«Мы производим сериалы, а не революции». Александр Цекало — о самоцензуре, фильме про Остапа Бендера и внезапно о любви

Он рассказал в интервью «Секрету фирмы», как сделал компанию на выносе мозга и проектах-неберучках, чем рискует при производстве острых сериалов, почему расстался с «Прожекторперисхилтон» и как четвёртый по счету брак изменил его жизнь.

Про журналистов, Бендера и сбитого лётчика — Сергея Безрукова

Я прочитал все интервью, которые смог найти, и понял, что вы их не очень часто даете. Не любите журналистов?

Когда я был артистом, давать интервью было частью этой всей артистической фальши. Надо давать интервью, надо о себе напоминать. А дальше профессия журналиста изменилась с приходом того вида уродливого капитализма, который наступил в России в 90-е. Не знаю, кто это сказал: «Ветер свободы, врываясь на площадь, сначала поднимает пыль». Проблема только в том, что в России пыль, уже поднятая ветром свободы, не оседает.

Я могу прожить без интервью. Да, они случаются, но сейчас совершенно другие приоритеты — наша семья с Дариной (Дарина Эрвин — четвёртая супруга Александра, пара узаконила отношения в 2019 году. — Прим. «Секрета»), наша любовь. Наша совместная жизнь — это самое главное и важное, что есть у меня. К сожалению, я это понял не раньше, а только сейчас, просто потому, что полюбил первый раз в жизни. Да, есть амбиции продюсерские, сосредоточенные на бизнесе в Америке. Они есть. Но имя без результата — оно ничего не значит.

У вас в миллионе интервью была эта фраза: «Мы производим не сериалы, мы производим эмоции». А какую эмоцию производит «Бендер. Начало»?

Справка

«Бендер. Начало» — приквел «Двенадцати стульев». Рассказывает о турецкоподданном Ибрагиме, отце Остапа Бендера, и о юности великого комбинатора. Главную роль исполнил Сергей Безруков. Фильм сняла принадлежащая Цекало компания Sreda и телеканал «Россия-1»

Вы знаете, возможно, эта эмоция связана с моей личной жизнью. Три года назад я встретил Дарину и полюбил её. Это эмоции, связанные с семьёй, с диким желанием и ощущением счастья от настоящести семьи.

И в данном случае я понимаю, что не всё транслируется из личного — мы же не делаем все сериалы про семью и про любовь. Но в данном случае «Бендер», который так страстно ищет и свою любовь, и ему не всё равно, кто его отец, — он хотел бы, чтобы его семья была полной. И мы видим, как этот отец на протяжении всех фильмов или всех серий буквально пребывает на грани, он готов обманывать своего родного сына. И только к финалу станет понятно, как он любит его, как им дорожит.

То есть это эмоция любви к своей второй половине, к отцу, к матери (потому что Остап Бендер спасает свою мать, ему помогает его отец). Это всё так или иначе про семью, как бы мелодраматично это ни прозвучало.

«Гоголь» в своё время тоже (как и «Бендер») неожиданно выстрелил. Но в совсем другой прокатной обстановке. Сейчас в прокат выпускают склеенный по две серии мини-сериал — ещё более неожиданная идея. Вы настолько уверены в материале?

Справка

«Гоголь» — киносериал от компании Sreda, снимался при поддержке ТНТ. Но впоследствии его передали для показа ТВ-3 (каналы входят в холдинг «Газпром-медиа»). В основе сериала — произведения Николая Гоголя из сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки». Главную роль исполнил Александр Петров. Первым вышел фильм «Гоголь. Начало». Вторым был «Гоголь. Вий», последним — «Гоголь. Страшная месть». Фильмы вышли также в прокат за рубежом. После трилогию разбили на шесть серий, дополнили ещё двумя сериями, и показали на ТВ-3.

Быть уверенным в успехе — представляется мне разновидностью глупости.

Я не понимаю сейчас кинопрокат как бизнес. В России ходят в кинотеатры и не соблюдают социальную дистанцию. В Америке кинотеатры закрыты, то есть часть кинотеатров открыта, но там сидит по 20 человек в зале.

Когда мы начинали снимать «Гоголя», у нас не было поддержки канала ТНТ. Когда я сказал, что моя идея попробовать первыми в мире из сериала сделать кино и показать в кинотеатре, мы не знали, как это устроить.

