Александр Бродовский. Как я замещал импорт свинины
Свою ферму я начал строить в 2005 году. К тому времени созданной вместе с компаньоном сети магазинов женской одежды Woolstreet стукнуло 10 лет, а мне — 48. Фэшн-бизнес мне до сих пор интересен своей непредсказуемостью и изменчивостью. Тогда же, 10 лет назад, мне захотелось создать противовес своей суетной столичной жизни, пробкам, многочасовым перелетам. Наверное, можно сказать, что это было дорогое хобби. На деле оказалось, что спокойствие и сельское хозяйство — две вещи несовместимые.
Я далеко не единственный бизнесмен, построивший свою ферму. Кто-то назвал таких, как я, «новыми сельскими». Мы всегда больше надеялись на свои средства и силы, нежели на поддержку государства. Как ни странно, местные власти за это нас ещё больше недолюбливали, чиновники нам никогда не доверяли.
Ферму я назвал «Горчичная поляна» и начал её строить в совершенно опустевшем посёлке Льва Толстого, что в Суворовском районе Тульской области. Практически в чистом поле на купленных 1000 га земли в течение пяти лет появились спланированные моим другом Эрвином Вахтером — членом президиума Союза архитекторов Германии, писателем и поэтом — зернохранилища, погреба со сводами, убойный пункт, колбасный цех и даже три гостиницы. Все здания общей площадью 5 000 кв. м были построены из камня, глины и дерева.
Мы стали производить изделия из парного мяса. Для этого был налажен полный производственный цикл: от выращивания собственных кормов при полном отказе от химических удобрений, пестицидов и гербицидов, содержания собственного поголовья свиней и коров мясной породы, изготовления колбас и деликатесов по старинным немецким рецептам вплоть до прямых поставок продуктов на дом.
Основной проблемой на старте было найти толкового и лояльного управляющего. Менеджеры менялись по разным причинам, но главная была одна — они не могли совладать с искушениями, которыми так богато хозяйствование на селе. Директора или воровали, или закрывали глаза на воровство сотрудников. Впрочем, вскоре кадровая проблема отошла на второй план.
Три года назад к нам нагрянула первая комиссия из областного Россельхознадзора и районной прокуратуры, которая потребовала в месячный срок поместить всё поголовье свиней в помещение. Дело в том, что наши свиньи жили в первые годы в небольших передвижных домиках, которые перемещались вместе со свиньями из загона в загон. Это противоречило общепринятым в России стандартам.
Тогда мой очередной директор, которого с таким трудом удалось перетащить с семьёй из Калининградской области и которым я был доволен, уволился на следующий же день. После бессонной ночи он сказал, что выполнить все выданные предписания будет весьма затруднительно даже за целый год. Я и сам понимал, что оградить будущие свинарники двумя километрами забора мы никак не успеем. Был месяц март, земля была еще промёрзшей…
Тогда мы нашли неординарное решение проблемы — перевели свиней в три недостроенные экогостиницы. В таких необычных свинарниках животные выходили из помещений в отгороженные палисадники — там они дышали свежим воздухом и получали солнечные ванны.
С той первой комиссии история моего хозяйства разделилась на два периода — до начала проверок и после. На ферму потянулись многочисленные вереницы проверяющих. Вскоре стала понятна и их формула поведения: по закону плановые проверки проводятся не чаще чем один раз в три года. Однако, как правило, во время плановых мероприятий проверяющими составлялся протокол о выявленных нарушениях и назначались соответствующие сроки для их исправления. Через два-три месяца комиссия проверяла исполнение ранее выданных предписаний и обычно находила новые нарушения.
Настоящую «чёрную метку» я получил летом 2013 года от очередного блюстителя в сельхозпогонах. Он отвел меня в сторону, долго рассказывал, как хорошо было раньше в колхозах, жизнь была, скот был, люди были… Похвалил меня, что я не жалею сил и средств на возрождение российского села, но в конце беседы по-дружески посоветовал поменять предмет бизнеса, то есть убрать свиней. На мои слова, что без свиней мне тут делать нечего, он ответил — вас тогда всё равно закроют. Через месяц я узнал, что он ушёл на пенсию и предупреждение действительно было дружеским.
В мае 2014 года предприятие было закрыто на месяц. «Серьёзным нарушением санитарно-гигиенической дисциплины» на сей раз оказался стоявший не в 50 см, а всего лишь в 20 см от стены холодильной камеры ящик с мясом. Месячные обороты фермы до закрытия достигали 2,5 млн рублей в месяц. Не надо объяснять, что месяц без продаж означает разрыв отношений с торговыми сетями, отсутствие средств в разгар посевной, то есть фактически смерть фермы с 35 работниками. Выжили мы чудом — мне пришлось в очередной раз поддерживать этот бизнес деньгами.
Беда не приходит одна. Полтора месяца спустя пришлось всех наших свиней уничтожить. Началось всё с того, что подохло два поросёнка в жару. Свинарь Коля, сильно злоупотребив, поленился напоить поросят на откорме в течение двух дней. Результаты лабораторных анализов я получил на руки только через месяц — африканская чума. Навешенный на ферму карантин продлился два месяца вместо положенного одного. За это время нам не разрешили завезти на свой зерноток ни зёрнышка. Отличный урожай со своих полей пришлось пристроить сжалившимся соседям.
Руки я не сложил и нашёл очередной выход из ситуации. Мы научились делать колбасу и деликатесы из говядины и баранины высочайшего уровня. Делаем бургеры — блюдо креативного класса.
Помогают ли нам санкции? Скорее да. Но нельзя ни на минуту забывать, что санкции и подешевевший рубль — это всего лишь шанс. И как наша страна им воспользуется, во многом зависит от того, хватит ли политической воли, чтобы побороть коррупцию и бюрократию в сельском хозяйстве, пока они полностью не уничтожили уникальные проекты.
Фотография на обложке: Vincent Jannink/EPA