Как Исландия продала себя миру: Эльфы, футбол, треска и экономическое чудо

«Секрет» продолжает рассказывать о странах с нетрадиционными формами капитализма, реформаторах и предпринимателях, которые там действуют. Мы уже писали о мнимом чуде Монголии, провале дирижистов в Аргентине, расцвете либерализма в Нагорном Карабахе, «облачном государстве» Эстонии и прокрастинирующей Латвии. Шестая серия — об Исландии.

Ад для туристов существует, и ввергнуться туда можно летом в субботу или воскресенье после полуночи, если посетить в это время центр Рейкьявика. Исландцы выползают из клубов и баров на серые из-за полярного дня улицы Лёйгавегюр, Баункастраэти и Аустурстраэти. Белокожие, красноглазые, бредущие наощупь, шатающиеся люди с удовольствием толкают любого, кто не увернулся от их, и мочатся везде, почти не стесняясь.

Как все северные народы, исландцы — интроверты. Они привыкли просиживать восемь зимних месяцев дома, а летом отчаянно работать. Нетворкинг — не самая сильная их сторона, а спиртное — вполне выход. В заведения все являются уже пьяные из-за дороговизны алкоголя (пиво от 10 евро), поэтому барная стойка популярностью не пользуется. Зато на танцполе не протолкнуться, хотя танцуют исландцы лениво и размеренно. Самое веселье — в курилке. Дым, шум, танцы, падения и бесконечные заигрывания.

Перед объятиями и поцелуями пары достают телефоны и зачем-то стучат ими друг об друга. Напряжённо смотрят на экран, выдыхают и продолжают ворковать. У очередного прыгнувшего на меня исландца Бьярнара, не поверившего в то, что перед ним русский, я спросил: «Такое ощущение, что вы перед знакомством обнюхиваетесь, как собаки. Зачем?»

Он рассмеялся, достал телефон, показал приложение Islendiga-App и сообщил, что все 333 000 исландцев — родственники. Это как если бы Южное и Северное Бутово откололись от Москвы и уплыли в океан. Когда-то Бьярнар встречался с девушкой, которая оказалась его троюродной сестрой. Об этом спустя несколько месяцев ему сообщила мама. Чтобы избежать случайных инцестов, в Университете Рейкьявика разработали приложение. Islendiga-App привязано к «Книге исландцев» и рассказывает любовникам о возможных последствиях быстрее мамы.

Ночные загулы — единственное время, когда в центре Рейкьявика местных больше, чем иностранцев. В остальное время исландскую речь почти не слышно. С 2010-го поток туристов утроился — сейчас на остров приезжает 1,3 млн человек. После триумфального чемпионата Европы по футболу — 2016 все хотят посмотреть, что за монстры выбили в 1\8 финала англичан. Почти все гостиницы и апартаменты в Исландии забронированы на месяцы вперёд. Благодаря туризму страна первой из европейских вернулась к докризисным экономическим показателям. ВВП на душу населения за пять лет вырос на $5000 и достиг $45 000. Сами слова «Исландия», «исландец» и «исландский» превратились в бренд, вокруг которого выросла мифология сродни древнескандинавской. Исландцы эти мифы поддерживают, хотя они имеют мало отношения к действительности.

I

Миф первый. Исландцы — викинги

Сувенирные магазины в центре Рейкьявика ломятся от рогатых шлемов. Все местные продукты — пиво, одежда, предметы интерьера — именуются Viking. На самом деле викинги рогатые шлемы не носили, а набеги с берегов Исландии совершали редко и недолго. Когда они, недовольные норвежским королём, заселили Исландию в 874 году, главной задачей для них стала добыча еды, а не трофеев. Так что исландцы — потомки скотоводов, а не воинов. Воевали они только друг с другом в XIII веке и в итоге попросили норвежского короля взять власть и помирить вождей. Британской и американской оккупации во время Второй мировой войны исландцы не сопротивлялись. Ещё бы: полгода сидеть дома (задувает!) и пить.

