«Благополучие породит общество, не заинтересованное в переменах»

Идея этой книги появилась у Игнасио Паласиоса-Уэрты, профессора менеджмента, экономики и стратегии Лондонской школы экономики, по нескольким причинам. Во-первых, у него появились дети, и он начал думать об их будущем, представлять себе мир, в котором им предстоит взрослеть. Во-вторых, он начал задумываться о смерти и о том, каким станет мир, в котором его уже не будет. В-третьих, он прочёл знаменитое эссе экономиста Джона Мейнарда Кейнса «Экономические возможности наших внуков» 1930 года, в котором речь идёт о предполагаемой жизни в 2030 году. Повторить масштаб предсказания Паласиос-Уэрта решил с помощью известных экономистов, которые провидят будущее лучше, чем писатели-фантасты. «Секрет» выбрал из книги самые интересные прогнозы о том, каким будет 2113 год.

Через 100 лет

Элвин Э. Рот Заслуженный профессор экономики и управления бизнесом и профессор экономики в Стэнфордском университете. Разделил с Ллойдом Шепли в 2012 году Нобелевскую премию по экономике.

Благосостояние и конкуренция

Крупнейший, на мой взгляд, тренд будущей истории (если ему не помешают экологические катастрофы, или повсеместное распространение терроризма, или войны с применением оружия массового поражения) будет заключаться в том, что мировая экономика продолжит расти и наращивать количество внутренних связей. Материальное благосостояние будет повышаться, численность населения будет расти, а продолжительность здоровой жизни будет увеличиваться.

Хотя улучшение благосостояния не упразднит конкуренцию, оно предоставит людям больше свободы в принятии решения о своём участии в конкуренции и об интенсивности такого участия. Многие предпочтут начинать не спеша, уделяя больше времени накоплению первоначального юношеского опыта перед тем, как принять полный набор взрослых обязанностей, отмеченных завершением полного образования, карьерой, браком и рождением детей. Пенсия также станет более продолжительной частью продуктивной жизни; возникнут новые формы пенсии, в которых работа будет сочетаться с досугом, учёбой и филантропией.

Тем, кто будет стремиться к конкуренции, технологический прогресс предоставит средства повышения конкурентоспособности, которые позволят им работать интенсивнее, чем когда-либо. Некоторые из этих средств, таких как повышающие работоспособность препараты, доступны уже сегодня, но повсеместно считаются отвратительными. Представляется, что со временем они перестанут быть таковыми. Другие технологии, на которые мы сегодня начинаем смотреть как на возможности, такие как подбор генетических характеристик для наших детей, могут остаться отвратительными и противозаконными, но при этом широкодоступными и заманчивыми.

Браки и дети

Различные варианты репродукции станут ходовым товаром, отделённым от полового акта (и тем более от традиционного гетеросексуального брака) и необходимости быть связанным с биологически соответствующим и готовым к репродукции вторым родителем. Это, между прочим, будет способствовать развитию нетрадиционных форм брака и выращивания детей, а также отложенного брака и одиночного отцовства или материнства, и многие из этих альтернативных вариантов (например, однополые браки и полигамия) больше не будут сталкиваться с отвращением и правовыми барьерами, которыми их всё ещё встречают во многих местах, точно так же, как множество, если не большинство, форм сексуальных отношений по взаимному согласию между взрослыми людьми во многих местах сегодня не встречает отвращения, свойственного минувшим векам.

Несмотря на то что услуги по репродукции станут привычным товаром, я полагаю, что семья останется одной из главных единиц производства (конечно же, детей) и потребления всевозможных хозяйственных товаров и удобств. Долгосрочные (даже если не на всю жизнь) отношения останутся важными, учитывая, что работа и игры становятся всё более глобальными, и личные точки фиксации начинают значить больше в осознании людьми того, кто они такие. Однако, с другой стороны, поколения удлинятся во времени, и выращивание детей будет занимать меньшую долю здоровой жизни, что может сделать развод более распространённым явлением и, возможно, привести к новым формам отношений вида пожизненной полигамии вместо серийной моногамии, которая сегодня иногда сопровождает большое количество разводов.