Я пошел к прокатчикам, и все прокатчики сказали: «Это, *** (чёрт побери), что-то вообще непонятное! Сериал в кино? Как это? А сериал сначала будет на телевидении, а потом в кино, или как?» Я говорю: «Ну, нет, наверное, он будет в кино, а потом на телевидении». — «А кто тогда на телевидении купит, если в кино все посмотрят и уже будут знать финал?»

А дальше это случилось, «Гоголь» хорошо прошёл. Я настолько увлёкся этой идеей, что стал называть полнометражные фильмы «односерийным кино».

Столько обстоятельств, которые могут повлиять на успех или неуспех фильма, что выходит в это время. Сейчас ещё вирус. Я не знаю, как это отразится. У меня когда-то был разговор с Романом Петренко (один из управляющих директоров «Газпром-Медиа Развлекательное ТВ», директор ТНТ), который сказал, что сериал «Обратная сторона Луны» спокойно мог выйти на любом канале, потому что нём есть что-то, что захватывает широкую аудиторию. Там нет какой-то узкой специфической таргет-группы. Я могу ошибаться, но, возможно, «Гоголь» попал именно в эту струю. Попадёт ли «Бендер»? Конечно, я надеюсь, что эта история будет интересна аудитории.

А как это сложится в финансовом плане или в плане отзывов — я никогда особенно не ждал каких-то отзывов от журналистов. Вы сами прекрасно знаете, что ругать гораздо интереснее, чем хвалить.

Наверное, сложнее и интереснее всё-таки хвалить. Но ругать намного проще и веселее, это совершенно точно.

Веселее. Набор слов для того, чтобы подвергнуть обструкции проект или человека, он гораздо шире, чем просто сказать: «Прекрасная драматургия, отлично снято, хорошая игра».

А когда хочешь поругать, то уже там подбираются особые слова. Я не взываю сейчас к журналистам, мол, попробуйте усложнить себе задачу и похвалить. Какое мнение будет, такое и будет.

Я никогда особенно и не был и лично как-то почитаем журналистами, я просто делал то, что я делаю. Сколько всего писалось и продолжает писаться про нас с тех пор, как я женился на Дарине...

Здесь надо отделить. С одной стороны — то, что пишут о вас как о профессионале, с другой стороны — жёлтая пресса. Это разные вещи. Получается, что вам совершенно не важна, например, реакция индустрии и кинокритики. Но на самом деле ведь реакцию аудитории невозможно подсчитать, кроме как бокс-офисом. Значит, то, что хорошо собрало, — хорошее, а то, что плохо собрало, — плохое?

Не только жёлтая пресса писала о моей личной жизни и о нашей семье. В целом было ощущение, что в России трудно прощают счастье. Ну вот чьё-то счастье трудно простить, принять. Висит над страной большое серое несчастье. То же самое, если это трансформировать в профессиональную деятельность, не всегда легко принять чей-то успех, особенно если продолжается и не прекращается.

Меня интересует только мнение моей жены Дариши по поводу того, что происходит в этой жизни, в нашей жизни, в работе или ещё в чём-то. Что касается индустрии, я, конечно, ничего не скажу, если какой-нибудь кинокритик напишет профессиональный разбор того, что мы сделали. И этот разбор будет критическим. Но на интервью, в котором меня спрашивают, сколько денег получил Сергей Безруков за эту роль, у меня заканчивается интерес к этому журналисту. И такой вопрос могут задать и не в жёлтой прессе, и, возможно, в этом вопросе ничего такого нет.

Нет, я не могу работать в индустрии и говорить, что меня не интересует мнение индустрии. Но просто по факту всё, что делала и делает компания Sreda, она делает не исходя из мнения индустрии, трендов или ещё чего-то. Мы всегда брали то, что называлось неберучка, мы всегда делали то, что мы называем «вынос мозга». Да, наверное, не всегда это получалось, но мы на этом сделали компанию.

Сергей Безруков, которого вы взяли на главную роль, сейчас ощущается скорее сбитым лётчиком. Когда у него была последняя заметная роль — в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой»? Вам с продюсерской точки идея взять его на роль отца Бендера не показалась рискованной?

