Манифест дня. Экономист Миронов об уголовном преследовании бизнеса
Экономист Максим Миронов опубликовал в своём блоге пост, который вполне можно счесть манифестом. Миронов напоминает, что ежегодно 200 000 предпринимателей оказываются фигурантами уголовных дел.
Миронов признаёт, что не уверен в честности каждого из них, но убеждён в высоких моральных и деловых качествах двух своих друзей, оказавшихся под наблюдением следственных органов — Дмитрия Ананьева и Ивана Ярошевского. Миронов рассказывает в своём посте их истории и объясняет, почему каждый предприниматель в России сегодня живёт в страхе, несмотря на то, что страна поднялась в рейтинге Doing Business на несколько пунктов, а государственные СМИ рапортуют об улучшении инвестиционного климата.
Мы приводим текст этого сообщения с незначительными купюрами.
Еще несколько лет назад среди моих знакомых не было тех, у кого были какие-то проблемы с законом. Но в последние 5 лет число преследуемых правоохранительными органами постоянно растет. В СМИ в основном попадают политические истории и кейсы, связанные с публичными фигурами. Однако преследования по политической линии – это лишь вершина айсберга. Гораздо большую проблему представляют более 200 тыс. уголовных дел, ежегодно возбуждаемых против предпринимателей. МВД, ФСБ, СК и прочие силовики уже давно превратились в коммерческие структуры, которые используют свою власть для собственного обогащения.
Тонны наличности, которые периодически изымаются из квартир силовиков, появляются не потому, что генералы и полковники получают бонусы от властей за то, что они хорошо гоняют сторонников Навального. Источник этих многомиллионных состояний в том, что в стране уже давно право применения силы и уголовных преследований превратилось в выгодный бизнес. При каких-то конфликтах любой бизнесмен может заказать себе поддержку от правоохранителей. К примеру, мы все недавно наблюдали, как Олег Тиньков, когда у него возник бизнес-конфликт с блогерами из Немагии, организовал их уголовное преследование. Для устрашения в Кемерово прилетели полицейские прямо с Петровки, 38. Слава Богу, в этом случае конфликт закончился миром – никому не пришлось сесть в тюрьму или бежать из страны. Однако в большинстве похожих случаев, последствия для жертв атаки правоохранителей более тяжелые.
Большинство дел даже не доходит до суда. Но сам факт возбуждения дела зачастую является достаточным, чтобы разрушить человеку бизнес и поломать жизнь. Кто-то скажет, как я могу утверждать, что все эти 200 тыс. предпринимателей невиновны и не натворили чего-то такого, за что должны были сесть в тюрьму. Про 200 тыс. я действительно сказать не могу, но могу сказать про двух предпринимателей, которых знаю лично.
Вчера «Интерфакс» сообщил о доследственной проверке в отношении Дмитрия Ананьева по делу о мошенничестве. Я хорошо знаком с братьями Ананьевыми, чтобы оценивать их моральные качества. Дмитрий был моим студентом, когда он учился на Executive программе в Чикагской бизнес-школе. Потом по его приглашению я несколько лет работал в Промсвязькапитале. В процессе работы я также познакомился с Алексеем Ананьевым. Обвинения, что они вступили в сговор с топ-менеджментом «Рус-молоко», чтобы, выдав кредит, отжать эту компанию у существующих акционеров выглядят абсурдными. Можно проследить 25-летнюю историю развития их бизнеса, чтобы понять, что они строили свой бизнес не путем рейдерских захватов.
Что же произошло?
В России уже много лет наблюдается стагнация экономики. Многие должники не могут вернуть свой долг банкам. Банки, чтобы вернуть свои деньги, вынуждены давить на заемщиков, в том числе через процедуру банкротства и передачу активов компании-должника банку-кредитору. «Промсвязьбанк» не самый жесткий кредитор на этом рынке. «Альфа-банк» действует намного жестче (к примеру, год назад он угрожал обанкротить «Уралвагонзавод» чтобы вернуть свой долг. Причем это не значит, что «Промсвязьбанк» или «Альфа-банк» плохие и злые кредиторы. Это их обязанность прилагать все усилия, чтобы вернуть деньги, иначе они могут сами обанкротиться. Если они обанкротятся, то пострадают вкладчики и налогоплательщики. Государству, по идее, должно быть выгодно, чтобы банки сами решали свои проблемы, взыскивая долги с неплательщиков. А мы видим обратную ситуацию. МВД (то есть государство), вступает в корпоративный конфликт на стороне одной из конфликтующих сторон, по сути, подрывает финансовую стабильность банка и снижает его возможности по взысканию долгов в дальнейшем.