Личные данные

Данные могут стать вопросом гражданских прав. Сегодня у меня в кармане лежит смартфон с доступом в Интернет, но уже задолго до 2113 года встроенная в мою контактную линзу камера, вероятно, сможет благодаря программе распознавания лиц запускать поиск по огромным базам данных и показывать мне массу информации о людях, которых я вижу. Это изменит значение слова «поиск», сдвинув его в юридическую плоскость и приблизив его к понятию «обыск»: сегодня оно обозначает то, что мы делаем с помощью Google, а в будущем будет обозначать действия полицейских, пришедших к вам с ордером.

Медицина

Медицина в 2113 году, по всей вероятности, будет так же отличаться от сегодняшней медицины, как сегодняшняя медицина отличается от медицины в 1913 году. Некоторые крупные (но труднопредсказуемые) изменения в медицине будут иметь технологический характер. Я ручаюсь, что в 2113 году сама идея о том, чтобы вырезать почку у одного человека и пришить её другому, будет выглядеть древним варварством. Однако трудно угадать, будет ли трансплантация заменена ксенотрансплантацией, когда вы сможете получить здоровую почку, выращенную в организме животного на ферме, или терапией на основе стволовых клеток, позволяющей вырастить вашу собственную почку, или искусственными почками, или просто болезни почек, сегодня приводящие к их отказу, будут эффективнее вылечиваться.

Экономика и бедность

Экономика по-прежнему будет в авангарде общественных наук, отчасти потому, что продолжит вбирать в себя выводы и данные, которые когда-то рассматривались как социологические или политологические, точно так же, как она уже начала ассимилировать выводы из психологии, а также биологии.

Бедность не исчезнет (развитие всё ещё будет областью экономики), но бедность в развивающемся мире через 100 лет может скорее напоминать бедность в современном развитом мире, или, пожалуй, бедные в развивающемся мире будут находиться на том уровне материального благосостояния, на котором сейчас находится средний класс развитого мира, особенно учитывая, что многие рынки, считавшиеся рынками для обеспеченного среднего класса, подешевеют, как это уже произошло с телефонами, телевизорами и компьютерами. Следовательно, экономика развития будет теснее интегрирована с остальной практической и теоретической экономикой, чем сегодня.

Через тьму к светлому будущему

Ангус Дитон Профессор экономики и международных отношений в Принстонском университете, член Эконометрического общества. Лауреат Нобелевской премии по экономике 2015 года.

Светлая сторона: рост

Для большей части мирового населения, живущей за пределами богатых стран, замедления роста не произошло. Действительно, более 2,5 млрд человек в Индии и Китае в последнее время живут в условиях устойчивого роста, темп которого не имеет примеров в истории ни одной страны. Можем ли мы ожидать его продолжения?

Темпы роста индийской и китайской экономики снизились в результате финансового кризиса и, скорее всего, завышались в официальной статистике обеих стран. Хотя это замедление, по всей видимости, имеет временный характер, нам следует также помнить о том, что активный и устойчивый рост экономики страны редко продолжается так долго, как в случае Индии и Китая, поэтому, вероятно, в этих странах он должен будет остановиться. Политический режим в Китае не таков, чтобы легко допустить творческое разрушение, и его коррупционный и экстрактивный характер будет всё больше тормозить рост.

Даже при этом имеются фундаментальные основания для будущего стремительного роста Индии, Китая и по крайней мере некоторых стран, которые сегодня относятся к бедным. Догоняющий рост проще, чем рост; множество новых идей, новых устройств и новых подходов к работе могут ввозиться из-за рубежа, нет необходимости изобретать их заново. Даже Африка южнее Сахары, являвшая собой совершенно безнадежный случай в плане экономического роста в 1980-е и в начале 1990-х годов, демонстрирует некоторое оживление. Отчасти это вызвано ростом цен на сырьё, на который нельзя рассчитывать в долгосрочной перспективе, но ещё одна причина заключается в улучшении макроэкономического управления, уроки которого были получены за границей. Если Запад сможет оторваться от деструктивной зарубежной «помощи», потоки которой сейчас вливаются в Африку, государственное управление также улучшится, а следом придёт рост.

Светлая сторона: здоровье

По-настоящему важный вопрос для наших внуков и для внуков наших внуков состоит в том, можно ли ожидать продолжения прогресса, достигнутого в снижении смертности. И снова, хотя здесь есть определённые трудности, я полагаю, что ответ на этот вопрос — да.