Вы знаете, статистика кинотеатров — а телевидения тем более — показывает, что присутствие звезды не отражается на кассовых сборах или на просмотрах. История или работает, или не работает. Я не знаю, как будет работать эта история. Но Сергей Безруков, это моё мнение, так и остаётся большим, очень серьёзным актёром. Возможно, то, что ему предлагают, ему неинтересно, и он не так сильно мелькает. Но зритель судит так: не появляется, значит, он уже не нужен или не может. Это совсем не так. Может. Он нужен. Он прекрасно сыграл отца Остапа Бендера.

Найти молодого актёра на роль Бендера и чтобы он ещё был известный — было достаточно сложно. Кроме того, мы намеренно хотели, чтобы молодая часть актёрского состава была новая, свежая. Да, это риск — открывать лица, потому что можно открыть, а можно и не открыть. Мне нравится, как сыграл Арам (Арам Вардеванян, сыграл молодого Остапа. — Прим. «Секрета»). Мне нравится, как сыграл Никита Кологривый (исполнил роль одессита Мишки Япончика — короля криминального мира. — Прим. «Секрета»). И я вижу в этих актёрах большое будущее.

Сам образ Остапа Бендера и книги про него — это все любят, все читали роман или смотрели фильмы, сериалы, и это имя на слуху. Конечно, в этом смысле Бендер — очень коммерческий персонаж. На это был рассчитан проект, и я это не скрываю.

Мы не собирались соревноваться с Ильфом и Петровым, потому что это невозможно, это нелепо, это неправильно. Нет смысла пытаться написать не то что лучше, а хотя бы как они. Поэтому история вообще была не про Остапа Бендера, а про его отца. Это такой приквел истории про Остапа Бендера, потому что ему здесь примерно 22 года. А в «Двенадцати стульях» и «Золотом телёнке» ему 28.

Про самоцензуру и разлад с командой «Прожекторперисхилтон»

Возвращаясь к риску, я не могу перестать думать про ваш сериал «Последний министр» — насколько рискованно в России сейчас снимать и выпускать что-то околополитическое, даже острополитическое?

Сперва нужно признать, что во всех нас сидит самоцензура. Это такой тролль, который говорит: «Ты, ... , подумай, прежде чем сказать. Ты реально хочешь этот подвиг совершить? Ты хочешь стать героем интернета на неделю, а потом тебя закроют и закроют компанию».

А поводов для подобных заявлений полно в любой стране. Просто в одной стране есть свобода слова, и она закреплена в конституции, как в Соединённых Штатах. А в другой свобода слова — где-то скотчем заклеена, где-то за колючей проволокой. В общем, ограниченная, ущемлённая. Поэтому мы очень чётко понимали, что производим сериалы, а не революции. Тем более что революция — акт вполне себе кровавый и, как правило, бессмысленный. Просто люди решают свои вопросы, а внизу реками льётся кровь.

Это был сатирический сериал. Мне кажется, что до нас ничего подобного или вообще не было, или почти не было. Мы сделали сатиру на систему бюрократии: бюджеты, взятки, коррупция, бессмысленность каких-то министерств, агентств или департаментов. И это прекрасная традиция русских писателей XVIII и XIX века — сатирические романы, пьесы. Сологуб, Грибоедов, Чехов — бесконечный ряд. С тех пор ничего особенно не изменилось.

Да, конечно, была самоцензура, потому что мы понимали, что каких-то вопросов мы не хотим касаться. Потому что мы хотим высказаться и чтобы наши высказывания услышали. Мы учились не на революционеров, мы учились на производителей сериалов, и нам есть что сказать. Мир можно делать лучше, и лучше делать лучше мир не с оружием в руках. Какая она есть, свобода слова, вот с такой свободой слова мы и производим сериалы.

Мы рисковали многими вещами. «Метод» (российский телесериал в жанре детективно-психологического триллера. Главный герой, следователь Родион Меглин, специализируется на поимке маньяков. — Прим. «Секрета») тоже был субъектом свободы высказывания. Константин Эрнст понимал, что там есть сцены, которые можно показывать только поздно вечером, поэтому эфир был в 23:00. Я не могу никого вспомнить, кто не боялся бы показать преступников-педофилов или насильников. Наша задача была не смаковать это, а выявить проблему, показать, что это существует.