Миф второй. Все исландцы верят в эльфов

Главная улица Рейкьявика переходит в старую гавань — на этой границе самая дорогая недвижимость в городе. Сейчас там два котлована под будущие отели. Предприниматель Карл Аксель Кристианнсон указывает на огороженный камень и смеётся: «Комиссия, которая перед любым строительством проверяет наличие эльфов и троллей, нашла тут камень, в котором они потенциально могут жить. Устранить его — это целая история с магическими ритуалами и очень дорогим перемещением. Ты можешь себе представить ещё какую-нибудь страну, в которой месяцы и миллионы тратятся на такое безумие?».

По подсчётам местного университета, лишь половина исландцев «верит» или «скорее верит» в невидимый народец. У департамента туризма другие данные: существование эльфов допускает лишь 10% островитян.

К животным исландцы относятся менее трепетно. Например, на острове убивают всех белых медведей. Почти невозможно вывезти местную лошадь — невысокое выносливое животное, у которого зимой отрастает длинная шерсть, делающая её похожей на гитариста рок-группы. Если же лошади всё же удастся покинуть пределы Исландии, вернуться домой ей запретят — исландцы блюдут чистоту местной уникальной породы. Кстати, чтобы ввезти собак или кошек, нужно два месяца держать их на карантине на близлежащем острове.

Всё это оправданно. Карл Аксель цинично объясняет про эльфов: «Конечно, никто в них не верит, нам просто выгодно поддерживать имидж самой экологичной, близкой к природе и верной традициям предков страны». Медведей убивают, потому что они после долгого путешествия на льдине приплывают злые и голодные и могут наброситься на людей. А домашние питомцы, если чем-то заболеют вне Исландии, могут потом заразить всю популяцию на острове.

В исландцах есть какая-то двойственность. Безумие сочетается с холодным расчётом, консерватизм — с авангардностью, а воинственность — с отсутствием армии. Идеальная иллюстрация: в индексе счастья ООН исландцы опустились с первого на третье место. Зато в рейтинге употребления антидепрессантов на душу населения Исландия держит первую строчку уже 15 лет с большим отрывом.

Двойственность проявляется в выборе профессий. Почти все исландцы выступают в двух, а то и трёх ипостасях. Каждый официант — басист или гитарист в какой-нибудь группе, тренер футбольной сборной — дантист, тот же Карл Аксель — владелец магазина косметики и программист. На острове люди проживают несколько жизней и меняют лица, как служители Безликого бога в «Игре престолов», которую снимают частично в Исландии. Это рифмуется с местной погодой, которая действительно меняется пять раз за день: сейчас ты загораешь, а через секунду ищешь шубу. И вообще тяжело быть нормальным в стране, где несколько месяцев солнце не заходит за горизонт, а день не отличается от ночи (зимой наоборот).

Миф третий. Исландцы открыты миру и всему новому

Исландская современная медиаинициатива, массовое размещение дата-центров, первая открытая лесбиянка во главе правительства, Пиратская партия в лидерах соцопросов, древнее равноправие женщин и мужчин, быстрое, хотя и не дотягивающее до уровня Эстонии развитие электронного государства, генетические данные почти обо всех жителях острова — на самом деле это лишь детали имиджа. Исландское общество не уступает в консервативности российскому или американскому. Запрет богохульничать в прессе отменили лишь после расстрела редакции Charlie Hebdo. До сих пор каждый гражданин Исландии ежегодно платит по $700 в пользу церкви, к которой принадлежит; деньги атеистов идут в университеты.

Феномен последнего времени — возвращение веры в древнескандинавских богов, асатру. В середине прошлого века поэт Свейнбьёрн Бейнтейнссон — больше в шутку — добился, чтобы веру в Одина, Тора, Локи и компанию признали равноправной другим. Время оставило на старой-новой религии свой отпечаток: теперь она разрешает гомосексуальные браки и запрещает жертвоприношения. Сейчас в Исландии строят первый за тысячу лет храм старых богов, а в асатру верят 3000 человек.

Исландцы — националисты. Каждый из них при встрече первым делом спрашивал меня, как мне Исландия, и не ожидал услышать ничего, кроме эпитетов в превосходной форме. К иностранцам они относятся с некоторой надменностью. Мы, мол, построили отличное государство почти в Арктике, а вы бы не смогли. Отсюда пренебрежительное отношение к туристам («понаехали тут»).

