций КВЖД.
Хунхузы стали огромной головной болью для старателей: в конце 1922 года крупная группировка хунхуза Фу И нападала на золотые прииски. Для ликвидации банды сформировали специальный эскадрон, однако, сломив сопротивление небольшой группы милиционеров и ограбив село Овсянка, хунхузы ушли в тайгу.
Местная власть сформировала ЧОН («часть особого назначения») и сводный отряд милиции для борьбы с шайкой. Разгромить банду удалось лишь через год.
Вылазки хунхузов продолжались и после установления советской власти. Китай после развала Цинской империи в 1912 году был раздроблен на ряд провинциальных правительств, власти Пекина боролись с оппозицией — эффективно бороться с бандитами страна не могла.
В январе 1925 года в прессе сообщалось о налёте шайки хунхузов в количестве до 150 человек на село Доброе Завитинского уезда Амурской губернии. Китайцы убили нескольких русских крестьян, изнасиловали женщин, разграбили избы на 11 000 рублей и увели 53 лошади. Нападение продолжалось около четырёх с половиной часов и сопровождалось непрерывной стрельбой и взрывами гранат.
Иногда к хунхузам во время таких нападений присоединялись вчерашние белогвардейцы, которых в печати называли «белохунхузами».
Как подавили «краснобородых»
Вопрос об охране госграницы в Приморье поставили на первом же заседании Приморского военно-революционного комитета в 1920 году. Для этого создали отдел Государственной политической охраны .
Борьбу с хунхузами осложняло их «сотрудничество» с активной частью русской эмиграции, поставившей своей целью вооружённую борьбу против коммунистического режима, в том числе в приграничных районах Дальнего Востока. При этом местное население, прошедшее в воды Гражданской войны школу партизанского движения, напротив, помогало пограничникам.
Полностью подавить китайские банды в СССР удалось в начале 1930-х — за счёт укрепления границы и психологического воздействия победы Красной армии в боях за КВЖД. Конфликт произошёл в октябре — декабре 1929 года, когда правитель Маньчжурии Чжан Сюэлян захватил контроль над КВЖД. Красная армия разгромила противника, а подписанный 22 декабря Хабаровский протокол восстановил существовавший до столкновений статус дороги как совместного советско-китайского объекта.
Боевые возможности Красной армии произвели огромное впечатление на местных жителей, в том числе и на «краснобородых». С началом 1930-х годов шайки из Маньчжурии прекратили заходить на советскую территорию. А в 1937 году после массовой депортации граждан китайской и корейской национальностей исчезли все условия для существования этнической азиатской преступности.
В Северном Китае, раздираемом собственными милитаристами и японскими оккупантами, хунхузы существовали вплоть до конца 1940-х. В конце концов их подавили местные генералы, которые предлагали им либо вступить в регулярную армию либо лишиться голов.
Так из уссурийской тайги пропал самый опасный на тот момент зверь — «краснобородый».