«Что сделать, чтобы вы уже уехали, а?»: Жизнь и страсть одного коллектора

Когда Евгений работал в милиции, он однажды взял к себе домой на несколько дней беспризорного ребёнка — стало жалко парня, который сбежал от родителей-алкоголиков и болтался по городу. После этого начальник сделал Евгению выговор и посоветовал эмоции оставлять на работе. Всех всё равно не спасёшь. С тех пор прошло 15 лет, и Евгений давно не работает в милиции, но всё ещё пытается не принимать близко к сердцу чужие истории. Вот, например, женщина, у которой шесть лет назад был свой бизнес, а потом прогорел. Два года назад её муж и сын разбились в автокатастрофе, и теперь она одна воспитывает внучку и не может выплатить ипотеку. Можно было бы продать квартиру, но даже тогда женщина останется должна банку больше миллиона рублей, а где их взять — непонятно. Подобных историй у Евгения очень много, и если думать о каждой из них, то можно сойти с ума.

Евгений — коллектор. Или, как он себя называет, «специалист по взысканию долгов». Целыми днями он звонит людям, которые просрочили выплаты, или ездит к ним домой. Правда, в последнее время у всех стоят домофоны, и чаще всего не удаётся даже войти в подъезд. Евгений долго стоит под дверью, а потом возвращается в машину и ворчит себе под нос, что во всём виноваты СМИ. Раньше можно было обзвонить соседей и узнать, появляется ли должник дома и как с ним связаться. А теперь люди научились по любому поводу писать жалобы в банк, и лучше не нарываться.

Обычно Евгений выезжает к должникам несколько раз в неделю, а в остальное время сидит в офисе и набирает номера: «Алло, здравствуйте, Сергей Евгеньевич? Меня зовут Евгений Викторович, это по вашей задолженности по автокредиту. Вы в курсе вашей суммы, да? А когда погашать будете?»

По данным Fitch за 2015 год, россияне задолжали банкам около 11 трлн рублей. Больше половины экономически активного населения страны живёт в кредит, и лишь каждый пятый из 40 млн должников в состоянии погасить займы. В кризис кредиторы усилили прессинг, и коллекторы ужесточили методы работы.

Летом 2016 года Госдума приняла закон о коллекторах — с января 2017 года все специалисты по взысканию долгов будут внесены в специальный реестр. Встречаться с должником лично можно будет не чаще одного раза в неделю, а звонить — не больше двух раз в неделю. А если должник захочет, чтобы коллектор оставил его в покое, он должен будет просто отправить ему соответствующее заявление и тогда взыскать с него долг можно будет уже только в суде. Большинство юридических компаний, занимающихся взысканием, уже сейчас начали работать по новым правилам.

Закон приняли понятно почему — дикие случаи с выбиванием долгов в последний год были у всех на слуху. В январе коллектор из Ульяновска запустил в окно должника «коктейль Молотова»: начался пожар, и двухлетний ребёнок, который находился в комнате, получил сильнейшие ожоги. Позже выяснилось, что глава семьи задолжал 4000 рублей — он занял эти деньги в микрофинансовой организации, чтобы купить лекарства. Правда, за два года он так и не выплатил кредит, и в итоге ему выставили счёт в 40 000. Или, например, в марте коллекторы из Екатеринбурга пришли домой к должникам, когда дома был только их маленький сын, — они перерезали телефонный провод и залили клеем замок, чтобы до прихода родителей мальчик не мог выйти наружу, и пригрозили, что подожгут квартиру. А в апреле в Новосибирской области четверо коллекторов ворвались в квартиру должницы, изнасиловали её, а заодно избили её мужа и ребёнка. Как объяснила потерпевшая, она взяла микрокредит на 5000 рублей — и за год из-за штрафов сумма увеличилась до 240 000 рублей, долг передали специалистам по взысканию.

В общем, у коллекторов катастрофически плохое паблисити — в сознании гражданина России они пытают, жгут и режут на куски. Но большинство их вовсе не громилы и садисты, а довольно грустные люди. Я выбрала типичный российский миллионник Воронеж, чьи жители получают в среднем 26 000 рублей, затем — обычное агентство, которое работает с банками разного калибра, и местными, и иностранными, — и несколько дней ассистировала сотруднику этого агентства Евгению во взыскании долгов (имена и фамилии должников изменены).