Здешние мафиози — мотоциклисты на японских рэт-байках, в кожанках, расписанных красными пентаграммами, напоминающих сердечки, и с длинными пушистыми светлыми хаерами, как у глэм-рокеров в 1980-е, — обирают только иностранных бизнесменов. Я лично видел, как они с довольными улыбками брали том-ямы в тайском ресторане, не расплачиваясь. Есть ли у них свой Хирург, установить, к сожалению, не удалось.

Миф четвёртый. Исландцы не упустят выгоды

Летом 1783 года солнце исчезло. Вместо него европейцы и североамериканцы наблюдали светящийся туман. Особо впечатлительные говорили о конце света. Пепел проснувшегося исландского вулкана Лаки рассеялся на острове только через два года. Похолодание вызвало массовый голод, от которого в Исландии умерли от 20% населения, а во всём мире — до 6 млн человек. Извержения поменьше случаются в Исландии гораздо чаще, землетрясения — вообще каждый день. Всю свою историю исландцы живут на земле, которая может убить их в любую минуту.

Это не может не отразиться на национальном характере. Когда любое неловкое движение может вызвать катастрофу, лучше действовать, только если уверен на 146%. Поэтому на любые изменения исландцы реагируют максимально пассивно. Извержение вулкана? Раздувающийся банковский пузырь? Туристы понаехали? Ну ОК, подстроимся как-нибудь. Они фаталисты, которые избегают каких-либо изменений и только наблюдают за жизнью, обретая мудрость. Но если вдруг замечают какую-то возможность, своего не упустят. Точно так же они обязательно доберутся домой после ночного загула, пускай и нетвёрдой походкой.

Все экономические успехи Исландии — череда случайностей, а не тонкого расчёта. Показательна история с главным исландским экспортным товаром — сушёной треской.

Когда в 1944 году исландцы получили независимость, а американские военные ушли, огромные объёмы трески понадобилось куда-то девать. Исландцы увеличили экспорт. Спрос рос, всё больше людей вовлекалось в рыболовство. Тогда активная половина населения захотела ловить ещё больше рыбы, и страна вступила в «тресковые войны» с Великобританией. Исландия трижды убедила британцев отодвинуть границы исключительной экономической зоны — с 4 км до 200 км. Исландцы разыграли козырь, имевшийся на руках, — единственную военную базу НАТО в северных водах. Островитяне угрожали её закрыть или передать Советскому Союзу, что категорически не устраивало Североатлантический альянс. Столпам мировой геополитики пришлось уступить. В 1986 году Михаил Горбачёв и Рональд Рейган встретились и завершили холодную войну именно в Рейкьявике.

Ещё один козырь Исландии — бурные реки и геотермальные источники — привлёк инвесторов дешёвой энергией. Транснациональный горнометаллургический концерн Rio Tinto открыл в Исландии завод, выплавлявший алюминий. Затем ещё два, плюс один строится сейчас. Глинозём привозят на судах, а обратно отправляют алюминий. Сами исландцы инвесторов не зазывали и до сих пор протестуют против новых заводов из-за опасений за экологию.

II

Смотреть, не убивать

В 1995 году в газете Morgunblaðið появилась статья с предложением запретить китобойный промысел, а вместо него возить туристов смотреть на китов. Она вызвала не так много ответных откликов, самый деликатный из которых: «Автор — сумасшедший».

В прошлом году в Исландии убили 155 китов — в десять раз меньше, чем два десятилетия назад. Сами островитяне почти перестали употреблять китовое мясо, а китобойные суда принимают только три страны — Исландия, Норвегия и Япония. Зато экскурсию под названием Whale Watching посетили в 2015 году 270 000 человек, это второй по популярности тур в Исландии, выручка от которого достигает 1,5 млрд крон (11,3 млн евро). Это гораздо больше, чем приносит убийство китов.

«Сумасшедший» автор той статьи Асбьёрн Бьоргвинссон встречает меня в оранжевой футболке, на которой крупными буквами написано Lava. Ему под 50, седеющие волосы модно уложены вправо с пробором.

Асбьёрн начал работать в туризме ещё в 1985 году — на британскую компанию Discover the World. Тогда в Исландию в год приезжало меньше 100 000 человек. Однажды Асбьёрн в качестве сопровождающего поплыл с англичанами на китобойном судне. Поездка перевернула его жизнь. Во-первых, он проникся симпатией к этим животным. Во-вторых, увидел реакцию туристов — им было гораздо интереснее смотреть на живого кита, чем на мёртвого.