Одна из основных причин, по которым здоровье будет продолжать улучшаться, заключается в том, что люди хотят этого и готовы платить за инновации, фундаментальные научные исследования, открытия в области поведения, лекарств, процедур и устройств, поддерживающих здоровье. Инновации не лежат на полке в магазине и не всегда приходят тогда, когда они нужны. Однако острая необходимость, несомненно, способствует их появлению. Когда побеждается одна болезнь, главной целью становится следующая; никого не занимала болезнь Альцгеймера, когда четверть населения не доживала до пятидесятилетия. Но с увеличением ожидаемой продолжительности жизни эти болезни старшего возраста становятся приоритетом, и по мере своего обогащения люди будут выделять всё большую долю своего дохода на борьбу с этими болезнями, так что расходы станут расти быстрее национального дохода.

Светлая сторона: всё остальное

Количество насилия в мире снизилось; теперь у людей значительно меньше шансов быть убитыми, чем раньше. Это не только улучшает здоровье, но и повышает качество жизни тех, кто не должен больше жить в небезопасных условиях.

Демократия шире распространена в мире, чем 50 лет назад. Угнетение одной социальной группы другой встречается реже, будь то угнетение женщин мужчинами, гомосексуалистов гетеросексуалами, рабочих капиталистами, фермеров аристократами, одной этнической группы или касты другой этнической группой или кастой. Сегодня у людей больше возможностей участвовать в жизни общества, чем когда бы то ни было.

Образование переживает подъём в большинстве стран мира. Сегодня четыре пятых населения земного шара обучено грамоте, в 1950 году их была только половина.

Конечно же, ни одно из перечисленных явлений не может улучшаться повсеместно или непрерывно. Несчастья случаются. Войны разрушают, а позитивные политические режимы могут сменяться негативными, которые могут уничтожить достигнутое в ходе многолетнего прогресса. Эпидемии, такие как эпидемия СПИДа, могут свести на нет десятилетия улучшений в области здоровья. И всё же я полагаю, что в будущем эти препятствия будут преодолены так же, как они преодолевались в прошлом.

Мир, который унаследуют наши внуки

Дарон Асемоглу Профессор экономики в Массачусетском технологическом институте, член Американской академии искусств и наук, а также Эконометрического общества. Автор книги Why Nations Fail: Origins of Power, Poverty and Prosperity (в соавторстве с Джеймсом Робинсоном).

Прогноз первый: продолжение революции прав?

На демократические и инклюзивные институты и, как следствие, гражданские и политические права в Соединённых Штатах — одной из самых преуспевающих и самых демократических стран XX века, идёт атака. Она происходит по двум чётко определённым направлениям. Во-первых, это прямая угроза американской демократии. Произошло увеличение неравенства в доходах американцев, сопровождающееся поляризацией общества. В результате возник класс очень богатых американцев, играющих всё более определяющую роль в политике. Возможно, как следствие, деньги как источник поддержки предвыборных кампаний, а также процессов лоббирования и прочей политически определяющей деятельности стали ещё более важным фактором в политике за последние несколько десятилетий. Всё это не предвещает ничего хорошего для здоровья американской демократии, а если пошатнётся американская демократия, то же самое произойдет с политическими и гражданскими правами как внутри страны, так и за границей. Во-вторых, это прямая атака на свободы личности и меньшинств, исходящая из так называемой войны с терроризмом, начавшейся при президенте Джордже Буше и энергично продолжаемой при Бараке Обаме. Её побочные эффекты могут разрушить американскую демократию.

Рост Китая, особенно на фоне экономических проблем, испытываемых США и Европой в последние несколько лет, создаёт иллюзию существования альтернативного, авторитарного пути к богатству. Главный аргумент здесь таков, что демократия — это обуза и помеха, а просвещенный авторитаризм может быть полезнее людям. Думаю, неудивительно, что этот авторитарный путь выглядит чрезвычайно привлекательно для честолюбивых автократов Азии и Африки. Эта идея встречается с определённым энтузиазмом даже в Соединённых Штатах и Европе. Хотя она основана на ошибочном прочтении причин и характера китайского успеха, нельзя полностью исключать поворот в сторону авторитаризма в некоторых из этих стран.