Евгений и конец географии

В машине — георгиевская ленточка и иконы, на заднем сиденье — детская кукла. «Нас не догонишь, это Воронеж», — поёт радио. Телефон гремит «Прощанием славянки», когда звонят из дома, и маршем «Вставай, страна огромная» — когда с работы. Евгению не нравится, что за ним наблюдают, он нервничает и в сотый раз говорит, что коллекторы не ходят с паяльниками и не пытают должников. В одном из дворов навигатор на телефоне вдруг начинает бесконечно повторять: «Поверните налево. Затем поверните налево. Затем поверните налево». Усмехаясь, Евгений глушит мотор: «Конец географии».

В домофоне мы впервые за долгое время слышим человеческий голос. Старушка — мать должника — говорит, что он здесь не живёт, но всё-таки открывает нам дверь.

— А как бы нам увидеть Леонида Анатольевича? — спрашивает Евгений уже в квартире. — Я не знаю, я его с мая месяца не видела. — А он это… Живой вообще, нет? — Я не знаю, он мне как-то позвонил и говорит: «Мам, не волнуйся».

Старушка вдруг начинает плакать: «Я не знаю, я ничего не знаю. Там, в Новой Усмани, мать её с ними жила, а мы не общаемся, я же не знаю, что там». Евгений просит старушку на всякий случай записать его номер телефона. Пока она идёт за блокнотом, он заглядывает в шкаф: там висит новая и явно мужская куртка.

— А вы здесь одна живёте? — Нет, ещё дочь и зять.

Пока Евгений записывает номер, старушка снова начинает плакать: «Мне бы хоть увидеть его, хоть бы посмотреть».

— Да вы не переживайте так, он ещё объявится, — говорит Евгений. — А дочка ваша пусть мне наберёт, как домой придёт, я ей всё подробно объясню.

В Новой Усмани, где прописана жена должника, мы долго ищем дом на улице Колхозная. Судя по номеру квартиры, дом должен быть многоэтажным, но вокруг только покосившиеся избушки, и после дома №2 сразу идёт дом №23. Мы несколько раз останавливаемся узнать дорогу. Пожилая женщина, выгуливающая пса, говорит, что нам нужно повернуть к магазину в сторону речки, а потом мы увидим большие дома. Мы доезжаем до магазина, но за ним нет ни речки, ни домов. Мужчина в спортивных штанах объясняет, что за школой нужно повернуть налево, а потом направо. Выясняется, что там улица Победы. Проходящий мимо старик утверждает, что никаких больших домов тут и в помине нет.

«Нельзя останавливаться на достигнутом, — вдруг почти кричит Евгений. — Матч состоится в любую погоду». Он выезжает из села и мчится к ближайшим многоэтажкам. Но это не Колхозная улица. Матч не состоится, и Евгений предлагает съездить в «Макдоналдс» — он ни разу в жизни там не был. Следующие несколько дней он будет приезжать туда каждый день и заказывать себе чизбургер — оказывается, это вкусно.

Евгений любит рыбалку и семью. Раньше он любил ещё и работу в оперативном отделе милиции: ему нравилось выслеживать преступников и сидеть в засаде. Однажды его даже наградили — подарили чайник. Но в итоге он решил, что семью всё-таки любит больше. «Если бы в милиции остался работать, точно бы пришлось с женой разводиться, — говорит он. — Я дома вообще не появлялся, мой сын до трёх лет не знал твёрдо, что я его папа».

Зато теперь по утрам Евгений отвозит дочь в детский сад, а вечером проводит воспитательные беседы с сыном. Сыну 12 лет, и он занимается кикбоксингом. Недавно собирался поехать на соревнования — тренировался, сгонял вес, чтобы попасть в весовую категорию поменьше. Но потом нахватал двоек в школе, и родители лишили его телефона и компьютера, так что он не смог созвониться с тренером. Отец, конечно, сказал ему, что он может для этого один раз воспользоваться телефоном, но сын обиделся, из гордости не стал и в итоге пропустил соревнования и ужасно расстроился. «Я ему говорю: "Дань, это не мы тебя наказали, это ты сам себя наказал", — поясняет Евгений и с нежностью улыбается: — Семья».

По словам Евгения, взыскание долгов — «почти как работа в милиции, только спокойнее». Тут тоже нужно находить людей, а иногда попадаются мошенники. Только ты не разбираешься с ними сам, а привозишь к ним приставов. И домой приходишь не поздно, так что, выходит, коллектором быть лучше. Правда, каждый раз, когда Евгений начинает рассказывать о своих должниках, он вдруг прерывается: «О, а вот тут лес, мы в нём ловили маньяка. А ещё тут бомж жил, который сам себе избушку построил. Это когда я в милиции работал».

