Две аварии, Тибет, Богородица: Как Александр Масютин решил торговать иван-чаем
Бизнес Александра Масютина благословил духовник Натальи Поклонской. В 2009 году, когда ещё сам Масютин не знал, что займётся собственным делом и каким оно будет, отец Сергий из Среднеуральского женского монастыря, неоднозначный церковный деятель, которому приписывают три судимости, в том числе за убийство, и дар излечивать больных, подозвал его из толпы прихожан и сказал: «Почему бы тебе не заняться иван-чаем? У тебя, наверно, получится». Так по крайней мере историю рассказывает Масютин.
Он и правда вскоре начал собирать, сушить и ферментировать иван-чай и продавать его по всей России. Теперь он возит эту траву в Германию, США, Австралию, ОАЭ и зарабатывает — 100 млн рублей выручки в год. «Секрет» рассказывает историю Александра Масютина и копорского чая, в которой много невероятных совпадений, испытаний и сказочного везения.
Знак первый — трагический
К отцу Сергию Масютин поехал неспроста. В том же 2009 году он пережил две подряд аварии, после которых всерьёз задумался: что-то в жизни пошло не так.
«Супруга лежит рядом, ко мне бежит дядька и выламывает дверь моей машины. Я ору на него, пытаюсь встать, но очень болит нога», — вспоминает Масютин 5 августа 2009 года. Его семья въехала в новую квартиру, жена предложила съездить за шторами. Когда Масютин совершал левый поворот, он не заметил мчавшуюся по встречке машину.
В больнице наложили гипс на сломанную ногу и зафиксировали вывих бедра, сотрясение мозга и травму тазобедренного сустава. У жены были сломаны рёбра.
Через три дня Масютин поехал забирать дочь из лагеря — за рулём была мама другого ребёнка. Очередной левый поворот, столкновение, и автомобиль улетает в кювет. Гипс на ноге Масютина ломается, кость под ним — тоже, в новом месте.
Два года назад он уволился из Русской медной компании (РМК), в которой дослужился до замдиректора по экономике. В 2007 году получил в своё распоряжение одну из первых нейронных сетей в России — программу купило руководство, чтобы играть на бирже. Масютин забил в неё котировки золота с 1906 года, котировки серебра с 1927 года и кучу других данных — она стала точно предсказывать колебания цены на медь. Потом он стал писать роботов для торговли на фондовом рынке, которые в лучшие моменты приносили по $2500 в минуту на учебные счета РМК.
Масютин посчитал себя классным финансовым инвестором, уволился и открыл своё консалтинговое агентство, чтобы управлять чужими капиталами. Но за два года почти никто их ему не доверил. Зато Масютин, по собственному признанию, почти перестал общаться с людьми, посвящал всё своё время роботам и был близок к сумасшествию. Он решил, что аварии — это знак свыше.
Знак второй — целебный
Врачи сказали Масютину, что переломы будут срастаться минимум полгода. Но тут в его историю вмешался случай. Друзья познакомили Масютина с доктором из Тибета. Тот посоветовал препарат на основе коры эвкоммии, китайского гуттаперчевого дерева. После курса Масютин пришёл к врачу и заявил, что здоров. Доктор послал его к психотерапевту. Тот сказал, что с Масютиным всё в порядке. Тогда доктор отправил его на рентген. Когда Масютин принёс снимок, доктор воскликнул: «Так не бывает! Ваш перелом не мог срастись за два месяца!»
Пока Масютин пил тибетские БАДы, его бизнес окончательно пришёл в упадок. Он жил за счёт старых запасов и иногда помогал небольшой золотодобывающей компании. Зарабатывал меньше, чем раньше, но и аппетиты у него уменьшились: «Мне показалось, что тибетская медицина важнее всего на свете». В поисках нового предназначения он решил, что его быстрое выздоровление — Божье указание на то, чем ему стоит заняться. До иван-чая оставалось ещё два шага.
За несколько месяцев он немного выучил тибетский, чтобы понимать составы лекарств, и стал рекомендовать их знакомым. Кому-то они даже помогли, но в конце концов Масютин бросил дилетантское врачевательство ради другой идеи.
