Онкологистика: Как бывший пожарный борется с раком в России

«Входящий диагноз?» — «Рак простаты» — «Опровергаю. Папиллома с очагами плоскоклеточной метаплазии есть?» — «Подтверждено». За микроскопами в ФНКЦ им. Дмитрия Рогачёва согнувшись сидят доктора. На подносе лежат сиреневые стёклышки. Их привозят сюда из Владивостока, Архангельска, Краснодара, Перми. Цветные капли на них — пластинки толщиной в 1–2 микрона с тканью из новообразований. Люди по всей стране не хотят верить, что у них рак. Год назад 26-летний предприниматель из Волгограда Алексей Ремез создал компанию Unim Histology, которая доставляет ткани на повторное исследование в ФНКЦ. За год работы оказалось, что 45% входящих онкологических диагнозов были поставлены неверно (оценка ФНКЦ).

В прошлом году услугами Unim воспользовалось около 300 человек. То есть не поверили врачу в поликлинике, позвонили в компанию, передали курьеру биопсию или стёкла и через несколько дней получили заключение по электронной почте. В среднем компания выручает миллион рублей в месяц. Сейчас Ремез создаёт новую дистанционную систему онкологической диагностики Digital Pathology.

Как инженеру без медицинского образования удалось сделать бизнес на деликатной и требующей специальных знаний проблеме?

Из пожарного в бизнесмены

Ремез окончил Волгоградский архитектурно-строительный университет по специальности «инженер по защите от чрезвычайных ситуаций» и тушил пожары. Карьера спасателя не задалась, Ремез надел пиджак и стал помощником местного депутата, но в 2011 году, после выборов в Госдуму и митингов «За честные выборы», разочаровался и в этом деле. Выбрал бизнес — арендовал две овощные палатки на рынке и создал небольшое производство металлоконструкций. Оба дела приносили около 50 000 рублей в месяц. Достаточно, чтобы жить честно.

Однажды он прыгнул с парашютом и сломал ногу. «Когда три месяца лежишь со сломанной ногой, кажется, что конец света наступил», — как всякий прикованный к постели человек, Ремез много думал о жизни и решил учиться. Программа IT-Master в израильском Gordon College of Education in Haifa обошлась ему в $7 000 (60% стоимости оплатил Израиль, так как Ремез — еврей). С 2012 по 2013 год его обучали не только информационным технологиям, но и составлению бизнес-плана, высчитыванию cash flow, а в психологии инвестора советовали разбираться на примере карточного блефа.

В Хайфе Ремез впервые узнал о том, что такое патоморфологическая лаборатория, и о том, что у 45% россиян выявляют неверные характеристики новообразования — неправильно лечат и не могут вылечить. В качестве консультанта по IT он принимал участие в переговорах о создании в Москве Laboratoires De Genie. Её основатель, российский бизнесмен Михаил Кричевский, приехал в Израиль перенимать опыт местных медицинских и диализных центров. Там же Ремез познакомился с Дмитрием Коноваловым, заведующим подобной лабораторией в ФНКЦ им. Дмитрия Рогачёва, с которым в будущем он создаст Unim. Коновалов тоже консультировал Кричевского.

В 2014 году Ремез вернулся в Москву в должности гендиректора российского подразделения израильской компании GBooking — сервиса онлайн-записи, но не проработал там и нескольких месяцев. «Алексей не только начал заниматься своим проектом задолго до увольнения, он ещё привлёк к этому другого сотрудника компании», — рассказал «Секрету» новый гендиректор Gbooking в России Александр Наследников. Дело в том, что параллельно с основной работой Ремез занялся созданием Unim.

Поиск партнёра

Первым делом по приезду из Хайфы Ремез пришёл на приём к Коновалову и сообщил: есть свободный миллион рублей. Если бы он со своим миллионом предложил Коновалову открыть частную лабораторию — тот упал бы на землю и стал хохотать. Оснащение Laboratoires De Genie обошлось в 2 млн евро — она производит 50 000 пересмотров в год. Но Ремез сказал: «Я хочу создать логистический сервис для повторной проверки биопсийного материала. Вы мне поможете?» Коновалову для бесперебойной работы его лаборатории нужны постоянные денежные вливания. Антитела не продают за то, что «болеют дети». ФНКЦ получает деньги из трёх источников: средства от ОМС, государственная поддержка и частные клиенты. Сервис Ремеза мог бы увеличить доходы от третьего направления. Сейчас в лаборатории ФНКЦ в год пересматривают 23 000 диагнозов.