Олег и голоса

Как-то раз Олег решил, что хочет работать не в юридической фирме, а в банке — наверняка там больше денег. Нашёл вакансию «специалист по кредитованию». Позвонил по номеру. Девушка на том конце спросила: «А сколько вам лет?» Узнав, что Олегу за 50, сказала: «Знаете, вам вряд ли подойдёт такая работа. Нужно будет стоять в торговом центре и предлагать людям взять товары в кредит». Олег с ней согласился — это и правда не для него. Так что он решил и дальше оставаться коллектором.

«Несколько раз на меня писали жалобы, — говорит Олег. — Позвонишь человеку, побеседуешь с ним уважительно, а он потом заявляет, что ты названивал ему в три часа ночи, угрожал и матерился. Но я вообще-то с людьми общаюсь без агрессии, иначе себе дороже выходит. А если человек неадекватно себя ведёт, надо уметь вежливо поставить его на место. Вот, например, я звоню одной девушке, а к телефону подходит мужчина подшофе и кричит, что сейчас приедет к нам в компанию и разберётся. Ну я ему и отвечаю: "Гражданин, главное — не приехать, а уехать потом". Корректно и уважительно».

Олег всегда мечтал о такой работе, где нужно было бы носить форму. Поэтому, придя из армии, он закончил местный вуз в системе МВД, получил звание лейтенанта и по распределению отправился в Соликамск. «Вы, наверное, слышали про тюрьму "Белый лебедь"? Вот я там работал. Сейчас, конечно, у меня более спокойная работа. Но тот опыт был полезным — это ведь постоянный контакт с людьми».

В Воронеже обычно не так уж много должников, так что из банка Олегу присылают контакты людей из других городов — Белгорода, Липецка, Орла, Брянска. Как правило, он общается с ними по телефону и слышит только их голоса. Но сегодня мы всё-таки едем на проспект Туполева к должнику из Воронежа — он взял автокредит, некоторое время аккуратно его выплачивал, а потом исчез.

В домофоне женский голос:

— Алло? — Можно побеседовать с Максимом Сергеевичем? — Он здесь не живёт. — А вы родственница? Можно побеседовать с вами? — По задолженности — нет. — А телефончик Максима Сергеевича не подскажете? — Нет, он его постоянно меняет. — Ну вы передайте, что приходили из банка, пусть он решает вопросы. — Хорошо.

По мнению Олега, самое плохое в работе коллектора — это что иногда должники оказываются мертвы. Вот однажды он точно так же звонил в домофон, и ему сказали: «Заходите». Он поднялся, и в квартире ему заявили, что человека, которого он ищет, нет. «Как нет, а где он, а когда будет?» — не понял Олег, и ему объяснили, что должника этого вообще больше нет, он разбился на машине. Вообще, в таких случаях банк должен информировать специалистов по взысканию, но иногда он этого не делает.

Мы приезжаем ещё по одному адресу — Полтавский переулок. История такая же: человек исправно платил, а потом исчез. Полтавский переулок оказывается посреди деревни. На улице темно, почти нигде не горят окна. За заборами лают собаки. Олег подходит к нужному дому, стучит в калитку и пробует её приоткрыть. С другой стороны завывает пёс, ни одно окно не зажигается. Тогда Олег начинает ходить от одного соседского дома к другому и стучать в ворота, но то ли в Полтавском переулке никто не живёт, то ли никто не хочет выходить в темноту на мороз. Наконец появляется девушка, которая откуда-то возвращается домой. Олег со всех ног кидается к ней: «Девушка, девушка! Можно у вас узнать информацию?» Она испуганно забегает во двор и закрывает за собой калитку, только потом отвечает:

— Что? — Коноваловы здесь живут? — Таких не знаем. — Так здесь другие живут? — Не знаем. — Ну то есть нету здесь таких? — Говорю же, не знаем.

Мы возвращаемся в город: на сегодня остался ещё один адрес. Олег снова звонит в домофон — ему нужен Алексей Андреевич, который обещал внести деньги в сентябре и до сих пор этого не сделал. Алексей Андреевич оказывается дома, но в квартиру не пускает, общается через домофон:

— Мы вот с вами общались по задолженности… — Ну и чё дальше? — Ну вы сказали, что внесёте… — Денег нет. Принесу, когда будут. — Ну это не разговор, вы же слово давали. — Уважаемый друг, ты меня чё-то уже умахал. Ты кто? Мент, пристав? Иди-ка ты лесом. Ещё раз появишься — заяву накатаю и пятерых свидетелей себе найду. — Нет, ну если вы… — продолжает Олег, но Алексей Андреевич уже отключился.

Олег достаёт из кармана пачку тонких сигарет: «Тьфу, всё настроение испортил».

Евгений и должник

— А вы в курсе вашей суммы? Да подождите, какой инфаркт, вы что, вы сыну мой телефончик передайте, пусть он мне позвонит.