Несмотря на эти опасности, всё же вероятно продолжение революции прав, хотя и относительно небольшим темпом. Оптимистический сценарий, по которому революция прав сможет преодолеть препятствия, основан на четырёх факторах. Во-первых, инклюзивные институты, хотя ни в коей мере не являются нерушимыми, имеют собственный запас устойчивости и уже преодолевали похожие проблемы. Во-вторых, распространение Интернета и социальных сетей дало инклюзивным институтам ещё одну опору. Недавно мы убедились в её прочности, когда Wikipedia, Google, Reddit и ещё несколько крупных сайтов остановили принятие антипиратских законов, которые серьёзно ограничили бы свободу слова и обмена информацией в Интернете. В-третьих, что несколько более умозрительно, трансформация труда и теперь уже существенное влияние революции прав на социальную структуру могли уже сейчас привести к деформации авторитарных структур сообществ и семей, ослабляя будущую поддержку посягательств на права и свободы личности и меньшинств. Наконец, двузначные темпы роста китайской экономики, даже при том, что они подкрепляются глобализацией технологий и производства, в конечном итоге окажутся временными, и, если Китай не проведёт фундаментальной реформы своих институтов в инклюзивном направлении, его экономика замедлит рост, скорее всего в течение двух-трёх десятилетий, когда доход на душу населения в Китае достигнет порядка 30–40% от уровня доходов в США. Фактически замедление роста экономики в Китае скорее вызовет более авторитарный и репрессивный уклон в политике коммунистической партии, чем реформу институтов. Однако прелесть авторитарных моделей роста должна при этом померкнуть.

Прогноз второй: будущее технологий

Каждая инновация ставит новые проблемы и открывает путь ещё большему числу инноваций, как совсем недавно было показано на примере смартфонов, планшетных компьютеров и социальных сетей, которые создали новые отрасли разработки приложений для них. Ещё один позитивный для будущего технологий фактор — это способность нашего общества направлять технологические изменения в секторы, продукцию и факторы производства, в которых усовершенствования произведут наибольший эффект.

Главная угроза нашей технологической мобильности исходит не от неизбежного истощения потока новых идей, а от массового отклонения от инклюзивных институтов. Если такого отклонения не произойдет, то инновации и технологическая изобретательность по-прежнему будут приносить свои плоды, и, хотя не следует недооценивать угрозы для инклюзивных институтов, нет такой неотвратимой угрозы, которая у нас на глазах разрушила бы всю стройную систему, развивавшуюся в течение прошедших 100 лет.

Прогноз третий: ослабнет ли рост?

Экономический рост, или, собственно говоря, устойчивый экономический рост, не является законом природы. Он может замедлиться или даже остановиться. Однако есть несколько оснований полагать, что мы не стоим на пороге такой остановки. Во-первых, нет очевидных причин ожидать замедления технологического прогресса, который является главным движущим фактором экономического роста. Во-вторых, не только в Китае, но и во всех развивающихся странах происходит быстрый догоняющий рост. В целом, если не произойдет масштабного отклонения от инклюзивных институтов на мировом уровне, наши внуки тоже будут писать о неослабевающем росте в прошедшем для них столетии.

Прогноз четвёртый: насколько неравномерным будет рост?

Надежда на то, что экономический рост в предстоящие 100 лет обеспечит сближение богатых и бедных наций, утопична. Однако есть основания ожидать, что этот рост не будет столь же неравномерным, как в ХХ веке. Во-первых, весьма вероятно, что революция прав с её более инклюзивными институтами в будущие 100 лет распространится на большее количество стран, даже если этот процесс будет медленным и несовершенным. Во-вторых, по всей видимости, глобализация технологий и производства продолжится, повышая спрос на дешёвую рабочую силу во всём мире, даже в странах, всё ещё управляемых в основном экстрактивными институтами. В-третьих, можно ожидать также некоторых изменений в характере экстрактивных институтов, в частности, по мере начала процесса государственной централизации и государственного строительства во многих регионах Азии и Африки южнее Сахары, разрываемых сегодня гражданскими войнами.

Прогноз пятый: продолжение трансформации труда

Тенденция замены физического труда и различных рутинных операций технологиями и машинами будет продолжаться ещё несколько десятилетий. Это, в совокупности с растущим уровнем дохода, который должен изменить структуру спроса, означает продолжение структурной трансформации во многих странах. В Африке южнее Сахары, Азии и Латинской Америке будет снижаться значение занятости в сельском хозяйстве и усиливаться сектор услуг. В развитых странах также, вероятно, продолжится вымывание различных профессий, требующих средней квалификации. Однако не следует полагать, что какой-либо из этих двух трендов неизбежно приведёт к дальнейшему увеличению неравенства в доходах. Переход от сельского хозяйства к производству и услугам часто может оказывать уравнительное действие, в частности спасая от бедности миллионы людей — даже при том, что условия в городских районах и несельскохозяйственных секторах, куда придёт большинство мигрантов, всё ещё суровы, а возможности ограниченны.