Масютин в 12-й раз за три недели пришёл в «М.Видео» менять кофемолку по гарантии. Встречать его вышел директор магазина: «Не каждому покупателю я жму руку, но ты особенная зануда!»
Изучив состав огромного количества тибетских препаратов, Масютин понял, что большинство компонентов в них повторяется. И все они растут на Тибетском нагорье. Это навело его на мысль, что всё, что нужно человеку для здоровья, растёт у него под ногами. В том числе на Урале. В том же 2009 году он придумал ягодную конфету «Пундарика» из шиповника, чёрной смородины, брусники, клюквы, черники и мёда. Сам собрал все ингредиенты, а потом три недели ругался с женой из-за перепачканной кухни, чистил шиповник, который кололся и заставлял Масютина долго чесаться, и перемалывал его в кофемолке. Кофемолки не выдерживали.
Первой партией конфет Масютин угощал друзей и знакомых. Он уверяет, что в конфете очень большой запас витамина С, благодаря которому его родители, которым за 80, в прекрасной физической форме. А его двухлетний сын после того, как попробовал конфету, не мог заснуть до 4 утра. Я тоже попробовал, но особого прилива сил не испытал.
Как и на что изготавливать «Пундарику» в промышленных объёмах, Масютин не знал, но понял, что собирать плоды и травы и готовить из них ему очень нравится. Тут-то и вспомнился совет отца Сергия. Масютин собрал несколько килограммов иван-чая, высушил и заварил — «получилось говно».
Поиск рецепта
Иван-чай, или кипрей, стал популярен на Руси в XII веке, после того как Александр Невский отбил крепость Копорье у Ливонского ордена. Там иван-чай рос в изобилии, и поэтому напиток из него до сих пор называют копорским. До середины XIX века его экспортировали в Британию, Францию, Данию и Пруссию. Монахи пили копорский чай вместо чёрного и зелёного, который считался слишком фривольным напитком, вызывающим возбуждение. Потом китайский чай выиграл конкуренцию у иван-чая, и производство в Копорье разорилось. В XX веке кипрей использовали как кормовое растение, традиция производства чая из него почти умерла.
Масютин о растении не знал ничего, кроме названия. Мама водила его в детстве в лес и показывала на малиновые соцветия: «Смотри, как красиво цветёт иван-чай». Как его собирать? Как заваривать? Ответов в интернете Масютин не нашёл и стал действовать наугад. Экспериментировал три года. Первые раз 50 получалось очень плохо. Каждый раз Масютин клялся, что это последняя попытка. Над ним смеялись друзья: «Ты был топ-менеджером крупной металлургической компании, чего ты фигнёй страдаешь? Пойди устройся на нормальную работу». Но что-то заставляло его снова и снова собирать, сушить и заливать кипятком листья кипрея.
Летом 2011 года Масютин вспомнил, что год назад убрал в коробку на чердак 6 кг иван-чая. Надеялся, что под крышей на жаре он лучше ферментируется. Поднялся, открыл крышку — чай весь высох и стал твёрдый, как кирпич. Не пробуя, Масютин выкинул всё в мусорку, а через час передумал, отколупал щепотку и бросил в чайник.
Наконец удача — желтоватый оттенок, приятный, чайный запах. Масютин попробовал и понял, что копорский чай должен быть именно таким.
С коробкой Масютин отправился в чайный ларёк в «Мегу». Подошёл к продавцу: «Ты про иван-чай знаешь?» — «Вроде модная тема, но не можем найти производителя». Масютин предложил ему купить 1,5 кг за 500 рублей. Тот согласился, но только вдвое дешевле. Масютина это обидело, но он всё же оставил продавцу телефон.
На следующий день в 7 утра звонок: «Мы всё продали. И к нам пришла жена большого чиновника в Екатеринбурге. Ей так понравился твой чай, что она обещала нас закрыть, если мы не продадим ей новую партию. Выручай!» Оставшиеся 4 кг Масютин продал в ларёк уже по 2000 рублей за кило.
Начало производства
Сначала иван-чай нужно завялить, для этого нужны 26 барабанов из нержавейки, в которые кипрей кидают сразу после сбора. В каждом 80–110 кг продукта. Из тонны свежих листьев получится 200 кг подсушенных.
