Ирина Хакамада — о бизнесе в СССР: «Предпринимателем я стала от отчаяния»

26 мая 1988 года был принят закон «О кооперации в СССР». Самые активные советские люди получили возможность открыть своё дело и начать обогащаться. В их числе была 33-летняя доцент кафедры политической экономики высшего технического учебного заведения (втуза) при московском заводе им. И. Е. Лихачёва Ирина Хакамада. О том, как это было, она рассказала в интервью «Секрету фирмы».

«Завкафедрой был в шоке!»

— Расскажите, как вы, доцент кафедры политэкономии, стали кооператором.

— Вышел закон — и я сразу решила заняться бизнесом. Денег не хватало катастрофически! Первой идеей было продавать вафельные трубочки со сгущёнкой, и я даже собрала под это дело четырёх единомышленников. Потом пришёл [Константин] Боровой (будущий создатель Партии экономической свободы, в которой состояла Хакамада. — Прим. «Секрета»), посмотрел на это и сказал: «Это всё, конечно, классно, но зарабатывать надо не физическим трудом, а интеллектуальным. Физический труд быстро надоест». Так он стал моим партнёром. Он нашёл какой-то завод, который хотел автоматизировать бухучёт, и наш кооператив продал этому заводу систему, которую написал племянник Борового.

— Как вы с партнёром познакомились?

— Я преподавала во втузе при заводе им. И. А. Лихачёва, а он был там же аспирантом. Нас познакомила общая подруга, и мы начали общаться в одной большой компании. Часто подолгу засиживались в его уютной квартире на первом этаже, где всё было заставлено книгами. Жили бедно, но весело.

— Боровой нашёл завод, племянник написал программное обеспечение. А ваша роль была какая?

— А я занималась переговорами. Мне люди доверяли, потому что я умела создавать нужное впечатление. Всё-таки доцент политэкономии.

— Сколько вы в итоге заработали?

— Около $500. Тогда это были бешеные деньги! Потом мы сняли подвальное помещение на «Белорусской» и стали торговать компьютерной техникой. Как и многие тогда.

— Что купили себе первым делом?

— Ну на первую зарплату ничего особенного. Просто начала нормально питаться. До этого ведь приходилось на всём экономить. Муж, научный сотрудник, получал мало, а у нас было двое детей, мы содержали двух мам-пенсионерок. Потом уже, когда дела пошли в гору, купила белую «восьмёрку» «Жигулей».

— Как коллеги по кафедре отнеслись к вашему новому занятию?

— А я ничего не говорила коллегам, так как кооперацией занималась исключительно в свободное время. Всё-таки я была доцентом, и большой нагрузки у меня не было: всего, кажется, две лекции и два семинара в неделю. Потом, когда мы сильно выросли и бизнес начал требовать полной отдачи, я написала заявление.

Завкафедрой был в шоке! Ректор меня вызвал: «Что вы делаете? С ума сошли!» Друзья из академического сообщества тоже меня осудили. Говорили, что я занимаюсь не тем, что это не моё, что в частном секторе одно жульё и бандиты. Кажется, это был 1989 год.

«Если приумножение денег — единственная цель, мне это неинтересно»

— Многие российские self-made-бизнесмены, начинавшие в 1990-е, называют любимой книгой «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд. Например, Евгений Чичваркин или Дмитрий Костыгин. А для вас, я прочитал в одном интервью, настольной книгой в то время был «Капитал» Карла Маркса. Как поклонник Маркса может хотеть быть предпринимателем?

— Я стала предпринимателем от отчаяния! Когда поняла, что начала экономить уже на зубной пасте и еде. И настольной книгой у меня всё же был не «Капитал». Я писала диссертацию по рыночной экономике на примере Франции, поэтому понимала законы рынка, знала, что такое фьючерсы, норма прибыли, амортизация, биржа и т. д. Мне было легко воплотить знания в жизнь.

— Как у специалиста по рыночной экономике, у вас было ощущение, что власти развивают её как-то не так?

— Вы знаете, да. Было такое ощущение. Мы неоднократно как представители бизнеса встречались с правительством реформаторов, [Егором] Гайдаром, [Анатолием] Чубайсом, [Александром] Шохиным и критиковали их действия. Говорили, например, что огромный НДС (в то время 28%. — Прим. «Секрета») убивает бизнес. Говорили, что нет никакого просвещения, что государство не вовлекает население в бизнес. Но нас никто не слушал.

Ошибок было сделано много, но надо учитывать, что СССР был закрытой страной, экономистов-рыночников в нём было микроскопически мало, и все они были теоретиками. Поэтому невозможно, ну невозможно было избежать ошибок. Попробуйте изменить всю жизнь, начать с нуля и не допустить ни единой ошибки. Так не бывает...

Когда СССР рухнул, на смену тотальной бедности пришла тотальная нищета. Но появился шанс что-то сделать через предпринимательскую деятельность. Людям дали инструмент, чтобы приспособиться, хоть какой-то. Получилось, что меньшая, микроскопическая часть населения приспособилась, но огромному количеству людей приспособиться не удалось.

Что поделать, это был переходный, кризисный период. Уже в конце 1980-х было ясно, что он назревает. [Михаилу] Горбачёву досталась в наследство обвалившаяся экономическая база. Он не смог с этим ничего сделать. Потом при [Борисе] Ельцине была проделана большая часть фундаментальной работы. Но до конца её не довели.