Прогноз шестой: продолжение революции здоровья

Нет никаких сомнений в том, что революция здоровья продолжится. Жизнь не только наших детей и внуков в развитых странах, но и их братьев в более бедных частях света будет намного более здоровой и долгой, чем у их родителей и дедов. Это главным образом связано с ускорением разработки и распространения в мире более совершенных технологий, лекарств и вакцин. Этому также будет содействовать большее понимание того, какого рода инфраструктурные инвестиции необходимы для здоровья населения.

Прогноз седьмой: будущее глобализации

Дальнейший прогресс, по всей видимости, усилит глобализацию технологий, облегчив передачу сторонним исполнителям и в другие страны таких задач, которые раньше требовали личного контакта, например консультирование или медицинская диагностика.

Тем не менее есть два основания полагать, что темп глобализации технологий снизится. Во-первых, главный фактор этих изменений, зарплаты в таких изобилующих дешёвой рабочей силой странах, как Китай, Индия и Индонезия, уже начали расти. Во-вторых, рост китайской экономики может со скрипом остановиться, а с ним может начать давать осечки и часть системы международного разделения труда.

Прогноз восьмой: век мира?

Если ХХ век был веком войны и веком мира, станет ли XXI веком одного лишь мира? Есть основания полагать, что да, хотя здесь есть и некоторые поводы для беспокойства. С одной, позитивной, стороны, как международные, так и гражданские войны в течение последних 60 лет идут на убыль, и, несмотря на несколько очень кровопролитных гражданских конфликтов, таких как произошедшие в Руанде и на Балканах, последние десятилетия были более мирными, чем предыдущие.

Следует упомянуть об одной конкретной угрозе движения в обратном направлении. Международный порядок и такие организации, как ООН, сыгравшие важную роль в уменьшении войн за последние 60 лет, создавались для решения конкретных проблем, например войны между Соединёнными Штатами и Советским Союзом. Однако будущие проблемы будут совсем другими, — например, потенциальный конфликт между Китаем и его соседями. Именно поэтому открытым остаётся вопрос о том, смогут ли эти институты справиться с задачей урегулирования подобных новых конфликтов.

Прогноз девятый: от контрпросвещения к Просвещению?

Хотя сегодня фашизм представляет собой далёкое воспоминание, определяющая роль религии в политике многих регионов — это самая настоящая реальность. Пойдет ли это явление на убыль, как было с насилием, когда терпимость и рациональное мышление придут на смену экстремизму? На этот вопрос нет простого ответа, отчасти потому, что наше понимание причин растущей важности религии в политике всё ещё далеко не полно.

Исходя из того, что нам известно сейчас, я могу сказать только, что растущая роль ислама в политике Ближнего Востока, Северной Африки и частично Южной Азии — результат трёх интересных тенденций. Первая состоит в том, что это явление — часть контрпросвещения, реакции ценностей и взглядов отдельных людей, воспитанных в авторитарных и традиционных сообществах и семьях, на ошеломляющие и угрожающие изменения, происходящие вокруг них. Вторая тенденция состоит в том, что процесс модернизации многих исламских наций происходил в условиях экстрактивных институтов, оставляя незатронутыми большие сегменты общества. Третий фактор, потенциально способствующий повышению роли ислама, — это широко распространённое во многих из этих стран ощущение того, что Запад, реализуя свои империалистические устремления, сыграл ключевую роль в относительном отставании этого региона в развитии; это чувство усиливается недавно возникшими разговорами о «столкновении цивилизаций».

Таким образом, следует ожидать, что революция прав будет особенно медленно продвигаться во многих из таких стран, поскольку все три тенденции по-прежнему определяют политику и взгляды в этом регионе, а также потому, что многочисленные версии политического ислама противостоят некоторым аспектам революции прав, среди которых определённые права и свободы личности, женщин и меньшинств.