После завяливания чай поступает в следующие барабаны, с более высокой скоростью вращения и температурой. Дальше чай скручивают на аппарате под названием роллер, ферментируют и сушат, а вручную перебирают, чтобы отделить мусор и примеси. Растение при этом всё ещё остаётся влажным, потому что без воды не произойдёт ферментация. Предпоследний этап — сортировка на крупнолистовые и мелколистовые фракции, после чего чай замешивают и купажируют.
Летом работа на фабрике идёт круглосуточно. Иван-чай собирают только три месяца, в году у Масютина 45 сезонных рабочих. Один собирает по 150 кг иван-чая в день. Сначала на работу брали всех, теперь — только мигрантов: «Русские бухают». Они собирают кипрей на ничейных полях в радиусе 300–350 км от Ревды. Этим летом они работают и под проливным дождём, и под палящим солнцем — Масютин хочет собрать 100 т.
В 2012 году он собрал 180 кг. После первой удачной заварки Масютин купил в Китае первый роллер. Правда, не понимал, как его задекларировать, так что вёз аппарат контрабандой в сумках. На мамином участке в шесть соток построил теплицу, припряг родителей, жену и сестру с племянницей, и вручную они скручивали, завяливали и сушили.
Партию опять продали ларькам. Они требовали ещё, но у Масютина не было денег, чтобы организовать полноценное производство. Как он сам признаётся, у него много хорошо зарабатывающих друзей, которые могли бы ему помочь, но до 2012 года ему не хватало энергии и смелости, чтобы заняться собственным бизнесом.
После окончания сезона Масютин встретился со своим бывшим однокурсником по Уральскому политехническому институту Алексеем Чириковым. Тот делал добавки для бетонных смесей и неплохо зарабатывал (согласно «СПАРК-Интерфаксу», выручка его компании «ПКФ Авант» в 2012 году — 63 млн рублей). В разговоре с «Секретом» Чириков подтвердил все перипетии судьбы Масютина и вспомнил, как тот угостил его «Пундарикой» и иван-чаем. Чирикову очень понравилось, он попросил чуть-чуть для жены. Та тоже пришла в восторг, и тогда он предложил Масютину открыть совместный бизнес: с тебя продукт, с меня деньги. Масютин сначала отказался, но Чириков убедил попробовать: «Я не ставлю никаких условий. Если получится — прибыль пополам. Не получится — ничего с тебя требовать не буду».
На деньги Чирикова Масютин нанял первых сезонных рабочих — 12 человек. Партнеры докупили ещё роллеров, взяли в аренду здание, сделали в нём ремонт за 5 млн и смонтировали сушильные шкафы. Тем летом удалось приготовить 3 т гранулированного чая. В том же году предприниматели открыли юрлицо — компанию «Можно». Все силы сначала уходили только на иван-чай — казалось, что продать его можно в четыре раза дороже, чем изготовить, а с конфетами так не получится.
В 2013 и 2014 годах Масютин с Чириковым провели осень и зиму в Китае. Побывали на 15–20 производствах в Мэнхае, Куньмине, Фуцзяни, Юньнани. «Зная, как делают чай в Китае, я стараюсь его не пить. На маленьких фабриках жуткая грязь и антисанитария. Например, полощут чай в воде из реки вместе с лягушками», — рассказывает Масютин. Предприниматель казался китайцам похожим на Владимира Путина, так что ему охотно объясняли все тонкости чайного дела.
Для приготовления каждого сорта чая используется разное оборудование. Масютин с Чириковым догадались, что им больше всего подходит линия для улуна, которая стоила 7 млн рублей. Чтобы она соответствовала российским ГОСТам, пришлось кое-что усовершенствовать, например заменить бамбук нержавеющей сталью.
