Елена Масолова (TokenStars): «Блокчейн — это навсегда, готовьтесь»

Предпринимательница Елена Масолова вложила $300 000 в стартап TokenStars, который позволяет инвестировать в подающих надежду спортсменов с помощью биткоинов. «Секрет» встретился с ней и с СЕО проекта Павлом Стуколовым, чтобы узнать, как и зачем поддерживать теннисистов и футболистов с помощью криптовалюты, и поговорил о будущем, в котором блокчейн станет понятной и привычной технологией.

«Играть на этом рынке частникам нет никакого смысла»

— Елена, правда, что про блокчейн тебе рассказал Виктор Лысенко (сооснователь Рокетбанка) в прошлом мае?

— С Витей Лысенко мы впервые говорили о блокчейне ещё полтора года назад, в феврале 2016 года. Он тогда как раз уходил из «Рокета» в Acronis вице-президентом по блокчейну. Мы ходили с ним по Стэнфорду два часа, он втирал мне про блокчейн, говорил сложные слова, а я думала: «Боже, что за ерунда, чем он собирается заниматься? Лучше бы оставался в Рокетбанке или делал другой стартап». Через год мы пообщались ещё раз, когда начался бум ICO, и тут я поняла, в чём фишка.

— А что у тебя щёлкнуло?

— Раньше мне казалось, что это спекулятивная история, что криптовалюты — это фантики, ничем особенно от web money не отличающиеся. А тут несколько фундаментальных факторов совпали. Во-первых, криптовалюты уже легализованы в ряде стран, по мере легализации в каждой новой стране будет всё больше инвесторов — и частных, и институциональных. Так что никуда криптовалюты не денутся, это надолго, это серьёзно. В мае кошельков было 12 млн, а будет 300–400 млн, и каждый инвестор придёт с деньгами — значит, рынок будет расти. Институционалы уже подтянулись, а будет их в десятки раз больше — это ещё один фактор роста.

— При этом ты писала, что не доверяешь ICO.

— Не то чтобы не доверяю, просто смотрю с осторожностью. На фондовый рынок тоже нужно смотреть с осторожностью. Нельзя, будучи неспециалистом, брать все свои деньги и нести на биржу.

— А можешь назвать топ-5 самых классных с твоей точки зрения проектов, которые провели ICO, и топ-5 самых ужасных и бесперспективных?

— Невозможно определить, что классно, а что ужасно, потому что непонятно, по каким критериям оценивать проекты. Можно оценивать технологию, а можно смотреть на доходность. Есть проекты, которые дали 36х доходности, есть 25х доходности. Есть такой проект Bancor, (протокол, стандартизирующий взаимодействие криптовалют и токенов. — Прим. «Секрета»). Крутая технология, они привлекли $153 млн, но их токен сейчас стоит 0,53х от того, что стоил в начале размещения. Инвесторы потеряли на данный момент почти половину. Это хороший проект или плохой? По одним критериям хороший, по другим — нет. Пока весь этот мир — Дикий Запад. Сложно предугадать, что выстрелит, нет регулирования. С одной стороны, это хорошо, отсутствие барьеров позволяет двигаться вперёд быстрее, это плюс. Но, например, мы понимаем, что непрофессиональные инвесторы сейчас не защищены, у них нет информации, нет навыка анализа.

— Разве на таком молодом рынке могут быть профессиональные инвесторы? Те же фонды ошибаются, когда играют на фондовом рынке или на рынке недвижимости, и о последствиях этих ошибок мы прекрасно знаем. Разве они уже имеют компетенции, чтобы играть с блокчейном?

— Фонды в среднем принимают решение более правильно, чем физики, и криптовалют, а также ICO это тоже касается. Фонды с тысячами аналитиков могут провести аудит, могут запросить у команды больше информации. Частный инвестор, пусть даже с опытом профессионального инвестирования, например, в недвижимость, всё равно будет иметь меньше данных и меньше навыков, чтобы их анализировать. Играть на этом рынке частникам нет никакого смысла. Уже начинает появляться класс профессиональных инвесторов и фондов, им можно отдавать деньги в управление. Если всё-таки хочется самим попробовать, надо иметь в виду ряд правил: все деньги не вкладывать, эмоциональных решений не принимать, диверсифицировать портфель и т. д.

«Токенизировать можно будет кого угодно»

— Расскажите про TokenStars. Почему спортсмены? Почему теннис?