У нас был полузакрытый премьерный показ «Метода», который организовали Первый канал. Константин Хабенский позвал свою маму на премьеру. Там было несколько серий, одна из них — в провинциальном туристическом клубе «Романтик». Её сюжет основан на реальной истории советского серийного убийцы Анатолия Сливко, который задушил семь подростков-воспитанников.

Это сильнейшая серия сериала, на мой взгляд.

Вот, и Костя боялся мнения мамы. И я боялся её мнения — вдруг она повлияет на Костю, и какие он тогда начнёт раздавать интервью... Мы стояли на улице возле кинотеатра «Пионер», там были Костя, Юра Быков, я и Костина мама. И она сказала: «Спасибо. Особенно за вторую серию, потому что это происходит, и об этом должны знать. Это замалчивают».

Это наша свобода слова, так мы хотим сделать лучше. Наверное, хотелось бы быть смелее. Знаете, программа «Большая разница» в своё время закрылась, потому что уже просто невозможно было делать пародии на Филиппа Киркорова. Он замечательный певец с прекрасным чувством юмора, но хотелось делать пародии на политиков, как это делается за рубежом. Этой возможности не было, и поэтому программа себя изжила, просто она закончилась на этом.

Как и «Прожекторперисхилтон», я так понимаю. Он — удивительное дело — всё ещё существует в формате концертов. В ноябре планируется концерт в Питере, но без вас. Почему? Вам перестало быть интересно?

Здесь много причин. Первый концерт без меня состоялся, по-моему, два года назад, я предупредил коллег о том, что я уезжаю, я буду здесь со своей семьёй. Это одна причина, она техническая.

Другая причина более важная. Да, есть то, о чём говорите вы, самоцензура — проще пошутить по поводу друг друга, чем по поводу на самом деле каких-то острых вещей. Но есть ещё одна такая штука. К сожалению, мои коллеги по «Прожекторуперисхилтон» влились в ряд тех моих друзей и знакомых, которые не приняли мои изменения в жизни. Они все назывались друзьями, но по факту они не приняли мою сторону, они не приняли мой выбор и не уважают его. Значит, они не уважают меня и мою жену. Значит, они не друзья.

И сейчас, как это, может быть, для них жёстко ни прозвучало, я не смогу с ними сесть за один стол. Потому что это моя любовь, моя жизнь, моя семья, и за эту женщину, за мою жену, за Даришу, за мою девочку любимую я буду сражаться насмерть. Поэтому, если кто-то не принимает мой выбор, значит, и раньше я не особенно был ими уважаем.

Зачем мне вообще выходить на сцену? Я занимаюсь другими делами. И сам «Прожектор» сегодня — это такие фантомные боли комиков. Все заняты своими делами, но давайте ещё соберёмся и вот такое попробуем сделать. Какое-то время это было весело и забавно. Сейчас такого рода самоутверждение или заработок мне не нужны, а даже если бы были нужны, то главная причина моего неучастия в этом проекте — то, что это не мои люди.

Про стриминговую революцию в РФ и Netflix

Что дальше будет происходит со стриминговой революцией в России? Будут ли дальше укрупняться самые большие игроки и кто вообще будет лидером, будет ли Netflix первым?

Я думаю, что Netflix не станет первым. При всём уважении. Потому что Netflix очень настороженно относится к российскому кинопроизводству. Поскольку мы первые продали сервису сериал «Мажор», естественно, я первый и начал переговоры о производстве эксклюзивного контента силами российских кинематографистов. Естественно, я имел в виду компанию Sreda.

Когда называл стоимость производства, они были в шоке — очень мало. Но они ещё года два тому назад говорили, что им проще приехать со своей съёмочной группой, заплатить $3 млн за производство одного эпизода и не думать о том, как это вы за $300 000 способны произвести то же самое качество.

Дальше они стали покупать немецкие сериалы, итальянские, французские, и все увидели, что во всём мире уже умеют производить качественно. Они предпочитают лицензировать контент, а не вкладываться в производство. Ещё они покупают доли (до 40%) в продакшен-компаниях, и эти компании эксклюзивно для них производят контент. Такие кейсы есть в Испании, Польше, Италии. Но это очень сложная схема. Случится ли она в России, я не знаю.

