Страх и ненависть к ОБХСС. Как милиция боролась с «расхитителями социалистической собственности»
Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) был одной из самых известных советских силовых структур и приобрёл очень неоднозначную репутацию. В поле зрения сотрудников ведомства попадали как подпольные советские предприниматели и цеховики, так и обычные граждане. Сотрудников ОБХСС одновременно боялись и высмеивали в анекдотах, а аббревиатуру переделывали на разные лады. О том, как выглядела экономическая преступность в СССР и как с ней боролся специальный отдел, — в материале «Секрета».
Охота на «хищников»
1937 год стал не только синонимом массовых репрессий в Советском Союзе, но и периодом рождения новой правоохранительной структуры — ОБХСС. Её создали приказом наркома внутренних дел СССР Николая Ежова специально для борьбы с экономическими преступлениями — прежде всего хищениями и спекуляцией. До 1946 года ОБХСС находился в подчинении НКВД, а затем отошёл под контроль МВД.
«Это уникальное, первое в мире и уж точно единственное в Советском Союзе на протяжении долгих лет ведомство, которое занималось непосредственно экономической преступностью и только ей», — рассказал «Секрету» литератор и краевед, заместитель главного редактора журнала «Историк» Арсений Замостьянов.
Он отметил, что ОБХСС возник вскоре после окончания НЭП, когда экономика стала тотально государственной.
«В этом обществе подворовывать и что-то добавлять к своему доходу, мухлевать с расценками или выполнением плана, качеством продаваемой продукции — всё это было основой советской преступности. Туда же относятся всякие недоливы в ресторанах и недоклады мяса, аналогичные махинации в легкой и тяжёлой промышленности. Этого было больше, чем рэкета или организованной преступности, которая связана с большими похищениями или воровством, грабежом, убийствами и так далее. Здесь было чем поживиться. Государственный бюджет был огромен — почти всё принадлежало государству — и это создавало соблазн и давало возможности предприимчивым, хитроумным людям находить почти законные способы увеличения своих капиталов за счёт государства», — объяснил Замостьянов.
Уже к 1941 году ОБХСС удалось серьёзно расширить агентурную сеть. Согласно годовому отчёту, в отдел завербовали 115 000 агентов, в том числе работавших под прикрытием среди спекулянтов и расхитителей, а также 61 100 информаторов, снабжавших ведомство ценными сведениями.
Всего агентурная сеть ОБХСС на 1 января 1941 года насчитывала 173 900 агентов и 127 000 осведомителей.
Из этого же отчёта становится ясно, какими именно преступлениями в основном занимался отдел. Когда усиление аппарата ОБХСС привело к снижению числа серьёзных растрат и хищений, на первый план вышел более мелкий «криминал».
Недобросовестные сотрудники магазинов, например, переключились на обворовывание потребителей с помощью «обвешивания, обмеривания и пересортицы». Первые два термина понятны каждому, а пересортица означала продажу товара низшего сорта по цене высшего. Особенно это было распространено в торговле мясом.
В отчёте приводилось несколько примеров.
«Гор. Москва. В филиале № 1 Ленинского показательного универмага вскрыта и арестована группа хищников, занимавшаяся хищениями за счёт обворовывания потребителей. Только по признанию участников группы ими похищено денег в сумме свыше 100 000 рублей. В действительности же размеры значительно большие, но они не поддались учёту и выявлению. Аналогичная группа в числе 25 чел. вскрыта и арестована в магазинах "Гастроном" гор. Москвы, в которых наряду с обворовыванием потребителей практиковалась система взяточничества. Размеры похищенного установлены также в сумме свыше 100 000 рублей», — утверждалось в документе.
Великая Отечественная война поставила крест на всех усилиях по разработке агентурной сети. Многие сотрудники и осведомители ОБХСС ушли на фронт, а заменить их часто было некем. Кроме того, работу отдела сильно осложняла эвакуация предприятий и населения на восток, где работу нужно было начинать с нуля.