Первые экскурсии на «просмотр китов» он организовал спустя пару лет. Число их посетителей ежегодно росло в несколько раз — эффект низкой базы. В начале 2000-х он пропал, а количество туристов в Исландии застыло на отметке в 300 000 человек в год. С экономическим ростом и надуванием банковского пузыря крона крепла гораздо быстрее других валют. Плюс налог в 25% на почти все импортные товары, включая продукты питания, постепенно превращал страну в место, доступное только очень богатым посетителям.

К концу 2000-х Асбьёрн, открывший к тому моменту два музея китов — один в Рейкьявике, второй на севере Исландии, — переквалифицировался в чиновника, чтобы получать стабильный доход. Вошёл в состав государственного комитета по туризму и возглавил Исландскую туристическую ассоциацию. Особых перспектив отрасли он не видел. Всем новым знакомым за границей ему приходилось показывать Исландию на глобусе — мало кто представлял, где она вообще находится.

«Эта мелкая точка на карте опять испортила всем жизнь», — писали европейские газеты в 2010 году. Исландию проклинал весь континент. Вулкан Эйяфьядлайёкудль на две недели парализовал авиасообщение. Сотни тысяч людей застряли в аэропортах, пришлось отменить массу спортивных и культурных мероприятий, а Обама, Меркель и Саркози не смогли посетить похороны президента Польши Качиньского.

Катастрофа стала отправной точкой для возрождения исландского экономического могущества. Про страну наконец узнали по всему миру.

Уже через год остров посетили 565 000 туристов — на 16% больше, чем в 2010-м. Дальше рост только увеличивался. В прошлом году иностранцев было вдвое больше. В нынешнем ожидают больше 1,5 млн. По всей стране строят отели и кемпинги, открываются всевозможные турагентства, пункты проката машин и операторы рыбалки. Предприниматели забыли про крах банковского сектора и стали принимать гостей.

В прошлом году туризм принёс 365 млрд крон в иностранной валюте — 31% от всех её поступлений, больше, чем рыба и алюминий, — и составил 8% от ВВП. Каждый иностранец оставляет в стране 160 000 крон (около 100 000 рублей). Охотнее других едут американцы (243 000), британцы (241 000) и немцы (103 000). Россияне отстают — всего около 5000 за прошлый год.

Экономический эффект достиг такого масштаба, что исландцы всерьёз задумались о редизайне купюр. Сейчас на них изображают рыб, но раздумывают, не заменить ли их на лики туристов.

Асбьёрн говорит, что его музеи приносят крошечный доход в несколько миллион крон в год. Работу чиновника он почти оставил, сохранив за собой должность советника министра промышленности, энергетики и туризма. Сам себя он называет предпринимателем, который работает на страну больше, чем на себя.

Его главная задача — открытие следующей весной на юге страны, рядом с вулканом Катла, уже третьего музея, который как раз и будет называться Lava. За последнюю тысячу лет извержения Эйяфьядлайёкудля служили для Катлы спусковым крючком. Именно про этот вулкан говорил в 2010 году исландский президент Оулавюр Рагнар Гримссон, предупреждая европейцев, что скоро может последовать куда более серьёзная катастрофа. Музей будет интерактивный, с понятным объяснением, как образовался остров Исландия, что такое мантийный плюм, как проводится эвакуация. В нём будут даже два аттракциона: имитация землетрясений разной степени тяжести и имитация извержения 12-метрового вулкана.

Асбьёрн не сомневается, что музей быстро окупится. Причин для снижения турпотока в Исландию нет. Сами островитяне объясняют бум пятью причинами. Во-первых, их страна — самая прекрасная в мире, о чём они обычно даже забывают упомянуть, потому что для них это аксиома. Во-вторых, из-за кризиса крона упала вдвое, а потому Исландия стала более доступна для европейцев и американцев. В-третьих, из-за снижения цен в Исландию пришли лоукостеры. В-четвёртых, благодаря Эйяфьядлайёкудлю об Исландии узнали все. А теперь ещё и победа рыбаков и режиссёров над профессиональными игроками с родины футбола — Исландия стала wonderland, необходимой для посещения.