Пока они будут думать, российские деньгодержатели поймут, что остановить процесс развития бизнеса стриминговых платформ невозможно. Есть только один способ это всё остановить, и я не исключаю, что это возможно, потому что в России возможно всё. Только в России можно всё закрыть, решить, что интернета больше не будет. Теоретически же такое можно себе представить? Можно. Есть другой способ всё закрыть и убить — всё купить и дальше рулить так, как владелец считает нужным. Не хочется в это верить.

Дариша сказала, что в России всё очень с душой, но всё очень через жопу. А в Америке всё без души, но зато всё чётко.

Хочется верить в то, что будет здоровая конкуренция между теми платформами, которые существуют. Возможно, появится ещё какая-то платформа как составляющая часть Сбербанка. У них есть Okko, но в нём нет большого количества оригинального контента.

В этой игре ivi лидер по количеству подписчиков. И у нас, и у них есть все основания считать, что наше партнёрство на три года поможет им развить успех. Это совсем не значит, что другие платформы перестанут активничать. Потому что у них есть свои инвесторы, свои владельцы, партнёры, потому что во всём мире это просто офигенский, гигантский бизнес.

Очень важно, чтобы это всё не политизировалось, очень важно, чтобы это всё не стало придворными платформами. Для творческих людей важна свобода творчества.

Справка

С 2022 года продюсерская компания Александра Цекало сосредоточится на выпуске сериалов для онлайн-кинотеатра ivi в рамках эксклюзивного соглашения.

Другая тема — почему ваша компания согласилась на эксклюзивное партнёрство с ivi, которая в целом, кстати говоря, до сих пор не славилась своими эксклюзивами? Почему, например, не «Кинопоиск», с которым у вас вроде бы всё сложилось как нельзя лучше?

Мы делали то, что мы делали, и нашей задачей было обрести партнёра, который позволит нам не просто продолжать делать то, что мы делаем, а перестать совершать подвиги и добавить такое профессиональное удовольствие. Потому что кино всегда связано с бюджетом. Бюджетирование может оказаться врагом качества. Мы всё равно умудрялись производить качественный контент, даже с теми бюджетами, которых всегда не хватало.

Вот пример. Сериал «Sпарта» — он вышел на Первом, а сейчас его можно посмотреть на Netflix. Там есть вставки из игры, которая называется «Спарта», они небольшие, может быть, три-четыре минуты. Мы хотели, чтобы это была компьютерная графика, как в видеоиграх. Я даже ездил в Минск на переговоры с компанией Wargaming. Вроде они проявили интерес. Задача была — чтобы они это профинансировали и себя попиарили. Но это не случилось. И тогда пришла идея научить актёров двигаться, как двигаются герои компьютерных игр, — немножко неестественно — и дальше их обрисовать. Это обойдётся гораздо дешевле, чем компьютерная графика. Когда я показывал это Netflix, они были в шоке, потому что вообще это недорого, а смотрится как компьютерная игра. Но это всё русские подвиги.

Коллеги из ivi сами ощущали, что им нужен оригинальный контент. Теперь они будут закрывать эту нишу в течение трёх лет, производя по восемь сериалов в год.

Мы никогда не стремились производить много. Да, в какие-то годы делали 15 сериалов, потому что надо было выживать. Сейчас мы будем производить небольшое количество сериалов с бюджетом, достаточным для того, чтобы не думать, как из говна и веток сделать так, чтобы смотрелось, будто это сложнопиксельная тема.

Про приоритеты и любовь

Скажите, а вам до сих пор всё это правда нужно? Всё это кино, сериалы, продакшен, продюсирование, сценарии. Или вы тоже выгораете иногда, как и все?

Я не выгорел. Но до того, как я встретил Дарину, для меня работа была в приоритете и я был женат только на работе. До того как я встретил человека, который меня полюбил, которого я полюбил, чего ещё не случалось в моей жизни. Тогда приоритеты изменились. И я хочу сказать, что это изменение очень сильно улучшает качество жизни. И качество любой деятельности человека, будь то производство сериала или что угодно ещё.

Расставленные приоритеты очень сильно на всё влияют. И это не значит, что я забил на работу. У меня серьёзные амбиции, я что-то пытаюсь доказать, наверное, самому себе, но в данном случае на первом месте — моя жена и наша семья. И так должно быть. По-другому неправильно.