В то же время характер хищений резко изменился: если в довоенные годы преступления были направлены прежде всего на получение денег, то после нападения Германии на СССР главной целью злоумышленников стало продовольствие.
«Самоснабжение, снабжение близких, знакомых, "по блату", снабжение по разного рода запискам и спискам с самого начала войны явилось наиболее распространённой формой расхищения товаров, в особенности в магазинах, в столовых, на базах и на пищевых предприятиях», — писал в отчёте в 1944 году начальник ОБХСС ГУМ НКВД СССР Владимир Громилов.
К примеру, в нескольких регионах до трети уголовных дел, которые заводились сотрудниками ОБХСС, были связаны со злоупотреблениями с продовольственными карточками.
С такими случаями ОБХСС сталкивался даже в блокадном Ленинграде. Так, в Выборгском районе удалось разоблачить преступную группу из 20 человек во главе с заведующим райпищеторгом Корневским и начальником кустового карточного бюро Заржицким. Злоумышленники похищали хлебные талоны, которые население сдавало в карточное бюро, повторно использовали их, а полученный хлеб продавали блокадникам.
Двойные агенты и громкие дела
В послевоенные годы агентурная сеть снова начала разрастаться, но количество хищений увеличилось ещё больше. В отчёте ОБХСС за 1947 год приводились некоторые оценки: так, за первые девять месяцев 1946 года в потребительской кооперации выявили хищений на 269,8 млн рублей, а за тот же период 1947 года — уже на 342,7 млн рублей. При этом даже руководители ведомства признавали, что обнаруживать удавалось лишь небольшую часть преступлений.
Как выяснилось немного позже, к хищениям часто оказывались причастны агенты ОБХСС. На рубеже 1940–50-х милиция стала получать множество запросов из прокуратуры и судов о том, сотрудничал ли тот или иной подследственный с ОБХСС.
На допросах эти люди утверждали, что работали на отдел под прикрытием, внедряясь в преступные группы расхитителей, и вынуждены были нарушать закон, чтобы не выдать себя. В милиции обычно открещивались от таких «агентов». Действительно ли они шли на хищения в интересах службы или же просто пытались прикрыться особым положением для наживы, так и оставалось неясным.
Сами сотрудники ОБХСС тоже не отличались кристальной честностью: уже в середине 1950-х многие из них стали фигурантами уголовных дел о хищениях. Выяснилось, что они прикрывали воровство на пищевых предприятиях, в магазинах и ресторанах, получая за это часть прибыли — другими словами, занимались тем, что уже в 90-е назвали «крышеванием».
Согласно устоявшемуся мнению, при Сталине в стране сохранялся «порядок», но архивы ОБХСС позволяют по-другому взглянуть на преступность в послевоенное время. Согласно этим данным, многие отрасли производства имели свои специфические схемы хищений.
Большую преступную группу вскрыли в системе «Главпарфюмер» (Главное управление парфюмерно-косметической и эфирномасличной промышленности СССР). Злоумышленники списывали часть парфюмерных товаров на производственные и естественные потери, а похищенные товары продавали через соучастников в магазинах «Главпарфюмер» и других торговых организациях.
На мясоперерабатывающих предприятиях, например, занижали вес скота при приёмке со скотоводческих баз или списывали туши, якобы поражённые различными заболеваниями.
При производстве и продаже вина практиковались недолив, смешивание дорогих вин с дешёвыми, пересортица, а также разбавление вина водой, обвешивание сдатчиков винограда и множество других схем.
Серия громких уголовных дел прокатилась по СССР уже после смерти Сталина, в конце 1950-х и первой половине 1960-х.
Триумфом ОБХСС стало дело главного инженера Киевской галантерейной фабрики Михаила Шера. Ему удалось наладить производство модных тогда нейлоновых рубашек из ткани для пошива парашютов. Сырьё брали на Дарницком шёлковом комбинате — для этого использовался неучтённый или списанный товар. Продажи шли через официальную торговую сеть. После разоблачения предприимчивых дельцов Шера приговорили к высшей мере наказания и расстреляли в 1963 году.