Прогноз десятый: население, ресурсы и окружающая среда в XXI веке

Из прогнозов ООН по численности населения следуют два важных вывода: во-первых, население продолжит расти в течение длительного времени, а во-вторых, численность населения должна стабилизироваться в определенный момент в будущем веке. Наша планета легко может принять это выросшее население, и нет причин беспокоиться относительно какой-либо острой нехватки ресурсов или конфликтов, связанных с перенаселением.

Более острый вопрос связан с изменением климата и нашим потреблением ископаемого топлива, отчасти потому, что опасность, создаваемая продуктами сгорания ископаемого топлива, представляет собой хрестоматийный пример трагедии общих ресурсов. Если мы не введём адекватные налоги на выбросы углерода и прочие меры регулирования, то ущерб, наносимый каждым из нас окружающей среде, не будет иметь денежной оценки и мы по-прежнему будем выбрасывать продукты сгорания в атмосферу, хотя это и угрожает нашей планете.

Что касается технологии, то нам необходимы открытия в сфере альтернативных источников энергии и энергосетей, которые позволили бы найти способы производства и передачи энергии при низком потреблении углерода. Что касается политики, то нам необходимо международное соглашение, чтобы переход к альтернативным источникам энергии происходил согласованно, даже если это будет означать более высокие затраты для стран-участниц в краткосрочной перспективе. Достигнутое в этом плане на сегодняшний день не внушает уверенности.

Конус неопределённости для экономического урагана XXI века

Аниваш К. Диксит Заслуженный профессор экономики в Принстонском университете, был приглашённым исследователем в Международном валютном фонде, Лондонской школе экономики, Институте международных экономических исследований.

Ветры, бьющие по мировой экономике, которым помогает, а в некоторых случаях их и порождает экономическое недомыслие, уже привели к Великой рецессии и к опасениям наступления следующих. Вот почему я начну в духе прогноза урагана и предложу возможные варианты его пути внутри конуса неопределённости.

Кризисы

По крайней мере один прогноз можно сделать с большой уверенностью; пусть это будет центральная траектория в нашем конусе. На этом пути в течение следующего столетия будут лежать несколько финансовых и экономических кризисов. Каждому кризису будет предшествовать бурный рост и состояние эйфории, когда почти все будут полагать, что «сейчас всё по-другому; мы научились избегать кризисов и, наконец, раскрыли секрет поддержания Великой умеренности». Кризис, застав врасплох стратегов во всём мире, повергнет их в шок. Их панические ответные меры будут всего лишь маскировать реальные проблемы, сея семена следующего кризиса, который наступит ещё через несколько лет.

Изменения климата

Ещё один довольно надёжный прогноз относится к международной координации политики, касающейся мировых общественных благ и особенно к предупредительным мерам по снижению риска катастрофического изменения климата и смягчению его последствий. Достижение и реализация соглашений будут по-прежнему сопряжены с трудностями. Только немцы и скандинавы будут давать добросовестные обещания и стремиться их выполнять. Британия попытается им подражать, но безуспешно. Америка будет честна в отношении своих внутренних политических проблем и поэтому будет обещать или немного, или вовсе ничего, навлекая на себя критику других стран, таких как Франция и Италия, которые все подпишут, но делать ничего не станут. Индия и Китай неоднократно будут заявлять о своих добрых намерениях, но приоритетом для них будет экономический рост, и они будут слишком заняты своими внутренними проблемами, чтобы принимать серьёзные меры в связи с влиянием своего роста на окружающую среду.

Значительная доля мировой электроэнергии будет по-прежнему вырабатываться путём сжигания угля и нефти, сопровождаемого выбросами парниковых газов. Намного меньшую долю будут составлять солнечная энергия и энергия ветра и приливов. Атомная энергетика, использующая энергию распада, будет развиваться циклами: периоды постепенного роста будут чередоваться с внезапным торможением после пугающих аварий. Термоядерная энергетика всегда была технологией будущего и через 100 лет останется таковой.

Новые экономические лидеры

Как насчёт крайних положений в конусе неопределённости? Соединённые Штаты и Европа находятся на его правой границе. С трудом функционирующая политика и продолжение неблагоприятных демографических трендов отодвинут этих экономических гигантов прошлого в зону относительной мировой посредственности. Ситуация, в которой они окажутся, станет мрачным отголоском истории многих латиноамериканских стран в старые недобрые 1970-е и 1980-е. Время от времени они, возможно, будут переживать некоторый рост, но большую часть времени их экономика будет находиться в застое, пока новые динамичные страны Азии и отчасти Южной Америки и Африки ускорят свой рост. Европа и Америка по-прежнему будут обременены долгом, как частным, так и государственным, периодически переживая припадки инфляции и валютных кризисов.