Павел Стуколов:

— Спорт — это моё давнее увлечение, особенно футбол, у меня абонемент на «Спартак», я с трёх лет болельщик. Всегда было интересно совместить профессиональные интересы, инвестиции, с хобби, узнать экономику спорта изнутри. С появлением блокчейна стало понятно, что можно переформатировать процесс общения и связи спортсменов и фанатов, людей, которые зачастую по необъяснимым причинам хотят поддерживать любимый клуб или спортсмена во всём. С другой стороны, есть бренды, и вот TokenStars объединяет их всех: спортсмена, армию его фанатов и бренды, которые хотят стать спонсорами.

Но при этом наш проект не только про спорт. Это токенизация любых селебрити, на следующем этапе мы подключим актёров, певцов, можно будет токенизировать писателей, звёзд шоу-бизнеса — кого угодно.

— А как это происходит? Я покупаю биткоин, меняю его на ваш токен и отдаю его спортсмену — так я вкладываюсь в него, он получает мою поддержку, верно?

Павел:

— Когда вы покупаете наш токен, вы становитесь участником проекта и помогаете молодым спортсменам расти, а состоявшимся профессионалам — раскручиваться (см. схему на сайте TokenStars). Это бизнесовая часть истории. Есть и другая: токены, которые вы приобретаете, позволяют вам напрямую общаться и взаимодействовать с теми спортсменами, с которыми мы работаем. Это могут быть тренировки, личные встречи и т. д. Мы позволяем большому количеству фанатов сломать барьер, который есть сейчас между ними и их кумиром. Продажа токенов начнётся 31 августа.

— Пока всё звучит как на Kickstarter. Я вкладываю деньги и получаю в обмен встречу или какой-то мерчандайзинг.

Елена:

— Всё сложнее. И проще. Есть селебрити — например, теннисисты. Им нужны фанаты, потому что без фанатов к ним не придут бренды и не заплатят им за рекламу. Токен — это валюта, которая упрощает взаимодействие всех трёх заинтересованных сторон. Зачем это нужно? Первая часть: начинающим спортсменам нужно финансирование, когда они вырастут, то получат призовые и спонсорские деньги. Их агентство получит какую-то комиссию за то, что свело их с брендами. Это понятная модель, которая давно работает. Агентство IMG на таких условиях работает с Марией Шараповой, и только на рекламе они заработали $285 млн за время её карьеры.

Вторая часть: есть спортсменки, условно говоря, из рейтинга топ-50 российских теннисисток. У них уже есть деньги, чтобы ездить на турниры, но нужна помощь в том, чтобы профессионально выстроить отношения с брендами. Мало кто занимается выстраиванием портфолио и нормально презентует бренд-менеджерам свои рекламные возможности. Хотя это могло бы в пять-семь раз повысить доход спортсмена.

Третье, что нужно спортсмену, — выстроить отношения с фанатами, и на всех этих этапах токен может использоваться в качестве валюты.

Что такое продуктовый токен и ICO, лучше всего объяснил Константин Виноградов из Runa Capital. Он приводит такой пример: представьте, что мы строим новый метрополитен. Мы заранее выпускаем жетоны для этого метрополитена, токены, и говорим: вы заплатите сейчас, мы построим метро, и вы сможете ими пользоваться, чтобы ездить на нём. У продуктового токена есть реальное применение. Заплатил — прокатился на метро. Заплатил компании Storj — воспользовался местом для хранения данных. Заплатил TokenStars — сходил на матч с условной Шараповой. Или разместил рекламу своей компании на майке спортсмена.

Кстати, эту возможность можно купить при ближайшем US Open, без всяких шуток. Можно разместить на кепке и футболке логотип компании.

— Что такое когорты спортсменов, в которые предлагается вкладываться?

— Это группы игроков, футболистов или теннисистов, которые собираются постепенно. Первая в когорте теннисистов — Вероника Кудерметова, ей 20 лет, она выиграла 19 турниров. Почему мы предлагаем поддерживать именно когорту: если вкладываться в одного спортсмена, риск будет очень высок. Подающая надежды звезда может получить травму или просто сдуться, получив огромные деньги в 16 лет и перестав тренироваться. Бывает и наоборот. Например, про Роджера Федерера, когда он только начинал, я думала: кто это, кого они поставили в сборную Швейцарии? А в итоге он стал величайшим теннисистом. Из когорты кто-то с высокой вероятностью станет звездой.