Похожая ситуация произошла в городе Фрунзе (ныне столица Киргизии Бишкек), где сотрудники одной из трикотажных фабрик Зигфрид Газенфранц и Исаак Зингер организовали подпольное производство дефицитных предметов одежды. Для этого цеховики наняли сотрудников предприятия, которые были не прочь поработать лишнюю смену. Бизнес приносил сотни тысяч рублей в год, и предприниматели потеряли бдительность, начав сорить деньгами. В результате Газенфранца и Зингера разоблачили, судили и расстреляли вместе с ближайшими подельниками.
Однако самым громким «расстрельным» делом начала 60-х стало развернувшееся чуть раньше «дело Рокотова». Валютчики Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев организовали систему скупки у иностранцев ценных активов, в том числе золотых монет царской чеканки (у спекулянтов они считались самым надёжным инвестиционным инструментом). Рокотов к тому же был агентом ОБХСС, которому удавалось водить за нос своих кураторов, «сдавая» им мелких дельцов и не привлекая внимания к своим операциям.
В какой-то момент осведомителя и других «акул» всё же удалось разоблачить. Общая сумма их валютных сделок составляла астрономические 20 млн рублей (при средней зарплате около 80 рублей в 1961 году).
Уже после задержания фигурантов наказание за незаконные валютные операции ужесточили до 15 лет тюрьмы, обвиняемым же грозило максимум восемь. Однако в результате вмешательства самого Никиты Хрущёва валютчики сначала получили все 15 лет, а затем — после нового ужесточения законодательства в 1961 году — и вовсе были приговорены к высшей мере.
Это было вопиющим нарушением одной из базовых норм права об обратной силе закона, но перечить первому секретарю ЦК КПСС никто не решился.
Крупная рыба
К концу 60-х серия показательных «расстрельных» дел исчерпала себя, а спекулянты и цеховики вновь начали усиливать свои позиции. К примеру, торговая мафия развернула деятельность по перепродаже части колхозной и совхозной продукции. На плодоовощных базах работники отбирали лучшие фрукты и овощи, которые поступали на рынки, где продавались по завышенным ценам.
Коррупция пронизывала почти все сферы жизни советского общества. Доказательством того, что взяточничество было обычным делом даже в высших эшелонах власти, стало знаменитое «рыбное дело».
В 1976 году по всему СССР открылись специализированные рыбные магазины «Океан», которые должны были помочь разнообразить рацион советского человека при тотальном дефиците мяса. Однако вскоре выяснилось, что одновременно с этим магазины стали источником обогащения для чиновников.
В поле зрения сотрудников КГБ неожиданно оказались глава сети «Океан» Ефим Фельдман и директор одного из магазинов Владимир Фишман. Подозреваемых поймали на том, что через зарубежные социалистические страны они вывозили крупные суммы денег, переводили их в валюту и таким образом готовились к бегству из СССР.
Фигуранты начали давать показания о системе взяточничества в Министерстве рыбного хозяйства. В результате совместного расследования КГБ и МВД вскрыли масштабную преступную схему по контрабанде чёрной икры. Её организатором признали замминистра рыбного хозяйства СССР Владимира Рытова. При аресте у него изъяли более 300 000 рублей, на которые в то время можно было купить 50 однокомнатных кооперативных квартир. В 1978 году чиновника приговорили к смертной казни. Главу министерства от уголовного преследования уберегло лишь заступничество генсека Леонида Брежнева.
Хотя в некоторых источниках это расследование называют прежде всего успехом ОБХСС, ведомство почти не принимало там участия, рассказал «Секрету» бывший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко, который занимался отдельными эпизодами «рыбного дела». Он отметил, что главную роль и в этом расследовании, и в большинстве других громких дел того времени играл КГБ. Сотрудники МВД занимались только оперативной работой и отвечали за содержание в заключении подозреваемых.
По словам Арсения Замостьянова, успехи у ОБХСС всё же были, но пришлись на более поздний период.