Другая история связана с моим хорошим другом, Иваном Ярошевским. Я его знаю с 1994 г. - мы вместе учились в Высшем колледже информатики Новосибирского государственного университета. Иван в Новосибирске занимался ИТ-бизнесом и недвижимостью. Три года назад у него возник конфликт по поводу участка земли с Дмитрием Дойхеным, совладельцем «Спорт-Мастера». Дойхен для защиты своих интересов привлек местного яблочника Ивана Старикова. Вначале была серия судебных разбирательств, все арбитражные суды Иван выиграл. Когда правовым способом конфликт решить не удалось, то началось политическое давление со стороны «Яблока» и Старикова. Потом Иван выиграл иск о клевете против Старикова (он обвинял Ивана в краже земли). Когда политическое давление не помогло - наняли бандитов, которые угрожали Ивану, его семье и сотрудникам его компании. Когда запугивание не помогло, то организовали уголовное дело. Полтора года назад Ивану пришлось покинуть Россию. Большинство его активов у него фактически отобраны.
Эти два кейса очень похожи. В обоих случаях речь идет о чисто коммерческом споре, который не должен выходить за пределы гражданского судопроизводства. Но в обоих случаях были привлечены правоохранительные органы, чтобы запугать одну из сторон уголовным преследованием и решить дело в свою пользу (даже когда арбитражные суды уже приняли противоположное решение). Но на этом сходство между этими предпринимателями не заканчивается. И братья Ананьевы, и Иван Ярошевский построили свой бизнес с нуля (хотя, безусловно, масштаб их бизнеса несравним). Они не участвовали в крупных приватизационных сделках, не садились на бюджетные потоки. Тот бизнес, который они построили, - это плод их талантов и труда. Они также планировали всю жизнь внутри России. У них семьи и дети жили в России, практически весь заработанный капитал они инвестировали внутри России. Они не только богатели сами, но и создавали много рабочих мест.
Министр экономразвития Максим Орешкин только что отчитался о том, что Россия поднялась в рейтинге Doing Business на 5 строчек вверх. В улучшение бизнес-климата верится с трудом. У меня много знакомых предпринимателей, и все большее количество из них все меньше хотят делать бизнес в России. Они успешно прошли лихие 90-ые, все кризисы и падения цен на нефть, но против давления силовиков они бессильны.
Каждый предприниматель в России сейчас живет в страхе, что у него могут отжать любой актив, или все активы, или вообще все, что у них есть, плюс свободу. Крупные предприниматели находятся в таком же перманентном страхе (см. кейс Евтушенкова), как и мелкие. Нанять защиту против государства – невозможно. Договориться, чтобы не трогали, – невозможно. Беспредел силовиков является самым большим бизнес-риском в России. Можно сколько угодно собирать всякие разные форумы, убеждать бизнес в стабильности макроэкономической и политической обстановки, принимать всякие программы развития.
Пока МВД и прочие правоохранители действуют как коммерческие структуры, то есть любой может их нанять при возникновении бизнес-спора, когда они сами могут в любой момент начать атаку на понравившееся предприятие, никакой предприниматель не будет инвестировать в развитие. Он, скорее, будет выкачивать все ресурсы и выводить их за границу, чтобы обеспечить себе запасной аэродром в случае атаки. Я понимаю, что какие-то масштабные институциональные реформы, борьба с коррупцией и прочие системные меры по улучшению бизнес-климата при нынешнем политическом режиме невозможны. Однако нужно как минимум ограничить давление силовиков на бизнес. Это сейчас основной фактор, который мешает его развитию или даже существованию. Если государство этого не сделает в обозримом будущем, то это поставит под вопрос существование самого государства, ведь мертвые коровы молока не дают.