— Вы только с российскими спортсменами разговариваете? И почему именно со спортсменами, а не с командами или клубами? Легко им объяснить концепцию и разъяснить, в чём их выгода?

— Со спортсменами потому, что так устроен рынок — у каждого игрока футбольной команды свои условия и свои агенты. TokenStars разговаривает со всеми, уже есть договорённости с европейским теннисистом из топа юниорского рейтинга, с футболистами и покеристами мы начали общаться, но подписали пока только Веронику, поэтому другие имена не можем называть.

Вероника Кудерметова, как и Шарапова, работала с IMG, но отдельного менеджера у неё, конечно, не было. Когда мы приходим к спортсменам и говорим, что мы будем профессионально заниматься связью с брендами, им это интересно. Это понятная услуга для рынка, понятная схема финансирования юниоров, при этом рынок пустой. Из профессиональных агентств IMG представляет в России один человек, Octagon фокусируется на ивентах, а не на продвижении спортсменов.

С футболистами то же самое — единицы ведут свои аккаунты в соцсетях, а если ты не занимаешься этим, спонсорам ты неинтересен. Так что они с удовольствием начинают контактировать с TokenStars и работать.

— Какой у вас прогноз по финансовым результатам?

Павел:

— Мы планируем привлечь $7,5–15 млн, $1,5 млн уже привлечены на пресейле. Средства позволят собрать когорту из трех-пяти опытных и 10–15 начинающих теннисистов, обеспечить обучение спортсменов, участие в турнирах, заплатить хорошим тренерам и спарринг-партнёрам и т. д. Подробные расчёты и планы — в нашем White Paper.

— Кто будет покупать ваши токены? Фанаты? Как их привлекать и как объяснять им, что делать?

Павел:

— Покупать будут компании, бренды, инвесторы. После размещения мы ждём большое количество физических лиц. Мы уже достаточно подробно объясняем, как будет выглядеть платформа, как люди смогут выбирать спортсменов.

Елена:

— В привлечении фанатов как раз нет проблемы, фанаты всегда хотят быть там, где есть селебрити, они всегда хотят потренироваться с условной Марией Шараповой и получить автограф Криштиану Роналду или сходить на закрытое мероприятие со своим кумиром. Привлечь их несложно, для этого нужны медиапартнёрства со спортивными сайтами. Эта часть предельно понятна.

— А какая тогда не понятна?

— Бренды. С брендами будет сложнее, но это выполнимая задача. В России мы понимаем, что с помощью рекламного агентства Jami дотянемся до каждого бренда, в том числе до международных корпораций. Но, например, по состоянию на сегодня мы не знаем, кто будет нашим локальным партнёром в Китае или Бразилии.

— Сколько готовили проект к запуску?

— Месяцев шесть назад Паша пошёл к первым тренерам, скаутам и начал рассказывать о проекте.

— Расскажите о команде.

— Сайт локализуется на 17 языков, служба поддержки — почти десять человек, которые закрывают все часовые зоны и почти все языки. Онлайн-маркетологов в штате четверо и много внештатников, пиарщиков шестеро, не считая внешних подрядчиков.

Есть около 20 баунти. Это такие люди в блокчейн-сообществе, по сути — амбассадоры проекта. Допустим, приходит индонезиец и говорит: давайте вы мне в токенах заплатите сумму, эквивалентную $1000, а я вам всё переведу на индонезийский. Я знаю местные форумы, я буду вести все ветки и отвечать на все вопросы. Это дико замотивированные люди.

Один человек в команде занимается отношениями с инвесторами, один — привлечением брендов, юридическими вопросами занимаются внешние подрядчики. В IT-департаменте четыре человека: два кодера и два верстальщика-дизайнера. Аналитика тоже два: один по рынку, один скаут. И Паша.

Плюс есть эдвайзеры, с которыми мы общаемся примерно раз в месяц. Это уважаемые в теннисе люди: теннисистка Анастасия Мыскина, тренер Сергей Демёхин, Майя Курилова, бывший операционный директор агентства Octagon.

— А что насчёт безопасности? В блокчейне ведь можно взломать проект и украсть валюту.

— Это происходит, когда в проекте два студента и в ночь перед релизом они в спешке пишут смарт-контракт, оставляя в нём дыры. У нас такая ситуация исключена, мы отдаём смарт-контракт на аудит сторонним программистам. Хотя понятно, что рынок «добрый» — нас недавно ддосили неделю, причём стучались так, чтобы взломать админку. Пришлось переехать на другие серверы, мы располагаемся в том числе на Amazon и других защищённых мощностях. Блокчейн — это гиковское комьюнити, и каждый в нём — неглупый человек, хорошо разбирающийся в программировании. Они могут кого-то ддосить просто из интереса.