Именно поэтому мне не очень легко говорить то, что я думаю. Что, случись сейчас снимать «Бендера», я бы не снимал кого-то из родственников этой семейки (речь про Веру Брежневу, которая снялась в третьей части «Бендера». Брежнева приходится сестрой бывшей жене Цекало Виктории Галушко. — Прим. «Секрета»), это было бы неприлично и оскорбительно.

Случись сейчас что-то с «Прожектором», если бы они позвонили или написали, я бы сказал: «Друзья мои, вы сделали свой выбор, бывшие мои друзья. Я тоже сделал свой выбор. До свиданья». И для меня это не просто какие-то громкие заявления. Легче всего говорить правду, мне кажется. Может, не сразу стало легко говорить правду, но так правильнее жить.

Я понимаю, большая компания, большие амбиции, стремление доказать самому себе, что вы можете. Но вы, как вы сами сейчас говорите, впервые в жизни по-настоящему счастливы. Не думали уйти из бизнеса и всё время уделить семье?

Полная насыщенная жизнь — она состоит из разных компонентов. Все эти компоненты могут быть составляющими счастья. Фрагментарного счастья, потому что какого-то вселенского, тотального счастья вряд ли кто-то способен достичь. Просто основным элементом является любовь и семья. Эта любовь распространяется дальше на всё, что человек делает.

Семья порождает детей, которых надо воспитывать. И зачем тогда думать о детях, заботиться о них, когда можно просто получать удовольствие? Но это естественный процесс, и я хочу и буду заботиться о своих детях, и у нас с Дариной родятся дети, и мы будем о них заботиться, они будут отнимать время у семьи. У нас дома собака, лабрадор, тоже занимает время. Его надо выводить на улицу, но — составляющая этой любви, ответвление от неё.

Случилось так, что Дарина — актриса и гениальная художница. У неё сейчас заказ от всемирно известного человека, я не могу сказать, кто это, потому что условие о неразглашении есть в её контракте. Очень известный человек заказал ей для своего дома очень много картин. Это заказ на полмиллиона долларов, она работает в своей студии, и эта работа тоже, считай, отнимает время у нашей семьи. Но это часть её самовыражения, и это прекрасно, картины её прекрасны и удивительны.

Иногда Дарина показывает мне свою новую картину — да, я, конечно, фанат её картин, и я влюблён в неё, но я всегда говорю то, что думаю. Иногда мне кажется, что нужно поправить какую-то деталь, и она исправляет это. Это не значит, что я принимаю участие в её творчестве, и это не совместное создание картин. Это её картины.

Поэтому быть в семье — это не значит выйти на пенсию и уехать навсегда путешествовать. Потому что творчество тоже является составляющей частью счастья. Где-то полтора-два года назад Дарина заинтересовалась тем, как пишутся сценарии. Она стала слушать, как я с кем-то разговариваю, стала задавать вопросы. В какой-то момент я ей сказал: «Знаешь, мне иногда не хватает, чтобы рядом со мной был сценарист и спорил бы со мной как оппонент, выдвигал свои аргументы, задавал вопросы. Тогда мои идеи будут обрастать решениями». И она начала задавать мне вопросы, спорить: «Я не понимаю, почему так герой поступает». Я начинаю объяснять. Закончилось это все тем, что мы вместе пишем сценарий. И она наравне со мной — человек, который умеет слышать, слушать.

Она глубоко образованный человек во всех сферах, оказалось, что эта девочка — моя жена, она со мной пишет сценарии. Сейчас два из 15 проектов в производстве компании Sreda Global («дочка» продюсерской компании Sredа. — Прим. «Секрета») — это проекты, созданные и разработанные нами вместе, на равных, мы будем там cисполнительными продюсерами И мы сейчас пишем ещё один проект и даже одну пьесу для Бродвея. Это наша форма совмещения семейного счастья с тем, что называется «работа».

Наверное, если бы мы не писали вместе сценарии, это бы не повлияло на нашу любовь. Но это случилось. Я не знаю, во что это выльется, я не знаю, куда это всё придёт, но сценарий по нашему format doc уже пишет американский сценарист. Это проект, который мы будем потом питчить, дальше посмотрим, как пойдёт.

Фото: Евгений Биятов/РИА Новости