Рыбка из пруда

$200 000 сгорели в момент. У Кристьяна Рафнассона были доли в нескольких исландских банках. Совсем маленькие, но, в отличие от большинства исландцев, он чувствует свою причастность к коллапсу. «Я думал, что всё, приятная жизнь закончилась, дальше если не нищета, то уж точно не безбедное существование», — вспоминает предприниматель.

Мы созвонились в 10 утра, когда я зашёл в местное кафе позавтракать (750 рублей за кофе и булочку). Уже через две минуты он ворвался, вихрем переставил стулья, чтобы сесть поближе ко мне, и тут же затараторил: «Сейчас я постоянно на бегу — через полчаса надо ехать к клиентам на другой конец страны».

Ему лет 35, на нём синяя ветровка, коричневая рубашка в жёлтую полоску, короткие светлые волосы. Перед кризисом он выгодно продал рыбный магазин, на вырученное открыл клининговую компанию, нанял 12 человек и приступил к уборке офисов и ресторанов. Сразу после развала банковской системы все компании принялись экономить — и отказались от уборки. На этих словах я заметил свежее пятно от кофе на его штанах.

«Мы почти обанкротились, все клиенты ушли, но каким-то чудом я умудрился продать остатки компании за символическую сумму в одну крону, лишь бы не платить долги» — Кристьян самодовольно улыбается, вспоминая, как облапошил соотечественника. Через полгода тот закрыл сервис.

Свободное время Рафнассон посвятил любимому детскому развлечению — рыбалке. Однажды, закинув удочку, Кристьян подумал: у нас всё больше туристов и отличный клёв. Почему бы это не совместить?

Он открыл компанию Fish Partner. Задача была привлечь представителей среднего класса на лов форели. В сфере лососёвой рыбалки было слишком много конкурентов, а форель такой популярностью почему-то не пользовалась. Запустились в 2013 году и в первый сезон обслужили 30 клиентов. Можно было бы приуныть, но случилось странное. К концу сезона Кристьяну стали сами звонить агенты очень богатых клиентов и узнавать подробности тура. Они хотели, чтобы для них организовали всю поездку — от прилёта в Кеплавик и до отлёта обратно. Рафнассон сориентировался и согласился, потому что маржа была гораздо выше. Через год услугами Fish Partner воспользовались 240 человек, а в 2016-м — уже 300.

Кристьян устраивал роуд-шоу в США, Германии, Ирландии и России. Среди его клиентов — производители Bentley, русские олигархи (имена, понятно, он не назвал). Про компанию написали почти все ведущие издания о рыбалке и сняли сюжет для Top Gear. Рейтинг Fish Partner на TripAdvisor — 4,5 звезды из 5 возможных. Выручка Fish Partner в этом году — 1,5 млрд крон (800 млн рублей).

Он предоставляет для рыбалки всё: машину, гида, удочки-спиннинги, кейтеринг, жильё и, самое главное, лицензию на отлов рыбы. Все водоёмы в Исландии частные. Стоимость лицензии зависит от популярности реки и того, как договоришься. Она варьируется от $50 до $1000 за одну удочку в день. Самая дорогая — на реку с обилием лосося, $2000 в день. Средняя стоимость тура у Fish Partner — $4500. За такие деньги саму рыбу вы не получите. Вам разрешено оставить себе столько, сколько вы сможете съесть за один-два дня. Остальную рыбу нужно выпустить обратно в реку.

Флюгер

Карл Аксель Кристьянссон получил судьбоносное письмо, когда любовался Тадж-Махалом. Кристьянссон перевёл взгляд со знаменитых куполов на экран телефона и залип. Друг жаловался, что исландские женщины совсем отчаялись, потому что больше не могут позволить себе дорогую косметику, а дешёвую никто не продаёт. Кристьянссон увидел в этом возможность.

В 2009 году он уехал из Исландии куда глаза глядят. «У нас и так не самый весёлый народ, а сразу после банковского коллапса казалось, что всеобщую депрессию даже можно потрогать», — вспоминает Кристьянссон. Его оптовая компания почти разорилась, но кое-какие сбережения оставались. На них он и отправился в двухгодичный сёрф по Юго-Восточной Азии.