— Вы в основном сейчас живёте в России?

— Да, пока идёт запуск. Но скоро поедем в Азию, через три недели начнётся азиатское роуд-шоу: десять городов в Китае, Сингапур, Южная Корея и т. д.

Вообще, это проект — глобальный, блокчейн в этом смысле похож на игровую индустрию. Разработчики сидят по всему миру, работать можно откуда угодно. Так устроен Ethereum и, кстати, Telegram Павла Дурова. Спецслужбам не очень понятно, где они находятся.

«В блокчейн придётся идти всем, вопрос — через год или через три»

— На что будет похож утопический мир будущего лет через 20, когда блокчейн будет привычной и понятной технологией?

— Скорее лет через пять-десять. В Европе и так стирались границы между государствами, этот процесс пойдёт ещё быстрее. Появится большое количество мультинациональных компаний, которые будут фактически находиться везде и нигде.

Одна из фишек блокчейна — децентрализация. На нашем примере это хорошо понятно. Есть агентство IMG, у них всего 60 сотрудников-скаутов и ещё меньше людей, которые занимаются продажей рекламы. Конкретно за Россию отвечает всего один человек. Понятно почему: строить большую структуру дорого. Даже такая структура дорогая. Блокчейн позволяет строить дешёвую структуру, где работают 600, 6000, 60 000 внештатных сотрудников.

Наши агенты сидят в Бразилии, скаутят и получают $10 000 вознаграждения за каждого игрока. Блокчейн позволяет сделать это прозрачно: в смарт-контракте записана сумма, и система не может обмануть. Когда подписывается контракт с игроком, деньги уходят скауту моментально и автоматически. В блокчейне легко выстроить децентрализованную систему, где платежи летают мгновенно и прозрачно, и для этого не нужно открывать кучу офисов и юрлиц.

— То есть в будущем не будет банков, юристов, трудовых договоров и трудового права?

— В будущем будут существовать финансовые и трудовые взаимоотношения, но они поменяют свою форму. Смарт-контракт может быть трудовым договором. По сути, смарт-контракт — это код, некая формула: «если то, делай это». Если прошло 30 дней и переменная «увольнение» не равна единице, заплати «сотруднику 1» зарплату из ячейки «Зарплата 1». И запиши данные о транзакции в публичный реестр. Проект Aragon делает организации в облаке и суд в облаке. Организация в облаке позволяет открыть компанию нигде, ни в какой юрисдикции. Это немного шокирует, когда в первый раз об этом думаешь, но потом понимаешь, что идея классная.

Понятно, что неизбежно будут возникать какие-то споры, так что арбитраж в облаке тоже нужен. Aragon предлагает рандомным образом выбирать присяжных из комьюнити блокчейна, как в обычной жизни. После знакомства с документами, с сутью претензий, с условиями смарт-контрактов они вынесут свой вердикт. Например, если идёт спор по поводу двух зарплат, спорную сумму суд блокирует на счету компании и в зависимости от решения либо переводит на счёт сотрудника, либо разблокирует. Суд как сущность не исчез, но поменял свою форму.

— Каким предпринимателям пора бежать в блокчейн?

— Всем придётся идти туда, единственный вопрос — через год или через три. Я могу сравнить технологию блокчейна сейчас с технологией интернета в 1993 году. Тогда мало кто понимал, что будет, но было ясно, что фундаментальный сдвиг произошёл. Косвенно блокчейн, скорее всего, затронет всех, как, например, затронули всех платёжные системы. Любое кафе, любая парикмахерская сейчас принимает пластиковые карты, потому что технология стала простой и дешёвой.

— Что ещё важно знать и понимать о блокчейне прямо сейчас?

— Первое: ICO — это временный хайп, он немножко сдуется, но останутся крупные компании, которые войдут в одну лигу с Google и Amazon. Сейчас все самые крупные истории найма происходят в блокчейн-проектах. Например, три недели назад к нам пришла Ира Шашкина, которая входит в топ-10 менеджеров Рунета, она — бывший СOО «Рамблера», CEO Lingualeo, CMO «Групона». С притоком мозгов и капитала от ICO отрасль сможет создать больше технологий, больше бизнес-прорывов.