Борьба с пессимистичным сценарием

Некоторые из описанных мной сценариев могут развиваться параллельно; другие же являются взаимоисключающими. Но даже несколько из них, взятых одновременно, представляют собой пугающую перспективу. Тогда каков же идеальный сценарий и какие действия необходимы для того, чтобы его реализовать?

В моём идеальном сценарии стратеги поймут, что кризисы неизбежны и что самые важные шаги по борьбе с ними нужно делать заранее, в хорошие времена.

В моём идеальном мире 2113 года люди будут иметь возможность рисковать, проявлять инициативу и внедрять нововведения, в случае успеха становясь богатыми. Эти возможности будут одинаково доступны всем. Хотя доходы будут неравными, дно шкалы распределения будет защищено крепкой сетью социальной поддержки. Она будет состоять из простого, понятного и относительно мало поддающегося манипуляции набора политик, среди которых будет, например, отрицательный подоходный налог, который заменит собой всю сложную комбинацию выплат в рамках материальной помощи, а также такую систему здравоохранения, которая как минимум защитит всех от разорительных расходов.

В моём идеальном мире политические институты экономического управления и, конечно же, политика в целом будут склонны к ведению споров, однако вежливому и уважительному.

Каким образом можно реализовать мой идеальный сценарий? В идеальном случае завтра утром все проснулись бы, поняли, что нужно сделать, а затем каждый внёс бы свой вклад в общее дело в духе сотрудничества и доброй воли. Увы, наиболее вероятный путь лежит через глубокий кризис.

Богатство и общество самосохранения

Эдвард Глейзер Профессор экономики в Гарварде, член Американской академии искусств и наук, а также Эконометрического общества.

Я разделяю общий оптимизм Кейнса. Его представление о том, что наши внуки будут значительно богаче нас, представляется столь же верным в 2013 году, как и в 1930 году. Однако в отличие от Кейнса я сомневаюсь в том, что это богатство приведёт к радикальному снижению рабочих часов для большинства американцев. В конечном счёте рост богатства также означает рост доходности труда.

Во времена Кейнса казалось, что экономические выгоды будут широко распространяться, однако позже глобализация и новые технологии привели к увеличению неравенства в богатом мире, даже если при этом мир в целом становится более эгалитарным. Это неравенство означает, что многие американцы могут не разделять большей части плодов нашего возросшего благосостояния.

Мир, в котором становится всё больше богатства и процветания, не является неизбежностью. Всё ещё возможен масштабный конфликт, способный принести сегодня ещё больше разрушений, чем в 1930-е годы. Оружие массового уничтожения увеличило опасность со стороны государств-изгоев и террористов. Более того, колоссальный ущерб могут нанести стихийные бедствия, в том числе потенциально связанные с климатическими изменениями, а также инфекционные болезни. Мы можем столкнуться с политическим коллапсом, который может уничтожить экономическую свободу и защиту собственности. Сами по себе эти проблемы не являются экономическими, но они могут нанести такой ущерб, что наши внуки будут жить в мире, не более богатом, чем наш.

Я осознаю эти риски, но всё же надеюсь на то, что нам удастся избежать наихудших последствий. Я полагаю, что ущерб, наносимый мировой экономике стихийными бедствиями местного масштаба, такими как ураганы и землетрясения, по-прежнему будет ограниченным, даже если в определённых районах разрушения будут ужасны. Угроза дефицита природных ресурсов представляется намного менее актуальной, так как рост цен должен повлечь за собой здоровые поведенческие реакции.

Единственный устойчивый повод для беспокойства заключается в том, что это благополучие породит общество самосохранения, больше заинтересованное в сохранении того, чем уже владеет, чем в изменениях. Человечество стало богаче именно потому, что рисковало. Но представляется, что общество, которое накладывает огромное налоговое бремя, чтобы финансировать здравоохранение и национальную безопасность — два главных аспекта самосохранения, — а также ставит огромные барьеры для перемен, прошлое ценит больше будущего. Моя уверенность в потенциал будущего заставляет меня опасаться, что мы зайдём слишком далеко в стремлении сохранить то, что имеем сегодня.

Книга предоставлена Издательством Института Гайдара