У него не было никаких конкретных планов на возвращение, но письмо само навело на мысли. Он дал другу задание искать помещение в центре Рейкьявика, а через месяц вернулся и вложил оставшиеся деньги в ремонт магазина на центральной улице Лёйгавегюр. Вскоре там открылся магазин дешёвой косметики Zebra. Успех был ошеломительный. Прибыль появилась уже в первый месяц без какой-либо рекламы или платного продвижения.

Больше никаких красивых поворотов в истории Zebra не было. Только клиентов с каждым годом становилось всё меньше. Туристы вытеснили местных из центра Рейкьявика. Им дешёвая косметика оказалась не нужна, а местные стали возвращаться к благополучию. Прибыль сокращается.

Чувство растерянности из-за туристического бума испытывают многие исландцы. Туризм многих кормит, но при этом три четверти островитян уверены, что иностранцы создают лишнее давление на природу. Исландцы, привыкшие относиться к переменам настороженно, не спешат реагировать на изменения и не создают даже банальную инфраструктуру для иностранцев. Поэтому в центре Рейкьявика пока нет общественных туалетов (я понял, почему короткими летними ночами исландцы мочатся на улице — выбора нет, стесняться нечего). Ну и в целом задумчивость — их фирменная черта. Ни один предприниматель до сих пор не додумался продавать туристам в центре футболки сборной с фамилиями игроков.

Однако не все исландцы таковы.

Хакеры парламента

В начале тура по Золотому кольцу — популярная экскурсия в Исландии, примерно как одноимённая вокруг Москвы, — гид Воллидур показывает на серое здание с двумя дымоходами: «Это Центробанк. Трубы нужны, чтобы сжигать старые счета». Едем дальше. Около белого симметричного двухэтажного здания он продолжает: «Раньше это была городская тюрьма. Сейчас там тоже обитают в основном воры и мошенники. Это резиденция премьер-министра».

В 2015 году правоцентристское правительство отменило заявку на вступление в ЕС. Исландцы скорее евроскептики, но их обидело, что с ними не посоветовались. Уже тогда рейтинги Пиратской партии поползли вверх. Окончательно добил правящую коалицию скандал с «панамскими архивами». Бездарные ответы премьер-министра Сигмундура Давида Гуннлаугссона на вопросы о происхождении офшора у его жены, вероятно, положили конец его карьере и расчистили пиратам путь к власти.

Их уровень поддержки больше года держится на уровне 35–45%, и они главные фавориты октябрьских парламентских выборов. Саму партию в 2012 году учредила экс-спикер WikiLeaks Биргитта Йонсдоттир и несколько её товарищей.

Здание парламента — одно из самых мрачных в Рейкьявике, с толстыми стенами цвета рейкьявикского неба. Кабинет пиратов — ближайший к выходу, как будто они забежали сюда ненадолго. Для встречи со мной Биргитта Йонсдоттир действительно забегает ненадолго, даже не снимая чёрный плащ. Я вижу серебряное кольцо с чёрным орнаментом, чёрные часы, серые колготки и чёрную юбку с цветочным принтом; всё это обрамляет копна чёрных волос цвета вороньего крыла — передо мной пират. По ходу разговора Биргитта вейпит. Кабинет украшают флаг с Весёлым Роджером и плакат с надписью Free Bradley Manning («Свободу Брэдли Мэннингу»), кадр из фильма V for Vendetta и портрет далай-ламы.

Биргитта — поэтэсса, хакерша, активистка и бывшая наркоманка. Рок-звезда и депутат старейшего в мире парламента. Она уверяет, что с детства полюбила политику благодаря своей маме, та сочиняла музыку на слова поэтов, которые, как один, писали о несправедливости мира. Первое стихотворение самой Биргитты, по её словам (на русский не переведено), было о ядерном холокосте, а сама себя она называет poetician (poet + politician).

В 2008 году её как опытную активистку попросили заняться организацией протестов против правительства, допустившего финансовый коллапс. Биргитта была рада: «Я люблю кризисы. Они дают возможность круто поменять какие-то вещи. Иногда к лучшему». Спустя год она впервые избралась в Альтинг. Рост её популярности в Исландии связан с сотрудничеством с WikiLeaks. Она продюсировала знаменитое видео «Сопутствующее убийство» про авиаудар США по Багдаду и чуть больше года была спикером WikiLeaks. Затем поссорилась с Джулианом Ассанжем и ушла.