В апреле 2014 года за обедом к Масютину и Чирикову подошёл сотрудник и сообщил, что в одном из четырёх контейнеров c оборудованием, которое едет из Китая — бутылка краски, на случай, если появятся сколы на деталях, чтобы сразу замазать. Масютин изменился в лице: час назад таможенный брокер специально предупредил: всю краску надо выкинуть перед границей, она считается взрывоопасным веществом. Из-за неё контейнеры наверняка отправят на двухмесячную экспертизу. Час стоянки в порту — это $200, два месяца обойдутся в 13 млн рублей — в четыре раза больше годовой выручки компании. «Закончился наш бизнес», — решил Чириков.
На следующий день брокер снова перезвонил: «Первый раз такое вижу. Инспектор просмотрел три контейнера — всё чисто. Открывает четвёртый — ему на голову падает бутылка с краской: "Ну, забор докрашу". Забрал — и пропустил». Невероятное везение Масютина сработало даже на таможне. Через две недели оборудование было уже в Ревде.
Крёстный ход и планы на будущее
В декабре 2014 года Масютин приехал на работу в 7 утра, взял икону Богородицы «Спорительница хлебов» и стал ходить с ней вокруг фабрики. Набожный человек, он предполагал, что это единственный способ сохранить арендованное здание — владельцы требовали или съехать, или выкупить здание, как предполагал контракт.
Дела у компании шли не очень гладко, на новом оборудовании «Можно» приготовила 15 т чая, в пять раз больше, чем годом ранее. Но покупателей на такой объём не было. На складах скопилось сразу 10 т продукта. У Чирикова, основного инвестора, начались проблемы с бетонным бизнесом — стройки встали из-за кризиса, смеси были никому не нужны. Чтобы расплатиться с сезонными рабочими пришлось занять 35 000 у мамы Масютина, пенсионерки.
Крёстный ход вокруг фабрики, вероятно, подействовал, потому что на копорский чай вдруг обратили внимание сети. Сначала менеджер крупного уральского дистрибьютора продуктов (название предпринимателям нельзя разглашать по контракту), где-то попробовал иван-чай, вышел на «Можно» и выкупил почти весь объём, залежавшийся на складе. А потом владелец крупнейшей в Свердловской области сети супермаркетов «Кировский» Игорь Ковпак велел взять напиток к себе на полку. Договариваться с другими сетями тут же стало легче. Так удалось спасти и компанию, и фабрику.
Первый контракт за пределами Свердловской области «Можно» заключила с пермской сетью «Семья». Перед встречей Масютин с Чириковым прогуливались по берегу Камы, залюбовались пейзажами и поняли, что опаздывают. Решили не идти в обход, а подняться по валу. Первым лез Чириков: он поскользнулся, завалился на Масютина, и они скатились с горки, полностью обмазавшись в грязи. В ближайшем кафе кое-как отмылись, заявились на переговоры мокрые. Масютин до сих пор вспоминает, как после встречи поднялся с белого кожаного дивана и обнаружил растёкшееся мокрое грязное пятно. Люди из «Семьи» не подали вида и подписали договор с чудаками в мокрых костюмах на поставки чая «Верба Богородицы». Божьи люди, мало ли какие у них странности.
Сейчас заварка от «Можно» продаётся в основном в региональных уральских сетях. Оптом её закупают другие чайные компании, чтобы продавать под своим брендом по всей России.
Согласно Alto Consulting Group, всего в прошлом году в России выпустили 102 000 т чая. Импортировали примерно столько же. «Можно» со своими 100 т и выручкой в 100 млн рублей — мелочь на большом рынке. Зато весь кабинет Масютина увешан грамотами за победы в российских чайных конкурсах. Он собирается увеличить производство в пять раз и выйти на федеральные сети через несколько лет. Кроме того, с прошлого года «Можно» вновь наладила выпуск конфет «Пундарика» и сделала 6 т.
«Я благодарен богу за тот лёгкий подзатыльник в виде аварий, — признаётся Масютин. — Если бы не он, я бы так и не нашёл своё предназначение и остался бы балбесом, негодяем и паразитом».
Мнения
Я знаю, что их чай «Верба Богородицы» в основном продаётся на Урале. В Центральной России мы с ним не сталкивались, но я знаю, что их продукцией торгует интернет-магазин «Айдиго». Это достойная компания, вся их продукция очень хорошего качества.
Фотографии: Фёдор Телков / «Секрет фирмы»