Джастин Варилек. Я зарабатываю на поиске репортёров и фиксеров
Мне 27 лет, я родился в Айове, выучил русский язык в Дартмутском колледже и в 2011 году приехал работать в Москву журналистом. Спустя три года я основал здесь стартап — сервис для поиска журналистов HackPack (компания зарегистрирована в США. — Прим. «Секрета»). С его помощью медиа могут найти корреспондентов, фотографов и фиксеров в разных странах, а другие компании — прорекламировать свои события и экспертов.
За два года работы над проектом мне пришлось научиться управлять интернациональной командой, а также выбрать между российскими и иностранными инвесторами. В сентябре сервис вышел на самоокупаемость, а на прошлой неделе я переехал в Берлин — мой проект прошёл в немецкий бизнес-инкубатор Project Flying Elephant, от которого мы получили 25 000 евро инвестиций (на сайте инкубатора указано, что организация получает 5% компании. — Прим. «Секрета»).
Работа в России
В университете я выбирал между китайским, арабским и русским. После 11 сентября арабский начали учить все кому не лень, китайский мне не нравился, поэтому я стал учить русский. Кроме того, я знал, что это сложный язык и поэтому мне не будет скучно. Во время учёбы я три месяца провёл в Санкт-Петербурге в университете, а потом полгода в Москве учился и работал стажёром в «Мемориале». Россияне меня очаровали. После окончания университета я понял, что у меня нет никаких особых навыков, и решил: «Поеду в Россию — буду там работать».
Сначала я был журналистом в The Moscow Times, потом занимался коммуникациями в «Сколтехe», затем стал PR-директором для США в Acronis. Тогда я переехал в Бостон и продвигал компанию в США.
Идея сервиса поиска журналистов родилась в 2014 году, когда начался конфликт на Украине. Тогда в Facebook появилась группа Foreign Journalists in Ukraine, где иностранные журналисты искали украинских корреспондентов, фотографов и фиксеров, делились информацией, как проехать через блокпосты. Это показало, насколько полезны местные сообщества журналистов.
В июле 2014-го я опросил несколько десятков журналистов и убедился, что такой сервис точно востребован, в сентябре уволился из Acronis, занял у родственников $20 000 и вернулся в Москву запускать проект.
Московский стартапер
Я знал, что в России есть компетентные программисты, и не сомневался, что смогу собрать команду. Для начала я нашёл двух разработчиков, мы проработали с ними около полугода и в июле 2015 года объявили о запуске проекта.
Первые несколько месяцев мы работали в основном с Россией и СНГ: например, журналисты из Санкт-Петербурга искали фотографов в Кишинёве, чтобы снять митинги. В октябре я начал продвигать продукт среди американских пользователей. За первую неделю зарегистрировалось около 200 человек и мы порадовались, что объявили о запуске только на российском рынке, потому что многое было недоделано. Если бы к нам сразу пришли глобальные пользователи, они бы, я думаю, ушли и больше не вернулись.
Реальный рост мы ощутили в 2016 году — он начался в феврале, когда мы упростили сервис. За последние полгода число пользователей выросло на 45% — сейчас у нас больше 7000 специалистов из 136 стран. В основном это корреспонденты и редакторы. Фотографов, пиарщиков и экспертов меньше. Больше всего россиян — около 1000 человек. По несколько сотен пользователей у нас в Индии, на Украине и в США.
Работая над проектом, я общался со многими медиа в России и в США. Проблемы у всех разные. В России и постсоветском пространстве это бюрократия — вам нужно много бумажек и печатей, чтобы работать с фрилансерами. В этом году я общался с редакторами, которые хотели бы найти кого-то в Бразилии для освещения летних Олимпийских игр, но не понимали, как это оформить. В США меньше организационных проблем, но больше сложностей с поиском журналистов — они не знают, как понять, объективен ли человек, куда вообще обращаться. Есть СМИ вроде BBC, у которых много денег и они хотят захватить мир, но им сложно доверять новым людям в других странах.
Зарабатывает HackPack на платном продвижении постов и экспертов, размещении анонсов и пресс-релизов и индивидуальном подборе специалистов на фриланс или в штат. В следующие полгода мы планируем реализовать систему транзакций через сервис и зарабатывать на комиссии. Ещё думаем ввести платный поиск по журналистам — пиарщики смогут найти, кто про что пишет в разных странах. Но пока у нас не так много пользователей, чтобы брать за это деньги. Ещё будет подписка для СМИ и компаний, которые хотят более эффективно управлять своими фрилансерами.
Умные деньги в Берлине
Искать средства на развитие я начал ещё в начале года. Прежде всего я хотел получить smart money — не только деньги, но советы по развитию компании и связи. Я общался с бизнес-инкубаторами и венчурными инвесторами в России, но по разным причинам они мне не подошли. Например, один акселератор учит российские проекты, как выходить за рубеж и общаться с американцами. Но я сам американец. Это мне не особо подходит.
Я встречался и с венчурными инвесторами, но они предлагают слишком много денег. Я претендовал максимум на $400 000, а они начинают с полумиллиона. За это пришлось бы продавать слишком большую долю в компании.
В общении с российскими инвесторами мне было странно, что они достаточно легко говорили: «Мне нравится, готовы дать деньги». В США конкуренция между стартапами огромная и инвесторы сильно беспокоятся о своих деньгах. В России конкуренция небольшая, и инвесторы готовы рисковать больше, чем американцы.
Сейчас я общаюсь с одним российским бизнес-ангелом. Возможно, мы сделаем с ним что-то в будущем. Но пока поработаю с нынешним инвестором.
Американец в России
Со мной сейчас работают шесть человек: четверо — в России, по одному — в США и Индии. Для нормальной работы децентрализованной команды очень важно настроить правильную коммуникацию — если люди не знают, кто что делает, они меньше работают и хуже справляются с проблемами. В нашем случае, чтобы все всё понимали, приходится сглаживать культурные различия.
В США все школьники занимаются игровыми видами спорта, поэтому у нас сильно развита культура работы в команде. В России с такими навыками редко сталкиваешься, потому что дети либо не занимаются спортом вообще, либо ходят на одиночные виды — гимнастика, балет. Получается, американцы любят общаться и делиться всем, а русские более замкнуты в себе. В итоге российскую часть команды надо постоянно учить, что очень важно общаться, а американскую сторону я, наоборот, пытаюсь ограничить в лишних разговорах.
Кроме того, я заметил, что в России, чтобы что-то произошло, надо обязательно с кем-то встречаться лично и разговаривать. В США это не так важно.
Наконец, ещё одна вещь, которая меня здесь удивляет, — плохое планирование. Казалось бы, Россия — наследник СССР, а СССР — это пятилетки. Вроде бы Россия должна иметь огромный в этом опыт, но я вижу, что россияне не особо умеют заглядывать хотя бы на шесть месяцев вперёд: что мы будем делать, как мы будем это делать, как управлять временем. Приходится с этим бороться.
Впрочем, мой переезд в Берлин обусловлен не культурными особенностями России. В Москве останется разработка, но развивать глобальный проект отсюда всё-таки сложно — мы должны быть там, где наши клиенты и журналисты.
Фотография на обложке: Марина Лысцева / ТАСС