На 1 млн рублей Ремез создал сайт, нанял администратора в ФНКЦ, чтобы принимал звонки, и группу интернет-разработчиков. В феврале 2014 года Major Express и DHL, с которыми он заключил контракт, стали доставлять первые материалы в ФНКЦ. Из европейской части страны — за два дня, из дальневосточной — за три. Анализ в ФНКЦ занимает от 1 до 2 дней, после чего администратор Unim отправляет заключение клиенту по e-mail. В среднем цена анализов варьируется в пределах 10 000–15 000 рублей с маржой в 25–27%.

У первых двух больных диагноз подтвердился, а третьей клиенткой Unim стала женщина из Жуковского, которой местный доктор собирался удалять матку, а пересмотр биопсии в ФНКЦ не выявил опухоли. Ремез наконец ощутил, что занялся чем-то важным.

Новая ниша

Весной Ремез подал заявку на акселерацию в Фонд развития интернет-инициатив (ФРИИ), и Unim попала в третий набор. Фонду досталось 7% компании, в июне он вложил в Unim 800 000 рублей и дал 600 000 на программу акселерации. Все деньги Ремез влил в разработку новой услуги — дистанционной системы онкологической диагностики Digital Pathology. Это облачное хранилище для оцифрованных гистологических препаратов (стёкол) с биопсией, которым могут пользоваться патоморфологи в любой точке мира. И ставить диагноз.

На экране — опухоль. Коновалов водит по ней пальцами, то приближая, то отдаляя от себя ядра клеток. «Представьте себе забор из досок, — говорит Коновалов. — Если мы видим что-то состоящее из обычных, нормальных досок, но непохожее на забор, — это опухоль: с морфологической точки зрения — доброкачественная. А если мы видим то же самое, но с досками, уже на доски непохожими, она злокачественная. Болезнь не может проходить так, чтобы её не было заметно, она всегда оставляет свой след в ткани».

В облачном хранилище системы находятся несколько десятков оцифрованных стёкол с тканью. Сканеры, которые занимаются высококачественной 3D-оцифровкой (размер изображения — 2 Гб) есть у 45 из 85 регионов России, но и эти, по словам Ремеза, используют их только для презентаций или научных конференций — российские врачи не доверяют интернету. «Если б в больницах соглашались цифровать стекло, — говорит Ремез, — пересмотр занимал бы не 2 дня, а 2 часа. И стоил бы 3 000 рублей».

Подобный сканер обошёлся Laboratoires De Genie в $400 000. У Ремеза всё ещё нет таких денег, но есть опыт переговорщика. В 2014 году Unim заключила два контракта с онкодиспансерами в Архангельске и Воркуте, где стоят такие сканеры, на 161 000 рублей — там оцифровывают гистологические стёкла пациента и отправляют изображение в Москву.

Ремез говорит, что сегодня с Digital Pathology работают патоморфологи из разных концов света, они надеются создать стратегию лечения онкологических заболеваний (Medical Big Data) и базу для обучения и общения. Он говорит: «Чтобы вылечить одного, надо было заболеть тысяче». С ноября услуга Digital Pathology была бесплатной, потому что работала в тестовом режиме, а в конце марта за её использование станут брать деньги. Ремез утверждает, что Unim вот-вот заключит контракт с чешской клиникой Biooptima SRL, а одна из норвежских лабораторий вовсю тестит Digital Pathology и уже можно задумываться о возможностях коммерческого использования системы там.

«Двадцать лет назад любой рак был неизлечим, — перебивает Ремеза Коновалов. — Сейчас у меня нет общей статистики, но я думаю, что как минимум половина людей должна выздоравливать бесповоротно и навсегда».

Фотография на обложке: Михаил Голденков/«Секрет фирмы»