— Алло, здравствуйте, меня зовут Евгений Викторович. Это по вашей задолженности по автокредиту. Что у вас случилось? Вы же на РВК работаете? И когда дадут? Вам письмо дефолтное должно прийти со дня на день, вы лучше начните погашать, а то вы перешли на судебную стадию.

Евгений кладёт трубку и обращается к сотрудникам: «Нет, ну вы когда-нибудь слышали, чтобы на РВК зарплату задерживали?» Мы сидим в офисе юридической фирмы — крупные столичные банки обращаются сюда, чтобы взыскивать долги с жителей Воронежа и соседних регионов. В 2015 году фирма, если посмотреть в системе раскрытия информации «СПАРК-Интерфакс», заработала 10 млн рублей. Помимо коллекторских услуг тут ещё и дают юридические консультации.

В проходной комнате сидят коллекторы Евгений и Олег и обзванивают должников из списка, который прислал банк. Они получают проценты с каждого погашенного кредита. За перегородкой — там, где сидят специалисты по юридическим вопросам, — обсуждают, у кого сильнее скрипит стул.

«Специалист по взысканию долгов» Олег звонит по телефону и слушает голоса из Липецка, Белгорода и Брянска. Иногда приезжает к тем, кто уже умер. Евгений бесконечно колесит по городу и звонит в домофоны, чтобы вновь услышать, что здесь с ним не хотят общаться. Он садится в машину и едет дальше, ностальгируя по славным временам в милиции и мечтая уехать подальше за город, купить маленький дом и каждый день рыбачить.

За три дня Евгению так и не удалось лично пообщаться ни с одним должником. Он не выдерживает и предлагает мне выйти на улицу. Закуривая, спрашивает: «Юля, а что нужно сделать, чтобы вы уже уехали, а?» Я успокаиваю: ничего. Он предлагает: давайте, мол, мы сценку какую-нибудь разыграем, а вы про неё напишете.

Чуть позже в офисе появляется начальник Дмитрий. Он спрашивает у Евгения, как дела и удалось ли увидеть хоть одного должника. Узнав, что тот общался только с голосами в домофоне и плачущей старушкой, начальник намекает, что пора бы уже «организовать общение». Евгений нехотя заводит машину.

В новостройке на окраине Воронежа на домофон никто не отвечает, но Евгений звонит снова и снова, до тех пор пока из подъезда не выходят какие-то люди. Тогда Евгений забегает внутрь, пока не захлопнулась дверь, и поднимается на шестой этаж. Но на звонок в дверь тоже никто не появляется.

Евгений звонит в дверь к соседке. Она появляется и говорит, что Романа Владимировича нет дома и не было последние несколько лет, здесь живёт только его мать и она про них ничего не знает. Евгений ещё несколько раз повторяет вопрос: «То есть он здесь не живёт? Он вообще здесь не живёт?» Потом поворачивается ко мне: «Ну что, поедем в область».

У человека, к которому мы едем, не такой уж большой долг — 60 000 по автокредиту и 20 000 по кредитной карте. Евгений ни за что бы не поехал из-за такой суммы в безымянную деревню за 30 км от Воронежа, но, похоже, он готов сделать что угодно, чтобы я, наконец, увидела живого должника и свалила.

Через полчаса мы по разбитой дороге въезжаем в деревню — несколько улиц, покосившиеся заборы и поле, по которому бродит вороной конь. Нужная калитка не заперта, по участку гуляют с десяток огромных индюшек и толстый кот. Евгений проходит мимо них к дому и стучит. Навстречу выходит заспанный мужчина в шапке и говорит, что обязательно отдаст деньги, только вот зарежет бычка, а то работы в последнее время совсем не было. А к телефону не подходил, потому что его прежний оператор тут перестал ловить и пришлось сменить номер.

— А машина-то цела? Что-то не стоит во дворе. — Цела, супруга на ней уехала в магазин. — А это тоже ваша? — А это колхозная. — В ноябре-то отдать получится? — Да, получится. — Ну ладно, я тогда не буду отвлекать. — Всего хорошего.

В машине Евгений гордо смотрит на меня: «Ну что, сбылась мечта!» Он явно повеселел и по дороге в Воронеж сначала предлагает заехать в старинную церковь («Что, вам не очень интересно? Вы, наверное, атеистка, да?»), а потом останавливается подвезти до заправки женщину, у которой закончился бензин. Уже около дома, где я живу, он спрашивает: «Ну что, завтра по должникам поедем?»

Иллюстрации: Илья Кутовой/ «Секрет Фирмы»