— Почему мало кому удалось приспособиться? С приватизацией крупнейших предприятий понятно. Но в остальном условия были одинаковые. Каждый получил возможность открыть своё дело.

— Дело в том, что в период турбулентности, когда происходит полная смена трендов, приспособиться всегда удаётся только 2–3% населения. Успех зависит не столько от способностей, сколько от характера, храбрости, умения брать на себя ответственность и получать удовольствие от риска. Таких людей мало. Большинство цепляется за стабильность, и поэтому оно всегда проваливается, когда наступают перемены.

— В нашем случае пассивное большинство было каким-то совсем пассивным...

— Рынка не было 75 лет. О чём тут говорить?

— Как вы оцениваете значение закона о кооперации спустя 30 лет?

— Я считаю, что этот закон был фундаментальным и ключевым. Людям дали возможность проявлять частную инициативу, что было запрещено в СССР. Это был взрыв, породивший предпринимателей и средний класс.

— Тем не менее вы очень быстро из бизнеса ушли — избрались в Госдуму первого созыва. Почему?

— Потому что я не зачитывалась, как Чичваркин, книгой «Атлант расправил плечи». Для меня бизнес был исключительно способом выжить. Но профессиональной самореализации в этом занятии я не почувствовала. Ну не моё это.

Настоящий бизнесмен ловит кайф от того, что зарабатывает всё больше и больше. Предпринимательство — это творчество, это огромные ежедневные риски. Человек должен ловить кайф от этого состояния. Таких людей очень мало. Может быть, 10% во всём мире. Я себя к их числу не отношу.

Деньги у меня есть, и я умею отстаивать свои интересы. Но если приумножение денег — единственная цель, мне это неинтересно.

«Если есть чуйка — вперёд. Только с государством не связывайтесь»

— Как политик вы стремились представлять интересы среднего класса, в том числе предпринимателей. Почему они так плохо проголосовали за вашу партию «Союз правых сил» (СПС) в 2003 году?

— Ну, в 2003 году уже были неравные условия появления на телевидении. Возможности контактировать с населением уже были ограничены. Да и «Яблоко» в качестве конкурента убивало последние шансы. [Михаил] Ходорковский, у которого тогда ещё всё было нормально, финансировал одновременно «Яблоко», СПС и коммунистов. Он предпринял попытку объединить «Яблоко» и СПС, но в итоге ничего из этого не вышло.

Кроме того, наш средний класс рос в специфических условиях. У него не появилось гражданского мышления. Люди до сих пор не понимают, что несут ответственность не только за себя и свой бизнес, но и за страну.

— Вы во многих интервью говорите, что власти в России презирают малый бизнес, хотя он мог бы быть важным драйвером развития экономики, как, например, в США. В какой момент всё пошло не так?

— Когда пришёл Владимир Владимирович [Путин], поначалу всё шло хорошо, и мы даже провели пакет законов по малому бизнесу. Но когда в интересах людей, близких к Владимиру Владимировичу, посадили Ходорковского, я поняла, что разворота в сторону малого бизнеса в России не будет, он останется в маргинальном состоянии. Один олигархат сменил другой олигархат. Потом пошли заявления, что локомотивами нашей экономики будут госкомпании...

— В 2004 году вы участвовали в президентских выборах. Если бы вы тогда избрались, что бы сделали в первую очередь? Что сделали бы для развития бизнеса?

— Ну я бы сначала медленно и аккуратно реформировала федеральное правительство — оно огромное и неповоротливое. Сократила бы большое количество контрольных функций, сделала бы всё прозрачным — как в Сингапуре. Затем я провела бы реформу бюджетной политики. Я бы больше оставляла регионам, но зато у них было бы больше ответственности. В дальнейшем я бы сделала всё, чтобы малый бизнес занял 50% экономики. Чтобы не было такого, как сейчас, когда одна компания влезает в долги, а всю страну шатает. Примерно так.

— В 2018 году капитализму в новой России исполняется 30 лет. Праздник он встречает явно не в лучшей форме. Можете сказать что-то ободряющее тем, кто всё равно пытается что-то создавать?

— Ну, из ободряющего могу сказать, что российский предприниматель настолько креативен и изворотлив, что всегда найдёт нишу. Главное правило: как можно меньше капитальных затрат и тяжёлых активов. Собирайте вокруг себя креативных единомышленников, не стройте жёсткую вертикаль. Платите за результат — фиксированная часть зарплаты должна быть минимальной. Если есть чуйка и талант — вперёд. Бояться ничего не нужно.

Только не связывайтесь с государством. Толку от этого мало, а в тюрьму можно попасть в любой момент. Я имею в виду в том числе попытки работать по госзаказу или под крышей государства. Яркий пример — Кирилл Серебренников. Вот как заканчиваются подобные истории.

Редакция благодарит за помощь в организации интервью издательство «Альпина Паблишер», в которым вышла новая книга Ирины Хакамады «Рестарт. Как прожить много жизней».

Новости и лучшие статьи «Секрета фирмы» — в нашем Telegram-канале: @businesssecrets. Подписывайтесь!

Фотография на обложке: Facebook