«Последний всплеск борьбы с торговой мафией — это последние годы жизни Брежнева и правление Андропова, где-то два-три года, когда был целый ряд громких дел. Это были дела по экономической преступности, которые проводили и ОБХСС, и КГБ. Потом работу ОБХСС значительно усложнила борьба с алкоголизмом при Горбачёве, потому что подпольные самогоноварение и торговля спиртным набрали такую силу, что мощи ОБХСС не хватало, чтобы с этим бороться. К тому же в перестройку государство быстро теряло контрольные функции, слабело», — рассказал историк.
Он также добавил, что наиболее продуктивной работа ОБХСС была в лёгкой промышленности, где не существовало производств с высоким уровнем секретности. Напротив, в тяжёлой и военной промышленности очень многое было неподотчётно проверяющим. «Там, где секретность выше, ОБХСС было труднее», — резюмировал собеседник «Секрета».
Мифы и легенды ОБХСС
Сотрудники ОБХСС часто становились героями советского фольклора.
«С КГБ из миллионов советских людей относительно мало кто имел дело, с уголовным розыском тоже достаточно немногие. В массовом восприятии существовал участковый милиционер и сотрудник ОБХСС, с которым все сталкивались на работе. Потому что не было такой работы и предприятия, к которому бы ОБХСС никакого отношения не имел — обязательно кто-то где-то прокололся, где-то шло следствие и так далее. Поэтому они стали по-настоящему фольклорными персонажами», — рассказал Замостьянов.
По его словам, в советских анекдотах в основном высмеивались нерадивые сотрудники ОБХСС, но в целом уровень коррупции в ведомстве был невысоким.
У Владимира Калиниченко, напротив, об ОБХСС остались скорее неприятные воспоминания.
«Ходила такая миниатюрка: "Впереди идёт ОУР (отдел уголовного розыска. — Прим. "Секрета") — вечно пьян и вечно хмур, а за ним БХСС — бабы есть и деньги есть". Эта песенка была 50 лет назад, и тогда никто не говорил, что у ОБХСС безупречная репутация. Они всегда одевались лучше всех, и было понятно, что живут они далеко не на трудовые доходы», — отметил бывший следователь. По его словам, порядочные сотрудники там тоже были, но «сама система делала их далеко не идеальными».
В народе придумывали разные — чаще всего нелестные — расшифровки аббревиатуры ОБХСС. Среди них были, например, «Обеспечение Безопасности Хищений Социалистической Собственности» и «Один Будешь Хапать — Скоро Сядешь». Вместе с тем многие советские граждане побаивались ОБХСС, и на это были причины. В руки ведомства часто попадали не только валютчики и крупные дельцы, но и самые обычные граждане.
Об одном из таких случаев в интервью «Коммерсанту» рассказывал глава фракции «Единой России» в Госдуме Владимир Васильев, который много лет прослужил в ОБХСС в Москве. По его словам, однажды сотрудники отдела задержали женщину, которая купила за рубли чеки магазина «Берёзка» и хотела обменять их на югославские сапоги.
«Но к тому моменту, когда её очередь подошла, её размера уже не было. Она купила другой размер, понимая, что она его может продать тем, кто стоит в конце очереди, и по той цене, которую все понимали, по рыночной. И вот она эти сапоги продала. Её задержали. В её действиях был состав преступления — скупка с целью наживы. Она не отрицала этого: да, она купила, но потому, что не подходили по размеру, решила продать. Состав налицо. Она повесилась на колготках», — рассказал Васильев, добавив, что это стало для него «сильным уроком».
ОБХСС совсем ненадолго пережил СССР. В феврале 1992 года ведомство переименовали в Управление по экономическим преступлениям, а ещё спустя пять лет уточнили название: «по борьбе с экономическими преступлениями».
В 2011 году последовало очередное переименование — с тех пор спецслужба известна под длинной аббревиатурой ГУЭБиПК (Главное управление экономической безопасности и противодействия коррупции).
Коллаж: «Секрет фирмы», freepik.com