Все эти события вдохновили Биргитту на законопроект «Исландская современная медиаинициатива». Проект предлагает превратить остров в логово так называемых data refugees (data — «данные», refugees — «беженцы»), к коим пиратка отнесла Ассанжа, Эдварда Сноудена и российско-латвийский новостной сайт Meduza. Альтинг принял законопроект единогласно — нечастое явление в Исландии, — но 13 подзаконных актов, необходимых для введения его в действие, так пока и не приняли.

На второй срок Биргитта баллотировалась уже во главе Пиратской партии. Её главным достижением стала отмена закона 1944 года о богохульстве — после кровавой атаки на парижскую редакцию Charlie Hebdo. Кроме того, Биргитта пролоббировала принятие Межпарламентским союзом, в который входит и Россия, написанную ею Постсноуденовскую резолюцию о праве всех граждан на конфиденциальность в интернете. Остальное время пираты потратили на изучение механизмов власти — чтобы «хакнуть её, когда мы придём к власти».

Главные пиратские реформы впереди. Основная идея — внедрение прямой демократии. Внутри партии уже работает онлайн-платформа Better Iceland для голосований по принципиальным вопросам. Её распространят на всю Исландию. Наиглавнейший вызов для пиратов — «сделать толстые стены Альтинга куда более прозрачными». Биргитта хочет, чтобы парламент в первую очередь конвертировал пожелания людей, выраженные через Better Iceland, в реальные законы. Для этого она ездит по стране и опрашивает жителей, какие три вещи надо в первую очередь поменять в Исландии (самые популярные идеи — реформа здравоохранения и налоговой системы, отмена церковного налога).

«Это же популизм, — спорю я. — Естественно, все будут голосовать за сокращение рабочего дня, снижение налогов и повышение зарплаты». Биргитта хмыкает: «Популизм — это референдум по Брекзиту. И те, кто голосовал за, и те, кто против, не знали, к чему это всё приведёт». Она показывает на свой телефон с наклейкой «Принимайте взвешенные решения»: «Мы хотим, чтобы люди при голосовании всегда понимали последствия того или иного выбора. Хотите сократить рабочий день — пожалуйста, но учтите, что налоговые поступления станут меньше и это приведёт к сокращению пенсий и снижению покупательной способности».

Пираты уже составили список реформ: разделение банков на спекулятивные и потребительские, изменение налоговой системы, чтобы она не позволяла алюминиевым корпорациям оптимизировать выплаты, перераспределение квот на рыбную ловлю в пользу мелких рыбаков, строительство инфраструктуры для туризма и перестройка здравоохранения. Настолько масштабных изменений не предлагает ни одна исландская партия.

Переформатирование власти — важный пункт списка. Для этого пираты обещают, во-первых, непременно принять многострадальную Конституцию, в создании которой через Facebook, Twitter и YouTube участвовали все исландцы. Что левые, что правые правительства пока спускают проект на тормозах. (Сама Биргитта от Конституции не в восторге — она мечтает о более радикальном варианте, но придерживается прямой демократии.) Во-вторых, изменится работа Альтинга. Там появится комитет долгосрочного планирования, который будет превращать идеи с интернет-портала в настоящие законопроекты, параллельно высчитывая последствия любого решения.

Нынешний успех пиратов многие считают следствием разочарования исландцев в политике. На самом деле это не так. Пираты — по большому счёту просто платформа, на которой люди могут почти без посредников строить государство. Исландия — очень молодая страна, людей до 35 тут гораздо больше, чем пожилых. Кажется, новое поколение островитян отличается от предыдущего — в первую очередь желанием что-то менять самим, а не ждать у моря погоды.

После интервью мы с Биргиттой выкурили по обычной сигарете на выходе из Альтинга. «Роль маленькой нации — быть лабораторией, — рассуждала она. — Мы имеем право на эксперименты, нам проще создать критическую массу и показывать дорогу всему миру».

Исландская боязнь перемен ушла, надменность осталась.

Инфографика: Наталья Осипова / «Секрет Фирмы»

Фотография на обложке: Art Bicnick