Второе: изначально блокчейн-комьюнити было очень гиковым, поэтому многие описания проектов смешно читать с бизнесовой точки зрения. Я видела такое утверждение в White Paper одного проекта: рынок недвижимости — $37 трлн, если мы займём 1%, мы станем большой компанией. Или: через два года у нас будет 500 000 объектов недвижимости. Это, конечно, очень наивно. Но благодаря ICO на рынок придут люди, разбирающиеся в финансах и менеджменте, и построят нормальные бизнесы. От чисто технологических проектов комьюнити мигрирует к бизнес-проектам, и TokenStars — первый такой пример.

Что касается реальных применений и mass adoption: технология затронет почти все отрасли, но как будут выглядеть конкретные бизнес-кейсы для пользователя — пока до конца не понятно. При этом скорость развития отрасли бешеная. За одну неделю произошёл SegWit — разделение биткоина на две валюты, и арестовали россиянина, который отмыл через криптовалюты $4 млрд. Coinbase привлёк $100 млн, а на следующий день Filecoin — $250 млн. У нас в проекте за один день происходит столько событий, сколько обычный стартап проживает за квартал.

— Какие бизнес-модели можно сейчас строить на этой технологии?

— Время новых бизнес-моделей наступит чуть позже. Сейчас можно брать существующие в классическом интернете модели и смотреть, встраиваются ли туда технологии блокчейна и дают ли преимущество. Ещё можно работать, например, с недвижимостью. Блокчейн позволяет мгновенно и супердёшево торговать долями в объектах. С его помощью можно сделать так, чтобы продажа 1 кв. м в пентхаусе на Манхэттене занимала не два месяца и стоила не $15 000 из-за участия нотариуса, уплаты пошлины и т. д., а обходилась в $1 и сделка заключалась бы мгновенно. Мы знаем проект AltEstate, который решает такую задачу. Благодаря технологии резко понизится порог входа на рынок инвестиций в недвижимость, людям не нужно копить $5 млн на пентхаус, за $5000 можно будет собрать портфель небольших долей.

— Ну а если я булочник, я могу продавать булочки за токены?

— Это как раз неорганичное применение блокчейна, такое мы критикуем. Это отрасли не помогает, а только создаёт информационный шум, который мешает нормальным проектам донести суть. Инвесторы учатся отличать такой скам от нормальных проектов, где есть сущность.

«Скам», кстати, — термин, который появился полтора-два года назад. Тогда был бум проектов с фейковыми профилями основателей — без советников, без ничего. Они собирали деньги (к счастью, не очень большие — около $2 млн) и пропадали (рано или поздно их всё равно найдёт Интерпол). Наша отрасль не зарегулирована, но она учится саморегулированию. Появились эксперты, которые выпускают отчёты, они научились проверять проекты на достоверность.

На государственном уровне регулирование блокчейна осложнено, потому что это глобальная технология, есть очень много лазеек. Даже если какие-то страны введут регулирование, возможно, оно повысит барьеры входа и будет осложнять жизнь, но лишь незначительно. Блокчейн можно зарегулировать на уровне соприкосновения с реальным миром. Рано или поздно токены надо будет менять на криптовалюту, а криптовалюту — на фиат, а куда человек придёт за фиатом? В банк. И вот на уровне банков возможны какие-то законодательные ограничения.

— И последнее: пару лет назад ты писала для нас статью о том, как в Стэнфорде тебе читали лекции герои Кремниевой долины. Ты много цитировала Мариссу Майер и Элизабет Холмс. Каково было наблюдать за падением своих менторов?

— Уже тогда было понятно и предсказуемо, что и у Холмс, и у Майер многое в жизни изменится, слухи ходили. Я бы не сказала, что это падение, особенно в отношении Майер. У неё очень большой золотой парашют, и я уверена, что она не переживает. В Кремниевой долине все всё понимают: один проект завершил, перешёл на следующий, и это твой чистый лист. У неё была суперсложная задача. Майер нам рассказывала, сколько людей она наняла за это время и сколько уволила. Она обновила штат Yahoo! на тот момент больше чем на 60% и продолжила это делать. Когда в компании тебе практически каждого сотрудника надо поменять, сложно в чём-то винить менеджера. Конкуренты уехали на десять лет вперёд, и, чтобы их догнать, надо каждого сотрудника переманить у тех же конкурентов. Мне кажется, она сделала больше, чем можно было.

Фотографии: Александр Карнюхин / «Секрет фирмы»